Юрий Иванович - Невменяемый скиталец
На другой стороне трибун, к правому нижнему углу, если смотреть со стороны площади, располагалась делегация Царства Огов. И ни для кого не было секретом, что именно неполный десяток Галирем является фактическими правительницами своего народа. На проводы героя в последний путь прибыло сразу три загадочные для всего мира колдуньи-Галиремы и среди них блистали удивительной, свежей красотой знаменитые огианки Огирия и Молли. Поговаривали, что младшая царица оставила дома годовалого ребенка и очень по этому поводу тосковала. О чем свидетельствовали частые, пробегающие по щекам Молли слезинки. Правительниц Огов, хоть и не выделяли усыпанные бриллиантами короны, зато боевая свита вызывала не меньшее уважение, чем свита наследной принцессы Спегото.
Из Кремниевой Орды, правящий Фаррати не смог прибыть лично, ввиду чрезвычайных сложностей в собственном государстве. Становление новой власти прошло великолепно и уверенно, но теперь перед Ваеном Герком стояла задача как можно быстрей поднять рухнувшее на колени сельское хозяйство и возродить разваленные кустарные производства. Но зато вместо себя Фаррати отпустил на похороны молодую супругу, ее Величество Мирту Миротворную. Именно таким пышным титулом теперь обладала бывшая баронета Шиловски, боевая подруга Невменяемого, в свите которой присутствовали ее брат Алехандро и внушительный, по своим габаритам, Бабу Смилги.
Большой чести присутствовать на одной трибуне с королями удостоились и многие титулованные вельможи и Эль-Митоланы самой Энормии. По крайней мере Хлеби Избавляющий, Давид Сонный, престарелый господин Огюст, носивший прежде прозвище Невменяемый и генерал Такос Однорукий выделялись компактно расположенной группой.
Белыми островками на трибуне просматривались два правителя южных княжеств, со своими супругами. По их традициям, белые одежды всегда следовало одевать во время похорон.
Из Морского королевства прибыл только главнокомандующий Морскими Силами в сопровождении нескольких адмиралов. Ну и меньше всего представителей разумных присутствовало на похоронах со стороны Ледонии: только генеральный консул в Пладе. Да и этот приятно пахнущий колаб скромно примостился своей немаленькой тушей на самом дальнем верхнем углу трибун.
Ну и особым, можно сказать привилегированным местом в этом длинном списке гостей, обладали болары. На трибуне оставаться из них не пожелал никто, зато на всех остальных местах воздушного пространства и качающихся кронах деревьев, они буквально превалировали. Мало того, ближайшие друзья и сподвижники Кремона, самые авторитетные и знаменитые разумные растения Спин и Караг, настояли на том, что это именно они должны пронести забальзамированные останки своего друга в последнюю дорогу и опустить в заготовленную под постаментом камеру. Никакие увещевания и уговоры на эту тему не помогли. Мало того, когда Рихард Огромный попытался сослаться на вековые традиции своего королевства, знаменитые болары тут же стали горячо спорить, что им известны традиции многотысячной истории! И там говорится, что Великих Героев в последний путь всегда несли именно болары. Против таких голословных утверждений, конечно, еще долго раздавались возражения и несогласия, но летающие зеленые шары таки сумели настоять на своем. И теперь терпеливо ожидали своего выхода на скорбную церемонию.
Вначале, с коротким прощальным словом выступил монарх Энормии. Тут не обошлось без большой политики и попытки использовать, даже такой скорбный для разумных мира Тройной Радуги момент, для укрепления образовавшихся союзов. Рихард сжато перечислил большинство подвигов Кремона Невменяемого и сравнил его с лучам Занваля, который объединяет на планете все живое и вечное. Ну и возжелал, чтобы на деяния героя все равнялись во все времена.
После чего последовал траурный парад наград. Потому что иначе назвать такое события и язык не поворачивался. Только — парад! Каждую награду через всю площадь проносил королевский гвардеец и в конце пути возлагал на верхнюю часть постамента. Как раз туда, где впоследствии будут возвышаться мраморная фигура и иглоподобная стела. Следующий гвардеец выдерживая интервал в четыре шага, нес очередную награду, а три глашатая, сменяя друг друга по очереди выкрикивали название награды и за что вручена. Хотя и тут не обошлось без излишней секретности, потому что иной раз причина говорилась одна: за высочайшие воинские заслуги перед Энормией.
Первыми шли мелкие награды первого года службы и ордена соседних государств. Затем последовал длинный список регалий, которыми одарила открывателя Великого Пути королева Спегото Дарина Вторая. В какой-то момент показалось, что во всем остальном мире не осталось столько знаков отличия, сколько прочитали глашатаи. Но тут как раз и пошли основные награды со стороны Рихарда Огромного. Их оказалось столько, что зрителя стали опасаться полного расстройства зрения от регулярно вышагивающих гвардейцев. В итоге весь постамент оказался устеленным сплошным ковром орденов, медалей, звезд, бантов, жезлов, перевязей, знаков, кокард, погон, аксельбантов, памятных подарков и прочая, прочая, прочая…
Любой гигант только под их тяжестью рухнул бы уже через минуту. Но зато Рихард Огромный под маской печали теперь пытался скрыть заслуженную гордость за собственное королевство. И даже несколько раз многозначительно при этом посмотрел на наследную принцессу Элизу Майве. Мол, вот как мы своих Героев чествуем!
На что покусывающая от нервного расстройства губы роковая красавица, вдруг дерзко улыбнулась и подхватила на руки свою дочурку. Делая это так, словно захотела приласкать собственное дите. Мало того, удерживая доченьку правой рукой, она требовательно вытянула левую в сторону своей первой фрейлин и резко побледневшая Сильвия не посмела противоречить будущей королеве, подсадила на колени принцессе и своего малыша. После этого хорошо стало заметно, как лицо Рихарда Огромного вытянулось от печали и уныния. Видимо существовало нечто такое, о чем коронованные правители так и не смогли между собой полюбовно договориться. Потому что трудно себе представить тот факт, что великий монарх стал бы завидовать своей двоюродной племяннице из-за наличия у нее на руках такой парочки созданий младенческого возраста. Небось, у самого по всему королевству тысячи таких карапузов ходить учатся.
А детки, на руках у Элизы, опять расшалились. Протягивая друг другу свои пухлые ручонки, они так заливисто и заразительно смеялись, что полностью нивелировали всю тягостность ответственного траурного момента: на площади появились Спин и Караг, неся на своих корнях-щупальцах обитую черным бархатом люльку, в которой и возлежали останки Кремона Невменяемого. Под звуки несущегося с другого края площади Славы похоронного гимна, болары подлетели к трибуне и медленно пронесли свою ношу вдоль рядов почетных гостей. Так планировалось заранее, чтобы каждый мог в полной мере оценить трагедию окончательной потери и в последний раз прикоснуться взглядом к Герою.
