Елена Лирмант - В поисках Белого города
— А ну, прекратить!
— Уйди, начальник, — набычился бармен, — здесь семейное дело. Обещаю, до первой крови, как всегда…
— Романов, выйти ко мне. Вам не стоит драться!
— Это еще почему? Вы же слышали, это дело семейное. И я имею полное право бить того, кто мне противен. И почему им можно, а мне нельзя? По какому праву?
— Приказываю разойтись, всем разойтись! Или хотите, чтобы я коменданта вызвал?
Мужики удивленно переглядывались, не понимая в чем дело. Драка — дело привычное. Да, и участников не так много? Обычно, никто из начальства не прекращал подобные потасовки, считая, что скинуть пар мужчинам, запертым за решеткой, даже полезно для здоровья. До поножовщины никогда дело не доходило. Сам бармен, бывший спецназовец, строго следил за этим.
— Начальник, да, объясни в чем вопрос?
— Кафе закрывается, завтра ждем гостей, необходимо привести помещение в порядок. Ты, ты, ты и ты, — он выбрал наугад трех драчунов, останетесь, чтобы помочь девушкам, остальные по комнатам…
Никаких гостей на завтра не прибыло. Оказалась ложная тревога. А я удостоверился в том, что являюсь ценным оборудованием для директора лаборатории.
Глава IV
Чтобы доставить удовольствие тем, кто смотрел на мир моими глазами, я все свободное время проводил у цветов, вечерами долго смотрел на два светила медленно проплававших над головой и слушал странный пронзительный вой где-то вдалеке. Меня не трогали. Поразмыслив немного, я пришёл к выводу, что мне дают время придти в себя, старательно ограждая от общения с комендантом, в чем усердствовал его помощник. И что совсем скоро они сами пошлют меня в город.
И тут на мою беду еще черные раттерианские шары побелели. Я не верил своим глазам. Бледно-голубые листья приобрели зеленоватый оттенок, а цветы медленно, но верно, из черных стали серыми, а потом и совсем поменяли цвет на противоположный. Я изучил состав почвы, воды. Ничего неместного не нашёл — никаких инородных примесей. Но факт оставался фактом. Единственная мысль, приходившая в мою голову, когда я смотрел на свой сад, была — этого не может быть!
— Романов — к директору лаборатории! — окрик дневального как кнутом ударил по спине. Я физически почувствовал боль между лопатками. Вот и пришла пора. Сейчас мне скажут, что на меня смотрит все человечество…
Директор был у себя в кабинете, но ни коньяка, ни фужеров на столе уже не было, только разбросанные бумаги.
— Знаете, батенька, — он не стал юлить, — то, что происходит с вашими цветами — необъяснимое явление. Я заинтригован. Простите, но я просмотрел, ваши записи. Каюсь, грешен! Но не судите строго. Вы ученый, я ученый. И этот феномен, меня просто потряс. Я вот что думаю, а что это болезнь какая-то? Сходите-ка в город, посоветуйтесь с Верховной жрицей. Представляю, как удивиться она. Все раттерианские цветы на нашей базе белеют!!!
— Сам разберусь, — буркнул я, — просто подумать надо. Уверен, объяснение самое простое.
— А я говорю, сходи! Здесь замешены не только твои цветы! Это повод! Через тебя, вполне возможно, можно будет наладить контакт. Сам знаешь, с нами они не разговаривают. А ты первый за последние четыре года, с которым они не только говорили, но и приглашали придти еще раз!
Я замотал головой.
— Не хочу. Мне не нравится ходить туда. Смотрят как на врага! Камнями кидаются. Увольте! Давайте, вы сходите? Я вам цветы дам. Это и будет повод. И вы как дипломат контакты наладите.
