Елена Грушковская - Багровая заря
— Уже не надо, — проговорила Эйне.
В один момент исчезла вся её человеческая и женская растерянность, её изящно очерченное, словно высеченное из белого мрамора лицо стало жестоким и страшным, а голос прозвучал на октаву ниже. Мужчина видел её истинную сущность всего секунду: она откинула ему голову назад и сдавила цепкими пальцами шею. Его глаза закатились, он обмяк и осел на асфальт рядом со мной.
— Ну вот, детка, всё очень просто, — сказала она, обращаясь уже ко мне. — Немного женского обаяния — и дело в шляпе.
Сильным рывком разорвав воротник мужчины, она открыла его сильную шею и чуть откинула ему голову набок. Прижав большим пальцем артерию — палец глубоко вдавился в тело, — она чуть сдвинула свой перстень-коготь и вонзила его чуть выше по ходу сосуда. Из небольшой ранки сразу потекла струйка крови.
— Кушать подано, — усмехнулась Эйне. — Давай скорее, пока тёплая.
В ноздри мне ударил запах, и тут же мой желудок скрутил жестокий голодный спазм. Снова как зачарованная я смотрела на алую струйку, и во мне поднималось желание
глотать
глотать
пить
это восхитительное, воскрешающее из мёртвых ЧУДО!
— Ну же, давай, — подбодрила Эйне.
Она убрала палец, и фонтанчик ударил мне в рот.
По моему пищеводу,
лаская мою грудную клетку,
согревая мне сердце
и наполняя тёплой тяжестью желудок,
потекла
живительная, густая и сладкая амброзия.
Как чудодейственный бальзам, она мгновенно потушила голодный пожар у меня внутри, и моя утроба отозвалась восторженным урчанием. Кишки возрадовались, а по моим жилам заструился огонь, достиг сердца, и оно вспыхнуло. Я стала лёгкой, свободной и сильной, за спиной у меня как будто выросли крылья и подняли меня на вершину блаженства, которой не могло достигнуть ни одно смертное существо из мира жертв.
На плечо мне опустилась рука.
— Всё, детка, на первый раз хватит, — услышала я голос Эйне. — Оставь и мне капельку — ведь это я его для тебя поймала.
Лёжа на асфальте (холодном, влажном, грязном, но мне было всё равно) и глядя в небо, я улыбалась окровавленным ртом. Небо раскинулось над городом, тёмное и холодное, как кошачьи глаза Эйне, и равнодушно взирало на распластанную на асфальте, блаженно потягивающуюся и выгибающуюся фигуру, которая принадлежала, должно быть, мне. Рядом насыщалась Эйне, стискивая безжизненно висящее тело в объятиях и высасывая из жертвы то, что в ней ещё осталось. Бросив жертву, она по-кошачьи оскалилась, обнажив окровавленные клыки, и рявкнула. Потом засмеялась и похлопала меня по животу.
— Ну как, девочка наелась?
Ответом ей был мой долгий стон блаженства.
— Ну, вот и славно.
На глаза мне попался пакет мужчины, лежавший на асфальте. В нём была булка хлеба, пачка макарон, пакет молока, ещё какие-то продукты. На безымянном пальце тускло блестело обручальное кольцо. Ещё затуманенным от сытости и удовольствия взглядом я обводила всё это, но к моему сердцу подкатывался ком смутного тоскливого чувства. Я взглянула в лицо того, кто, попавшись на удочку Эйне, поверил, что мне нужна помощь, и собирался её оказать, и на меня накатила растерянность и скорбное недоумение. Но сытость, уютно наполнявшая моё чрево, окутала и сердце байковой мягкостью, а потому я послушно встала, ухватившись за руку Эйне. Живот был тугой, как барабан. Я перевела растерянный взгляд на Эйне.
— Это только жертва, — сказала она. — Не думай о нём и не расстраивайся. Не ты, так кто-то другой съел бы его.
Какие-то чёрные тени показались в переулках и дворах; на человеческие фигуры они были непохожи — слишком приземистые и горбатые, уродливые, с тускло-жёлтыми огоньками глаз. Они выглядывали отовсюду, но почему-то к нам не приближались, будто выжидали, не сводя с нас своих холодных, мерцающих в темноте глаз. В том, что это были не люди, убеждало и то, что передвигались они на четырёх конечностях. По моей спине пробежал холодок.
— Шакалы, — сказала Эйне. — Они падальщики, следуют за хищниками, чтобы подобрать остатки их трапезы. Это примитивные и трусливые существа, сами они никогда на живых не охотятся.
— Я даже не подозревала, что у нас в городе водится такая нечисть, — пробормотала я.
— Днём они прячутся по подвалам и в канализации, а также в других вонючих тёмных дырах. Правда, иногда бомжи и диггеры их шугают… Был случай, когда они всем гуртом навалились на одного бомжа и загрызли. Но это исключение, обычно они не охотятся сами, только ждут подачки от нас. Они всё за нами приберут, не оставят ни клочка плоти, ни одной косточки. Хорошие санитары. Они уничтожают все следы. Ну, пошли. Нам пора.
1.28. Возвращение
Мы приземлились на крышу моего дома. Эйне сказала:
— Подожди, я сейчас.
Я осталась на крыше одна. Начал накрапывать дождь, и я подставила ему лицо. Мне было уже не холодно, и физически я чувствовала себя отлично. Мучительный голод унялся, моя сытая утроба не причиняла мне никакого беспокойства. Я сидела на крыше, ничего не делала и ждала Эйне. Почти все окна в округе погасли.
Её посадка была, как всегда, точной — прямо на конёк крыши. Я всегда поражалась, как фантастически она держала равновесие, и у меня поджилки вздрагивали, когда она преспокойно расхаживала по самому краешку на большой высоте. В руках у Эйне был целый ворох роз.
— На, возьми.
Я с удивлением приняла цветы. Эйне пояснила:
— Это для отмазки, если дома будут спрашивать, где ты была. Сочинишь что-нибудь. Типа, свидание. Ну, в общем, сама придумаешь.
Так как ушла я сегодня через дверь, то и возвращаться следовало тем же способом. На крыльце горел свет. Эйне сказала:
— Постой-ка. Ты испачкалась, надо тебя немножко умыть.
Она принялась вылизывать меня вокруг рта. Это было щекотно. Поднимаясь по ступенькам, я рассматривала букет. Роскошные, кроваво-алые розы поблёскивали капельками дождя на бархатных лепестках, и стоить такой букетик мог… Впрочем, Эйне не пользовалась деньгами, она брала всё даром. Неужто ограбила цветочный магазин?
— Ты знаешь, который час? — встретил меня отец.
Был уже час ночи. Отец хмуро поглядел и на меня, и на розы, зато Алла была от букета в восторге. Выяснив количество цветов и что-то подсчитав в уме, она вздохнула, улыбнулась и сказала:
— Ой, я тебе прямо завидую!
Она решила, что у меня появился богатый поклонник.
В ванной я столкнулась лицом к лицу с бледной особой, глаза которой плотоядно горели. Я шарахнулась от неё, но уже в следующий миг поняла, что это было зеркало.
