Елена Белова - Звездный дождь
Это было его любимое время.
Тихо шелестели волны, пересвистывались чивки, задорные синеватые птички, ворковали голуби. И слегка ноют пальцы, натруженные растиранием трав, отдыхают усталые ноги… а перед глазами, заслоняя огни города, проплывает чья-то благодарная улыбка. А-а… госпожа Атильта, жена колбасника, у которой они сегодня спасли дочку. Девчонка решила попробовать, почему из невкусного мяса получается вкусная колбаска и наглоталась добавок. Пряностей и селитры. Пришлось промывать желудок и поить отцовым отваром.
А еще сегодня были две сломанные ноги, вывих кисти, четыре ожога, подозрение на отравление (не яд, просто готовка скверная), легкая простуда, три случая детской "пятнушки" и довольно интересный случай "сушницы", которая при более внимательном осмотре оказалась последствием укуса. Прятал мальчик в спальне заморского зверька, пушистого такого, на котенка смахивает, а тот возьми да укуси временного хозяина. Ранка воспалилась… но сейчас уже все хорошо.
Хорошо…
Вечер. Мама покормила всех ужином и ушла к соседке, прихватив малышню, отец скоро вернется (что-то случилось в гостином дворе у купца Саворраша, из Зартхэ), и впереди еще много времени, и глаза сами смотрят на балкон через улицу.
Там живет она.
Ивонетта, дочка писца Ванни. Ив… Нежная кожа, пышные волосы, улыбка, от которой на душе теплеет. Удивительная…
Ив с семи лет кидала ему с балкона то колокольцы из своих ящичков, то клочки писчих листов с нарисованными губками. Подружилась с его сестрой. Пристраивала по знакомым его "питомцев".
Но по-настоящему Клод увидел ее лишь этой весной.
Весной обычно многие болеют. Весной Улеву продувают стылые западные ветра, становится холодно, сыро, запасы еды кончаются. Работы у лекаря непочатый край. Зубная хворь, болезни живота, "горловая", сушница, простуды градом…
Усталый юноша брел домой, не видя цветных гирлянд, ни развешанных ветвей игольника. И только нарвавшись на веселый хоровод прямо на площади, вспомнил, что сегодня праздник. Осветительные подвески сияли, цветные витражи, подсвеченные изнутри, бросали в полутьму снопы разноцветных лучей… и в этом радужном вихре он вдруг увидел плывущую в танце фигуру…
Распущенные волосы светлым облаком окутывали ее плечи. Зеленое платье красиво и ловко охватило фигурку, как-то по-особому выделив грудь и бедра… и эта улыбка, озорная, веселая, дразнящая… у Клода пересохло во рту. Он стоял столбом, забыв про усталость, не в силах оторвать от нее глаз, пока Она не заметила его. И не втянула в хоровод. Клод никогда не был особо ловким на танцы, но в этот раз ноги сами понесли его по мощеной площади. Он не заметил, как хоровод сменился парным танцем, как площадь исчезла, и они оказались наедине. У нее были такие горячие губы… а волосы прохладные, шелковые.
Ивонетта.
В тот же вечер Клод поговорил с отцом. Конечно, шестнадцать – не слишком зрелый возраст, но люди женятся и раньше. Верно? К тому же они готовы подождать год… ну даже два. Они не передумают.
Не передумают.
Ивонетта даже продумала, где и что будет в их будущем жилище. Чтобы не ссориться, как вечно ссорились ее родители – высокий сутулый Ванни (ушиб спинного столба и недостаток движения) и красивая, полная, как дочь, госпожа Симона…
– Клод! Клод, где ты?
Юноша очнулся от своих мыслей и услышал, как отчаянно звенит колокольчик у входной двери.
– Госпожа Симона?! Добрый вечер…
Но матери его невесты было не до учтивых слов:
– Клод, что творится в Мощеном квартале? – Симона сжимала на груди шаль, не замечая, как мнутся дорогие кружева, – Ты уже пришел? Что там?
– В Мощеном? У гостиниц? Не знаю…
– Клод!
– Я правда не знаю, госпожа Симона. Я дома принимал, а туда отец пошел… что произошло?
Женщина бессильно прислонилась к стене.
– Не знаю. Ничего не знаю… Туда не пускают. И оттуда не выпускают. Стража… и орденцы… Что-то плохое там, говорят, Запрет повесить могут. А там Ивонетта. Я думала, ты пришел… ты знаешь…
– Запрет? Его не объявляли уже десять лет! С тех пор как… – Клод замер. – Ивонетта? Там? Что она там делала?
– Она пошла получать посылку. На пересылке. Мой брат прислал ей лиддийский гребень и свадебный убор. А сейчас оттуда никого не выпускают…
– Сидите здесь! – Клод схватил свою лекарскую сумку… Подумал, полез в чулан, снял с полки "большой набор" – сумку-укладку с расширенным набором снадобий и инструментов. Вытащил "мешки" – особые халаты с капюшонами. Такие есть у каждого лекаря, на случай эпидемий. Орден может говорить что угодно, но у хорошего лекаря в запасе всегда лежит одежда "на поветрие". Два себе. Два отцу…
И выбежал из дома.
Трубный, Парусный, Золоченый, Зеленный… кварталы словно пролетали мимо, оставляя в сознании лишь фигурные таблички с названиями над дверями домов…еще три квартала. Еще два. Еще…
На перекрестке Менял Клод остановился, точно с разбегу налетел на охранную решетку. Над Мощеным переливалось зарево. Запрет. Уже повесили. Злиш побери!
Клод еще никогда не видел его своими глазами, но по рассказам представлял. А теперь вот он, перед глазами.
Алые блики, плывущие над крышами. Запрет – непроницаемая граница, которую иногда, нечасто, устанавливали маги Ордена. Такими, по слухам, отгораживали разбойничьи логова… и заразные места. Из-под Запрета никто не мог выйти без дозволения мага… Ни зверь, ни птица, ни человек. Его нельзя было пробить или прожечь. И алая завеса могла висеть вечно – пока Орден не прикажет ее снять.
А теперь она висит над Мощеным кварталом. Там гостиница для приезжих, пересыльня, склады… И отец. И еще Ив…
Отец говорил, Мощеный квартал назвали так, потому что на нем первом появилась брусчатое каменное покрытие из одинаковых синеватых булыжников. А уже потом – на остальных улицах. Теперь, когда Улева вся в камне, жители Мощеного, говорят, хотели переименовать квартал в Гостиный. Но сейчас им не до этого…
Улица точно вымерла. Даже канал пустой, под светильниками-подвесками – ни одной лодки.
Только у завесы – четыре темных фигуры. Два стражника. Одна темно-синяя хламида – орденец. И… маг.
Если б не спешка, Клод не упустил бы случая подольше посмотреть на мага. И на его ошейник. Когда-то он слушал сказание о появлении магов – мол, решили боги сотворить людей. Дар замешал варево на мужчин, Судьбина – на женщин. Каждой земле по котлу. А когда они отвлеклись, Злиш подпортил часть варева, всыпав что-то свое, пакостное. И с тех пор среди людей рождаются маги – люди, порченные от рождения, беспокойные, грешные. И только Орден, забирая магов под контроль и обращая их дары на служение людям, сможет отмолить их порочные души у хозяина Злиша… Отец, правда, говорил, что это не совсем так… что на самом деле с магами все не так просто, но про Орден лучше вообще не говорить… Поговорят потом, когда Клод повзрослеет.
