Лорел Гамильтон - Кровь нуар
В багаже у меня были еще пистолеты и кобуры, но я решила, что при посещении больницы не стоит подчеркивать род моих занятий и вообще вопросы, связанные с применением силы.
Честно говоря, я никогда не думала ехать к кому-нибудь домой знакомиться с родными, тем более к Джейсону. Но я буду играть по правилам, а правило номер один — не пугать намечающуюся родню. Да, мы с Джейсоном оба знали, что брак не планируем, но я — первая девушка, которую он приводит домой — насколько мне известно. Люди склонны строить предположения, и я не очень понимала, насколько далеко эти предположения должны — по плану Джейсона — заходить. Моя единственная цель была не врать никому открыто, а все остальное — как игра пойдет.
Джейсон позволил мне держать себя за руку мертвой хваткой и только раз пожаловался, что у него пальцы немеют. Он был слишком встревожен, чтобы меня дразнить, и я даже забеспокоилась: Джейсон дразнится, как дышит. Мрачность ему не свойственна.
Я попыталась его успокоить, и наконец он повернулся ко мне с улыбкой такой грустной, что у меня горло перехватило.
— Анита, все о'кей. Ценю твою попытку, но ничего не могу придумать, что бы тебе сказать такое, отчего мне станет лучше.
Он поднес мою сжатую руку к лицу и потерся щекой о костяшки пальцев. Страшное напряжение у меня в груди от этого прикосновения чуть ослабло.
Он улыбнулся — почти своей прежней улыбкой, и глаза у него заискрились. Я знала это выражение лица: он собирался сказать что-то, что мне не понравится.
— Тебе тоже лучше становится от прикосновения.
Я кивнула. И он уже с фирменной Джейсоновой улыбкой добавил:
— Можем устроить высотный клуб, мне от этого станет лучше.
— Высотный клуб? — переспросила я.
Он поцеловал мне костяшки пальцев — легко, чуть сильнее приоткрыв рот, чем это прилично на публике.
— Секс в самолете.
Я замотала головой, рассмеялась. Почти нормальным смехом — молодец я.
— Я волнуюсь, но не настолько.
— О чем волнуешься?
— О тебе. Раз ты заигрываешь и дразнишься, значит, выживешь.
Он прижался лицом к моей руке, и глаза у него из дразнящих стали вдруг слишком серьезными:
— А кто тебе сказал, что я дразнюсь?
Я посмотрела на него так, как того заслуживало его предложение.
— Вряд ли я была бы способна на секс в самолете. И без того с трудом себя сдерживаю, чтобы не носиться по салону, вопя от страха.
Полный желания взгляд тут же сменился дразнящим:
— Может, это нас обоих отвлекло бы?
Я потянула руку на себя.
Он улыбнулся, поцеловал мне руку — так, как полагается. Едва касаясь губами, не открывая рта, не высовывая язык — очень целомудренно.
— Буду вести себя прилично, если ты настаиваешь.
— Настаиваю.
— От прикосновений тебе тоже стало легче, Анита. Я это понял по ощущению твоей руки, потому что от тебя меньше стало пахнуть добычей. Серьезно, отчего бы нам не заняться сексом? Ведь нам же лучше от этого?
Я нахмурилась, поняв, что он все-таки серьезен.
— Во-первых, может войти пилот. Во-вторых, мы на самолете, Джейсон. Я вряд ли смогу, слишком я боюсь.
— А когда приземлимся?
Я еще сильнее нахмурилась:
— То есть пока будем ехать по полосе?
— Да нет, в гостинице.
Я была уже не оскорблена, а озадачена. Он не дразнился, он был серьезен смертельно — это на него не похоже.
— Ты разве не хочешь поехать в больницу или в свой прежний дом до того, как распускаться?
Он улыбнулся, но глаза его остались тревожными:
— Я не хочу ехать в больницу. Не хочу ехать домой. Ничего этого я не хочу.
Я крепко стиснула его руку — не потому, что мне было страшно, а от страдания в его голосе. Как ни странно, а тревога за него отвлекла меня от страха перед самолетом. Кто же знал, что психотерапия, направленная на другого, — лекарство от моих собственных фобий?
— Я не думаю, что после секса эти визиты станут легче.
Он улыбнулся, и что-то мелькнуло у него в глазах так быстро, что я не успела понять что. Но это было похоже на то, что бывает во взгляде Натэниела, и я это слишком хорошо знала. Взгляд, говорящий мне, что я наивна. Джейсон меня на несколько лет моложе, и ему не столько досталось страшного в жизни, как Натэниелу, но тоже хватило.
— Я не наивна, — сказала я.
— Ты так легко читаешь мои мысли?
— Натэниел иногда именно так на меня смотрит.
— Ну, понятно. Ясно же, что не потому что ты так хорошо меня знаешь.
Это прозвучало горько, и я забеспокоилась: нет ли у меня тут совсем иной проблемы с этим одолжением Джейсону?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу, чтобы я кому-то был нужен, как нужен тебе Натэниел. Чтобы кто-то меня любил так, как ты любишь мужчин своей жизни.
— Перли тебя так любила, — ответила я.
Было это зло — или всего лишь правдиво?
Он глянул на меня недружелюбно:
— Ты хочешь меня уязвить?
Я сделала глубокий вдох и медленный выдох, стараясь быть честной, но не злобной.
— Я в самолете, то есть не в лучшей форме. Давай так попробуем: ты мне говорил когда-то, что хочешь быть поглощен романтикой, любовью. Чтобы гореть ею. Так как я годами борюсь с каждым, кто хочет любить меня именно так, я не очень понимаю, зачем тебе такая цель, но раз ты так говоришь, то знаешь, что говоришь.
— И что мне на это ответить, Анита? Что я бросил женщину, которая хотела поглотить меня своей любовью? Да, наверное.
Я помотала головой и попробовала еще раз:
— Нет, я не про это. Я хотела сказать, что представление о любви у Перли и у тебя не одно и то же. Ты хочешь быть поглощен, а не задушен. Огню нужен воздух. Она отобрала у тебя воздух, и огонь погас.
Он посмотрел мне в лицо, внимательно.
— Вот это ты очень умно сказала.
— Ну, спасибо, Джейсон. Вижу, ты очень удивлен.
Он улыбнулся:
— Я не в том смысле. Тут смысл тот, что я чувствую себя меньше дураком, что не хотел от Перли любви. Я ношусь как с писаной торбой с желанием, чтобы кто-нибудь был мною одержим, получаю, что хочу — и мне этого не надо. Я сам себе казался капризным.
— Одержимость — нелюбовь, Джейсон. Это жажда обладания.
— Я хочу кому-то принадлежать, Анита.
— Но ты больше хочешь того, что есть у Натэниела, чем традиционного брака.
— В смысле, хочу принадлежать, но не быть моногамным?
Я пожала плечами:
— Строго говоря, Натэниел моногамен. У него ни с кем нет секса, кроме меня.
Джейсон улыбнулся, и глаза его вспыхнули:
— Но у него столько сексуальных контактов с другими…
— Он стриптизер. Сексуализированные контакты с другими входят в его должностные обязанности.
