Маргит Сандему - Кто там во тьме?
Руне не сразу сообразил о чем ведет речь Габриэл:
– Ах это! Спасибо что вспомнил, но мне почему-то больше совсем не хочется есть землю!
Все улыбнулись.
Руне подошел к Халькатле, взял в свои ладони ее лицо и заглянул ей глубоко в глаза. Она вся вспыхнула от этого взгляда. Немного сконфузилась. Не то чтобы она завидовала Руне, нет. Но ей самой захотелось стать хоть немного красивее.
Халькатла взяла себя в руки и стала внимательно вслушиваться в слова Люцифера:
– Вы все очень помогли мне в борьбе с моим последним противником. Вы уничтожили Тан-гиля, представлявшего большую опасность для моих владений.
Это произошло после того, как он испил из Источника Воды Зла, и ему была обещана вечная жизнь и власть над всей землей. Такая власть была не для него.
Тува поежилась. Отчего-то стало неприятно. Ей совсем не нравились слова Люцифера, но девушка всеми силами старалась скрыть свои мысли.
Девушка встретилась взглядом с Натаниелем. Он выглядел не менее растерянным и встревоженным.
Люцифер тем временем продолжал:
– А потому я решил наградить каждого. Вы можете решить сами, куда вы попадете после смерти. Да, многие из вас уже переступили этот порог. Предлагаю вам, живые и уже умершие из Рода Людей Льда, навечно поселиться в Черных Залах.
Наступила звенящая тишина. Через некоторое время раздался звенящий от напряжения голос Натаниеля:
– Мы глубоко благодарны Вам, всемогущий господин, за Ваше великодушное предложение. Но позвольте нам сначала немного подумать. Вы предлагаете нам нечто настолько грандиозное, что нам нужно сначала подумать и осознать то, что Вы нам предлагаете.
– Хорошо, я согласен. А вы, всевозможные демоны, вы, Лилит и Тифон? Как вы относитесь к моему предложению?
– Только положительно. Мы уже давно тоскуем по Черным Залам, – выразил общее мнение Тифон.
– Великолепно! Руне, Халькатла! Вы не только будете жить в Черных Залах, вы войдете в мое самое ближайшее окружение.
Оба судорожно вздохнули. Они словно хотели что-то сказать, да только не осмелились. Вопросительно поглядели друг на друга.
Первой набралась смелости Халькатла. Тува, да и все остальные собравшиеся, испытали странное чувство, глядя как эта бесстрашная, не признающая никаких авторитетов ведьма вдруг пала на колени перед Люцифером, горячо моля его:
– Высокочтимый господин… Не истолкуй мои сомнения неверно, я глубоко Вам благодарна, но…
– Но что, Халькатла? – ему явно было немного забавно. – Говори что ты хочешь!
Она немного жалобно, но мужественно взглянула на Люцифера:
– Мне бы так хотелось пожить среди людей еще немного. Пусть этот мир несовершенен, но так заманчив. Может, совершенство может немного обождать? Но хоть совсем чуть-чуть.
Люцифер изучающе поглядел на ведьму:
– Мне кажется, что тебе не место здесь, на земле, в этом столетии, среди вечно сомневающихся людишек. Однако как хочешь! Даю тебе месяц. До ночи Иванова дня. А затем заберу к себе.
– Для меня это большая честь. Я знаю, что веду себя нагло, но… Простите меня, господин! Но… Руне ведь тоже останется здесь, на земле, в течение этого месяца?
– А это зависит от него самого.
Руне засмеялся. Смех его был легким и беззаботным. Заблестели снежной белизной зубы:
– Уж теперь, в моем новом облике… Конечно же хочу! Должен же я проверить реакцию людей на свой внешний вид.
– Да уж к дамам я тебя близко не подпущу! – моментально отреагировала Халькатла, ухватившись за руку человека-корня с ловкостью тигрицы.
– Итак, – подвел итоги Люцифер. Он явно был в превосходном настроении. – Вы будете самыми настоящими людьми! Не забудьте об этом!
– Конечно нет, – отвечал Руне.
Тува вслушивалась в разговор, затаив дыхание. Она страшно боялась, что кто-нибудь прочтет ее мысли. Люцифер обернулся к другой группе:
– Самик, предводитель таран-гаев! На чем вы остановите свой выбор?
Самик боялся так же, как и Тува. Но у него были другие причины для боязни.
– Господин, мы, конечно же, тоже хотим переселиться в Черные Залы…
Тува чувствовала, что Самику очень хочется сказать «но…». Нет, Самик не осмелился. Но Люцифер был начеку:
– И все же, в чем дело, Самик?
Таран-гай взял себя в руки:
– Видите ли, господин, мы не знаем как к этому отнесутся четверо наших духов. Они нам так много помогали, и потому…
– Все понятно. Я поговорю с ними и, надеюсь, мы найдем компромиссное решение. Места у меня хватит для всех.
– Мы будем Вашими самыми покорными слугами, господин, – облегченно выдохнул Самик.
Люцифер возложил руку на плечо сына:
– Что ж! Пусть живые возвращаются по домам, они и так уже довольно долго отсутствовали. А Марко пора приступать к следующему заданию: пролагать путь в мир людей. Надеюсь, что все вы поддержите Марко, – уже строго продолжил он, пронзив взглядом Туву. – Теперь мы увидимся только в ночь на кануне Иванова дня, у Гростенсхольма. Марко к тому времени подготовит мой приход. Во всяком случае я так надеюсь.
Он подозвал к себе всех существ, не принадлежащих миру земному. За исключением Руне и Халькатлы, и все они тут же исчезли. Людям осталось только удивленно озираться по сторонам.
Итак, на горе остались: Руне и Халькатла, а также Эллен, Тува. Тиили, Марко, Натаниель, Ян и Габриэл… Семеро живых и примечательная пара. Надо отметить, что Натаниель чувствовал себя плохо.
Халькатла, что-то радостно щебеча, побежала вперед. За ней двинулся более серьезно настроенный Руне. Люди последовали за ними не торопясь; каждый пребывал в глубокой задумчивости.
– Попробуем вернуться назад той же дорогой? – спросил Марко. Его тяготило всеобщее молчание. – Хотелось бы забрать мотоцикл.
– О, конечно же! Да и машину тоже. Заодно подберем и то, что потеряли по дороге сюда, – поддержал Натаниель.
Замыкали шествие Тува, Габриэл и Эллен. Марко шел впереди всех. Он нес на руках Тиили. В его объятиях девушка чувствовала себя хорошо и спокойно.
Сначала молодежь шла молча.
Дул холодный весенний ветер.
По сторонам не смотрели. А потому и не увидели, как изменилась, похорошела освободившаяся от своего груза долина.
Каждый думал о своем. Делать выводы не всегда просто.
– Нас просто использовали в своих целях, – задумчиво заметил Габриэл.
– Да, – согласилась Тува. Она чувствовала себя совершенно опустошенной.
Постепенно подкрадывалась усталость. Не простая, физическая усталость, а некое душевное опустошение.
Все были разочарованы. Им казалось, что их кто-то предал.
– Я должна рассказать все Господу. Я должна поговорить с ним, – произнесла Эллен, воспитанная в ином духе, чем все остальные.