— Ты что не слышишь меня? — Вороир начал сердиться. — Они не меня, тебя приглашали. Вот ты и иди. Камнем в тебя только в первый раз кинули, во второй раз, никто тебя и пальцем не тронул. Так, что не надо заливать. И вообще мы тут посоветовались, и решили дать тебе свободу действий. Будь поприветливей. А то набычился в прошлый раз, нехорошо как-то.
— А вы откуда знаете?
— Сам рассказывал, да, и характер у тебя паршивый!
Несколько минут мы молчали, потом Вороир, положил руку мне на плечо.
— Вот, что, батенька, поговорим, как мужчина с мужчиной. Почти полтора года ты провел за решеткой, путь сюда, да и здесь ты уже несколько месяцев. Я же все понимаю. Никке — девушка хорошая. Если у вас что-то завяжется, я не буду против. В любое время суток — пропуск тебе обеспечен.
Резко сбросив его руку, я развернулся к нему лицом, ярость во мне кипела с такой силой, что я еле сдерживался, чтобы не дать ему по морде.
— В своих отношениях с другими людьми я не нуждаюсь ни в наставниках, ни в советчиках. Прошу это запомнить. И еще — мне эта девушка не нравится. Вы меня поняли! Мне наши по душе. Например, Ада!
— Которая занимается плагиатом? — засмеялся он.
— С чего вы взяли? Я просто хотел ее раззадорить? Если вы столь хорошо знаете литературу, так скажите, кто написал стихи, что она читала? Кстати, это она вам сказала?
Вороир растерялся:
— Да, нет! Просто за столом рядом сидели ребята, они и рассказали, — заливаясь краской, врал он. — Конечно, я не филолог, и, честно говоря, не знаю, кто написал эти стихи…
— Тогда и не обижайте женщину, — выпалил я.
— Ладно, ладно, успокойся, чего ты закипел. Ада, так Ада! Просто мне показалось…
— Что вам показалось?
— Ну, все, хватит. Значит так. Вот пропуск, выкапывай свои чёртовы цветы, и марш в город. И смотри там у меня!
— Следить будете?
— Буду.
— Ну, тогда не пойду!
— Идиот, не хочешь, не надо! Следить не буду, а если с тобой что-то случится? Ты сам не знаешь, как ты мне дорог!
— Оба-на! — уже рассмеялся я, — позвольте мне вам не поверить.
— Не верь, если не верится, — он стал как-то спокойно-серьезным, — но я говорю правду.
Да, он действительно говорил правду. Интересно, это его идея нашпиговать камерами такого лоха, как я? И видно техника недешевая, раз я ему так дорог!
— Значит, так, — продолжал Вороир начальственным тоном, не терпящим возражений, — Завтра с утра иди в город. Покажешь свои цветы, посоветуешься…
— И после возвращения, конечно же, придти к вам с отчетом? — съехидничал я.
— Ну, ты и хам! Разве я у тебя раньше требовал отчета? Просто хотелось узнать, что и как! Думал, мы станем друзьями, будем работать вместе. Но вижу, ничего не получается. Так, что, если сам захочешь, придешь и расскажешь, не захочешь, не надо! Но не забывай, мы братья, у нас один дом — наша планета, и мы должны держаться вместе. Мы здесь представители нашей Родины, потому и прошу тебя, как человека — не ударь лицом в грязь. А теперь иди!
Я не стал уговаривать себя дважды, и с удовольствием вышел за дверь. И пошёл в свой садик. На душе было скверно. Я не против диалога. Но вот так, против моей воли, нашпиговать техникой, послать к ничего не подозревающим людям. Они играют мной как пешкой. Но я не хочу! А значит, я должен предупредить раттерианцев, чтобы не верили мне, чтобы опасались меня. И лучший выход, чтобы они вытолкали меня взашей. Тогда и Вороир отстанет от меня! Отстанет ли? Я смотрел на свои белые — черные шары, и неожиданно мне вспомнились слова Верховной жрицы: «эти цветы являются символом печали и смерти, а еще предупреждением об опасности». Ну, что ж, будем, надеется, что она поймет меня.
