Бен Каунтер - Галактика в огне
Локен перевел взгляд с Ангрона на Эйдолона и в очередной раз убедился в существовании неприязни между двумя Легионами. Разница между Детьми Императора и Пожирателями Миров была велика настолько, насколько это вообще возможно для двух Легионов Астартес. Воины Ангрона сражались и одерживали победы благодаря неудержимой прямолинейной мощи, а Дети Императора довели до совершенства свое умение разделять силы врага и последовательно их уничтожать.
– Лорд Ангрон, – с поклоном произнес Эйдолон, – для меня это большая честь.
Ангрон не снизошел до ответа, и Локен заметил, как напрягся оскорбленный Эйдолон, но дальнейшей эскалации напряжения помешало прибытие в Совет Луперкаля последней делегации, приглашенной Воителем.
Мортарион, примарх Гвардии Смерти, вошел в сопровождении отряда воинов, одетых в тускло мерцающие терминаторские доспехи. На броне самого Мортариона тоже не было никаких украшений, кроме медного черепа, символа Гвардии Смерти, прикрепленного к наплечнику. Его мертвенно-бледное лицо и череп были лишены всяких признаков растительности, а рот и горло закрывал массивный ворот, из щелевидных отверстий которого с шипением вырывались серые струйки пара.
Капитан Гвардии Смерти шел рядом со своим примархом, и Локен, узнав старого знакомого, не смог удержаться от улыбки. Капитан Натаниэль Гарро сражался вместе с Сынами Хоруса еще в те времена, когда они были Лунными Волками. Благодаря своему непоколебимому кодексу чести и прямому, честному характеру этот уроженец Терры завоевал дружбу многих воинов в Легионе Воителя.
Капитан Гвардии Смерти поймал взгляд Локена и слегка кивнул в знак приветствия.
– С прибытием нашего брата Мортариона, – заговорил Хорус, – собрание в полном составе.
Воитель встал с трона и спустился с возвышения в центр зала. В этот момент огни немного потускнели, и перед Хорусом возник светящийся шар.
– Это, – сказал Хорус, – модель Истваана III, любезно предоставленная картографами с управляемых сервиторами спутников. Запомните его хорошенько, поскольку здесь будет твориться история.
Иона Арукен оторвался от своих дел и, убедившись, что на него никто не смотрит, достал из-за пазухи форменной куртки карманную фляжку. В ангаре, как обычно в эти дни, кипела напряженная работа, и никто не обращал внимания на модератора. Время, когда подготовка к сражению титана класса «Император» могла заворожить любого, даже самого пресыщенного наблюдателя, давно миновало, и теперь немного осталось тех, кто еще не видел, как обновляется колоссальный корпус «Диес ире» для очередной битвы.
Арукен сделал небольшой глоток из фляжки и задрал голову, любуясь военной машиной, словно своей подружкой.
Бронированный корпус титана еще пестрел царапинами и вмятинами, которые не успели залатать сервиторы механикумов, и Иона ласково похлопал рукой по крепким пластинам, прикрывавшим нижнюю опору.
– Ну, милая, – сказал он, – тебе здорово досталось в последнее время, но я все равно тебя люблю.
При мысли о любви между человеком и машиной он весело усмехнулся, но все равно не мог не испытывать теплых чувств к машине, которая так часто спасала ему жизнь. Вместе с «Диес ире» они прошли сквозь огонь бесчисленных сражений, и, что бы ни говорил Титус Кассар, Иона верил, что в недрах могучего титана бьется сильное сердце и живет душа.
Вспомнив о Титусе и его треклятых службах, Иона загрустил и снова отхлебнул из фляжки. Напарник утверждал, что чувствует в себе свет Императора, а Иона не испытывал ничего подобного.
Как ни старался он поверить в то, что проповедовал Титус, ему никак не удавалось преодолеть глубоко укоренившегося в его душе скепсиса. Поверить в то, чего не можешь ни видеть, ни ощутить? Титус называл это истинной верой, но Иона был так устроен, что мог воспринимать только то, что мог потрогать или испытать.
Если бы принцепс Турнет узнал о молитвенных собраниях, которые посещают его модераторы, те вылетели бы из команды управления «Диес ире», как снаряд из болтера. При одной мысли о перспективе провести остаток жизни простым прислужником по спине Арукена пробежал неприятный холодок. Иона не мог себе представить, что будет, если он лишится возможности воссоединяться с самой совершенной машиной из созданных в кузницах Марса. Титус Кассар часто приглашал его на молитвенные сборища, и всякий раз, когда Иона соглашался, они тайком пробирались по лабиринтам переходов в какую-нибудь неиспользуемую часть корабля, чтобы послушать отрывки из Божественного Откровения. И всякий раз, возвращаясь, он покрывался холодным потом, страшась, что его застукают и отдадут в руки военного трибунала.
Иона был офицером команды титана с тех пор, как впервые ступил на борт своей первой военной машины – титана класса «Пес войны» под названием «Венатор», и, если бы дело дошло до выбора, он без колебаний предпочел бы «Диес ире» Божественному Откровению.
И все же мысль о том, что Титус, возможно, прав, не давала ему покоя.
Иона прислонился спиной к ноге титана и соскользнул по ней вниз, усевшись на корточки и обхватив колени руками.
– Вера, – прошептал он. – Ее нельзя заработать, нельзя купить. Как же тогда ее обрести?
– Ну, – раздался голос откуда-то сверху, – ты можешь начать с того, что оставишь фляжку в покое и пойдешь со мной.
Иона поднял голову. У сводчатой двери, ведущей в недра титана, стоял Титус Кассар, как всегда в безупречной, хоть сейчас на парад, форме.
– Титус! – воскликнул Иона, торопливо засовывая фляжку обратно в карман. – Что-то случилось?
– Мы должны спешить, – решительно ответил Титус. – Святая в опасности.
Маггард шел по сумрачным коридорам «Духа мщения» быстрым шагом, сгорая от нетерпения, словно человек, спешащий на долгожданное свидание. За последние несколько месяцев его мускулистое тело еще больше увеличилось, словно он подхватил вирус какой-то быстротекущей формы гигантизма.
Но в процедурах, которым его подвергали апотекарии Воителя, не было ничего ужасного. Теперь его тело изменялось так, как невежественные хирурги дома Карпинус не смогли бы добиться при всем желании. Маггард ощущал, как новые органы преобразуют его скелет и мышцы в нечто столь совершенное, что он пока с трудом мог себе представить. И это было только начало.
Маггард был одет в новый белый костюм, поскольку доспехи уже были малы для его быстро растущего тела. Обнаженный кирлианский клинок мерцал в его руке. Мастера Легиона были готовы переделать броню, как только тело примет окончательную форму, а пока Маггард тосковал по привычной тяжести доспехов. Как и он сам, доспехи должны родиться заново и превратиться в нечто, стоящее внимания Воителя и его избранных воинов. Маггард понимал, что еще не достоин занять место в их рядах, но он уже нашел свою нишу в Легионе Сынов Хоруса. Он мог ходить там, где не должны были видеть Астартес, действовать так, как они не имели права поступать, и проливать кровь в тех случаях, когда Астартес надлежало выступить в роли миротворцев.
