Элизабет Кернер - Эхо драконьих крыл
Короче говоря, Марик согласился на эту сделку и посулил незнакомцу жизнь своего первенца, пообещав расписаться кровью. Обряд должен был быть проведен в ту же ночь, на восходе луны, — Джеми обхватил обеими руками кружку и уставился в ее недра; голос его понизился до едва внятного бормотания.
— Некоторое время мы решали, что же нам делать. У нее уже был задуман один план, и вместе мы принялись обсуждать подробности. Когда же все было обдумано, то я… я предложил ей свои услуги — он с трудом сглотнул. — Услуги убийцы. Я спросил: хочет ли она, чтобы я прикончил их? Я не убивал никого вот уже более трех лет, и при одной лишь мысли о подобном у меня подкатывал ком к горлу. Но если ей эта было нужно…
Я сидела, вся похолодев, едва не хрипя от ужаса. Мне было все равно, что последует дальше, — для меня рассказ Джеми достиг наивысшей точки. Я не могла вздохнуть. Но мне нужно было это знать. И, превозмогая ужас и отгоняя прочь иные мысли, в глубине души молилась — торопливо и истово, как никогда раньше: «Благословенная Владычица, Мать Шиа! Прошу, прошу тебя, пусть не окажется так, что моя мать попросила Джеми убить ради нее!»
Уголок его рта слегка приподнялся, он взглянул на меня, и я вновь задышала.
— Она взяла меня за плечи и, развернув к себе, посмотрела мне в лицо.
«Джемет из Аринока, — вымолвила она торжественно, как на судилище. — Скорее я отрублю себе руку. Если ты все позабыл, то я — нет. Может, я и была слишком глупа, что выбрала себе в любовники Марика с его черной душой; но пока я жива, ты останешься для меня человеком, который заботит меня больше всех на свете».
Я увидела, как по щекам у него покатились слезы, — у человека, который был и фермером, и убийцей, и много кем еще, но только не моим отцом, — и я знала, что он помнит эти ее слова, как если бы она только что произнесла их, стоя прямо перед ним, и они были самым ярким из того, что он помнил.
— Я поверил ей, хотя и видел, что ее поразили собственные слова. Да и меня тоже.
«Клянусь тебе, Джеми, — сказала она, — если кому-то из нас и доведется убивать, то лишь ради спасения собственной шкуры».
Мы дождались восхода луны, и тогда она провела меня в дом, к тайному ходу. Я надел на себя свое старое боевое облачение — нечто вроде пятнисто-черной шелковой накидки с грязными полами. Как мы условились заранее, я оставил Маран в середине прохода, сам же прокрался дальше, к небольшому залу в самом его конце. Света там было немного — всего пара свечей, но мне этого хватило. Некоторое время я выжидал, притаившись за углом и прислушиваясь, пока не понял, что оба присутствующих были слишком поглощены своим занятием, чтобы заметить мое присутствие. Я выглянул из-за стены как раз в тот момент, когда чей-то голос — я предположил, что Бериса, — вдруг усилился, громко произнося нечто наподобие заклинания. Едва я заглянул за угол, как освещение изменилось: тусклое мерцание свечей сменилось ярко-багряным сиянием, и я услышал странный шипящий голос, вообразить который самому просто немыслимо.
Над небольшим жертвенником, по обе стороны от которого стояли Берис и Марик, прямо в воздухе парила фигура из ночного кошмара, цветом напоминавшая горячие красные уголья — целая куча их пылала на алтаре. Нетрудно было догадаться, что эта фигура — один из ракшасов, демонов Семи Преисподних. За свою жизнь я встречал лишь рикти, младших демонов, во время одного из прошлых своих заданий, — устранить заклинателя демонов было для меня тогда одно удовольствие, — этот же выходец из потустороннего мира доводился им старшим сородичем: отвратительное и жестокое порождение подземных глубин. От его голоса у меня по телу побежали мурашки.
Я выбрал не самое подходящее время, чтобы высунуться: если даже люди и не могли меня видеть, то уж демон-то наверняка мог, — Джеми хмуро усмехнулся. — К тому времени я уже позабыл природу этих тварей. Они не будут брызгать слюной попусту. Вероятно, демон надеялся, что я пришел затем, чтобы убить людей, — тогда он запросто смог бы вырваться на свободу. Во всяком случае, он ни одним намеком не дал им понять, что я нахожусь за их спинами.
Не помню, о чем они говорили: обе стороны о чем-то сильно спорили, пререкались, угрожали друг другу из-за чего-то. Все же я помню голос Марика, поклявшегося отдать Берису своего первенца, а Берис говорил, что самое время принести кровавую жертву. Я не слишком забивал себе этим голову, пока ухо мое не уловило легкий звук, который вдруг показался мне устрашающим. Даже тогда я смог узнать его, едва лишь услышал: это был звук детских шагов.
Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы понять: они прямо сейчас собираются предать смерти какого-то бедного, безымянного ребенка и отдать его кровь демону, чтобы тот создал им Дальновидец.
Тебе, должно быть, понятно, Ланен. что, пока я наблюдал да слушал, я все время прикидывал, когда и как лучше всего нанести удар. Все те годы, когда я промышлял убийствами, не прошли даром: я обладал хорошо развитым чувством выживания и воинской хитростью, — он нахмурился. — Мне жаль, но я не могу сказать, что первым моим порывом было ворваться к ним и попытаться спасти ребенка. Я думал об этом, но вместе с тем понимал, что тогда я, в лучшем случае, погибну сам, не сумев помочь ни ребенку, ни Маран. Мы с Маран заранее решили, что лучше всего будет забрать Дальновидец, как только он будет создан, и я должен был следовать этому замыслу, — он поднял перед собой кружку, о которой на время позабыл, и сделал несколько больших глотков.
— Я наблюдал за всеми их действиями, Ланен, — сказал Джеми, и голос его был низким от давней скорби. — Берис нараспев читал заклинания, ребенок плакал все громче и громче от страха и боли, а потом вдруг внезапно умолк — и это было ужасно. Я не пошевелил ни одним мускулом, продолжая стоять на месте, — невидимый в скрывавшей меня тени у задней стены зала, — однако же поклялся отомстить им за смерть малыша.
Тогда Берис сказал Марику, что тот должен дать немного и своей крови, чтобы скрепить ею обряд. Трусливый ублюдок завизжал почти так же громко, как до этого ребенок, сквозь зубы проклиная Бериса, когда тот сделал порез ему на руке, чтобы пустить кровь. Я потянулся за кинжалом, который держал за голенищем сапога. Деваться было некуда — и всё же почему-то, столкнувшись лицом к лицу с подобным злом, я почувствовал тошноту при одной лишь мысли учинить новую смерть на радость этой твари. Руки мои и так уже были по локоть в крови.
Послышалось громкое шипение, когда Берис стал смешивать кровь Марика с кровью малыша над горящими угольями, и змеиный голос демона прошуршал в воздухе:
«Ис-сполнено, гос-сподин. Уз-зри то, чего так жаждеш-шь». Теперь на алтаре покоился шар, изготовленный, казалось, .из дымчатого стекла, размером с небольшую круглую дыню.
