Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы
– Да ничего особенного. – Последнюю точку, оканчивающую невероятный рассказ, поставил сам Маллер, ненавязчиво переходя на «ты»: – Уснула ты тут же, как младенец! Точнее говоря – вырубилась. И знаешь, я взял на себя смелость снять с тебя кольчугу и обнаружил огромное кровавое пятно, расплывшееся на манишке твоей рубашки. Но раны под ним не выявилось – только нежная, свежая кожа…
Я рывком оттянула ворот рубашки и заглянула в вырез. Де Вакс говорил чистейшую правду.
– Чудо, – почти благоговейно перешептывались мореходы. – Баба к нам с неба упала – и не убилась…
– Беременная к тому же! – почти хамски добавил чей-то звонкий фальцет.
Я нервно дернула шнурок на рубашке, запахивая глубокий вырез.
– Не бойся нас, – мягко попросил меня Маллер, – мы не причиним тебе зла. И даже рубашку новую подарим, если не побрезгуешь принять с нашего плеча…
Пираты добродушно рассмеялись, и я внезапно ощутила всепоглощающее доверие, затопившее мое сердце. Я находилась среди друзей.
– Приму с благодарностью… особенно желтую. – Я игриво подмигнула Мамуке. Боцман важно приосанился.
– Открой нам всю правду, госпожа Ульрика. – Капитан просительно заглянул мне в глаза. – Уж слишком много невероятных историй, рассказывающих о тебе и твоих товарищах, ходит по всей Антее. Поговаривают, будто ты бессмертна и умеешь заращивать раны. Утверждают – ты намереваешься избавить мир от власти лжебогов и вернуть магам былую силу. Шепчутся – ты мечтаешь подарить людям свободу от лицемерных правителей и позволишь каждому жить так, как ему хочется. Правда ли это?
– Правда! – звенящим от волнения голосом искренне ответила я. – Каждый из нас имеет право на счастье, но за него нужно бороться. А посему теперь нам придется сплотиться и воевать против демоницы, несущей погибель всему живому!
Матросы восторженно завопили.
– Я тебе верю! – твердо произнес пират. – А к тому же я знаю Ланса и Огвура. Они хоть и очень необычные, но зато честные и храбрые. Да я и сам вижу – твои раны зажили самым волшебным образом, – а значит, легенды о тебе не врут…
– Маллер, мне кажется, что исцеление ран – вовсе не моя заслуга, – с долей скептицизма сообщила я, тщательно взвешивая каждое слово. – Вполне вероятно – меня спас человек, вернее, не человек, а… мертвый демон!
Де Вакс недоверчиво покачал головой:
– Вряд ли. Уж очень неправдоподобной выглядит твоя версия. Возможно, этот всесильный спаситель приснился тебе…
– Приснился?.. – Мне так не хотелось расставаться с мыслью о том, что Астор каким-то загадочным образом оказался способен вмешиваться в мою жизнь… – Нет, я с тобой не согласна. Это произошло наяву!
– Госпожа Ульрика, поверь моему опыту, – продолжал убежденно втолковывать пират, привыкший мыслить не легендами и сказками, а иными, куда более приземленными реалиями, – тебе просто повезло. Удивительная слаженность наших действий совпала во времени – и вот уже скатываемый моряками парус спасает тебе жизнь. А женщина в твоем положении всегда подвержена влиянию различных фантазий и домыслов, что является нормальным. Не терзай себя попусту: привидевшиеся тебе образы были всего лишь сном!
– Сном… – печально повторила я. – Не исключено, что ты прав… Но почему тогда я уже не в первый раз вижу неясные тени и слышу голос умершего возлюбленного?
– Мы все кого-то теряли! – быстро отвернулся мореход, но я заметила судорогу отчаяния, искривившую его худощавое лицо. Похоже, этот жизнерадостный пират тоже хлебнул лишку горя, научившись переносить его со стоической выдержкой. – Но раненую душу не так-то легко вылечить…
– Да, душа болит, а начнешь ее лечить – заболит печень! Каррамба![7] – делая умное лицо, поддакнул Мамука, скашивая глаза в сторону выкаченного на палубу бочонка с ромом.
– Нужно прекратить затянувшееся противостояние Добра и Зла, – импульсивно выкрикнула я. – И тогда никто из нас больше не лишится любимых!
– Но как это сделать? – посветлел лицом Маллер, прогоняя гримасу отчаяния со своих мучительно закушенных губ. – Научи нас, принцесса!
И тогда, решив, что честность всегда является наилучшей формой политики, я поведала ему все, без утайки раскрыв жестокие замыслы Ринецеи.
На палубе воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только шорохом волн.
– Я готов заплатить своей головой, но демоницу нужно остановить! – Маллер изо всех сил шарахнул кулаком по жалобно загудевшей мачте. – Жизни не пожалею!
– Мы с тобой, капитан! – слаженным хором поддержали моряки.
– …! – увесисто припечатал Мамука, подтверждая немудреную истину: «чем меньше букв, тем ёмче слово».
– Спасибо, друзья! – растроганно поблагодарила я пиратов. – Но здесь нужна не сила, а хитрость. Ринецея собрала огромное войско. Мне необходимо понять ее замыслы, нащупать в них слабое место и нанести точный удар…
– Что ты задумала? – одновременно вопросило несколько голосов.
– Я должна попасть в Дикие земли, пробраться на рудник и увидеть все своими глазами.
– Одна, – ужаснулся де Вакс, становясь похожим на сомневающегося во мне Саймонариэля. – Слабая и безоружная женщина. Но это же безумие! Тебя поймают и убьют.
– Почему же безоружная? – Я потерла лоб, пытаясь вспомнить. – Мы с Эткином вступили в схватку и отбили у Ринецеи… Где мои клинки? – Я едва не заметалась по палубе каравеллы[8], стремясь отыскать волшебные даги. – Я не имела права их потерять!
– Да тут они, тут, не волнуйся так, – проворчал Маллер. – Аолой клянусь, никогда не видел настолько потрясающего оружия. – Взмахом ладони он указал на три сложенные возле планшира[9] Алаторы. – Этими дагами ты чуть не пропорола наши паруса…
Я с облегчением схватила клинки, доставшиеся мне столь дорогой ценой, и укрепила в ножнах на поясе. Рядом с Алаторами я обнаружила и свой верный Нурилон.
– Я проберусь в шахту, где плененные Ринецеей рабы добывают «мертвую руду», и придумаю план, способный разрушить ее страшные замыслы! – уверенно повторила я. – Другого выхода я не вижу.
– Да, видно, недаром тебя называют Сумасшедшей! – мягко попенял мне де Вакс. – Отчаянно, даже шально, но должно сработать. Мы пойдем с тобой, госпожа.
– Э нет, – осадила я своего не в меру ретивого помощника. – Вы привыкли к шуму сражений, а я отправляюсь на разведку.
– Хочешь одна обрести звание героя? – поддел меня Маллер. Моряки одобрительно захихикали.
– Если героев слишком много, то их обычно называют хулиганами! – небрежно отшутилась я.
– Хулиганами? – Пират навалился животом на борт и безудержно расхохотался. – Нет, это прозвище нам явно не по нраву!
