Вадим Панов - Запах страха
– Сам говори, придурок, у меня голова не казенная, чтобы ее на ерунду тратить.
– При чем здесь голова? – не понял Булыжник Дурич.
– А говорить я чем буду? Пяткой?
Булыжник, сраженный аргументом, только крякнул. Дыня победоносно улыбнулся и продолжил обкусывать ногти. Несколько мгновений Дурич тупо наблюдал за действиями берегущего голову Дыни, после чего отвернулся и сплюнул.
Обстановка великофюрерского кабинета не была особенно роскошной. Кувалдинское кресло, массивный стол с длинным аппендиксом для участников совещаний, табуреты и бар – вот, собственно, и вся мебель. Был еще вмонтированный в стену сейф, дверца которого бронированной заплатой торчала справа от бара, но это уже не обстановка, а деталь интерьера.
Кувалда любил казаться скромником. А еще он любил щегольнуть перед верноподданными их к нему любовью, а потому, помимо внушительной толщины сейфовой дверцы, стены украшали фотографии и картины, запечатлевшие одноглазого в различных обстоятельствах великофюрерства. Помимо ростового портрета хозяина кабинета, здесь присутствовали панорамные фото «Великий фюрер принимает военный парад в день юбилея Вознотопской битвы» (Кувалда надувается спесью на трибуне, удачно скрывающей главную кучу мусора Южного Форта) и «Великий фюрер обсуждает с королевой Зеленого Дома важные дела» (далеко на заднем плане видна отвернувшаяся Всеслава). А также картина маслом «Великий фюрер открывает мемориал памяти жертв репрессий прошлых великих фюреров» (мраморная доска с изображением официальной семейной виселицы) и прочие памятные изображения.
Насладившись видами одноглазого, Булыжник снова сплюнул, после чего его взгляд уперся в пришпиленный к стене лист бумаги, и дикарь по складам (уже третий раз за утро) прочитал:
«Павестка дня. 1. Падгатофка к зиме. 2. Встафка идиотам. 3. Разное».
Первоначально уйбуи [5]были будированы вторым пунктом повестки и принялись живо обсуждать, кого именно из идиотов имел в виду великий фюрер, что именно он будет им вставлять на этот раз и куда. Мнения выдвигались самые разные, одно чудовищнее другого, однако постепенно дискуссия сошла на нет, и теперь уйбуи просто скучали. Очередное заседание Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам никак не могло начаться – задерживался фюрер, которому избранные представители семьи должны были наперебой давать советы по обороне и другим неотложным делам, а в ответ получать вставки и разное.
– Плати десятку! Я дольше продержал!
– У тебя голова плоская, – пробубнил Шкура Гнилич, вытаскивая из кармана жеваную купюру.
– Может, и плоская, зато деньги приносит!
Булыжник вздохнул и подошел к кучке уйбуев, которые соревновались в удерживании на голове пустой бутылки из-под виски. Поскольку других развлечений не было, турнир привлек внимание практически всех дикарей. К тому моменту, когда Дурич присоединился к болельщикам, сосуд оказался на бандане Гильзы Шибзича и, несмотря на все усилия уйбуя, довольно быстро с нее соскользнул.
– Плохо держится, потому что пустая, – проворчал расстроенный Гильза.
– Голова?
– Бутылка, дурак!
– Кто же тебе полную даст? – заухмылялись окружающие.
– Надо бы в нее влить чего-нибудь для балласта, – объяснил Гильза.
Странное слово вызвало у менее образованных сородичей законные подозрения.
– Ты как меня обозвал?
– Не тебя, а в бутылку. Чтобы стояла лучше.
Половина уйбуев встретила последнюю фразу издевательским хохотом. Оставшиеся, не сообразившие, что именно развеселило сородичей, продолжили обсуждение научных вопросов.
– Когда в бутылку долить, она тяжелее станет.
– Голова поломаться может.
– Не голова, а шея.
– Шея от бутылки не сломается. Я ваще на шее стоять могу.
– Покажи!
Шкура Гнилич, оказавшийся рядом с Булыжником, зевнул и высказал свое мнение:
– Если в бутылку влить, то он это выжрет на хрен.
– Кувалда? – не понял собеседника Дурич.
Шкура покачал головой и, понизив голос, проворчал:
– Кувалда, собака, не выжрет. Умный, хрен.
Ему явно хотелось посплетничать, и Булыжник охотно поддержал тему:
– Опять не получилось?
– Тихо! – Гнилич опасливо огляделся. – У него тута битлы повсюду.
– Не битлы, а жуки.
– Один хрен – слушают.
– Не работают они, – успокоил нервного Шкуру Дурич. – Я сам слышал, как Копыто ругался на это, адназначна.
– Может, он специально?
– Не, не специально. – Булыжник кивнул на Копыто Шибзича, самого верного пса одноглазого Кувалды. – Гляди, как зыркает, звереныш. Адназначна потому, что жуки накрылись.
Уйбуи еще больше понизили голоса и теперь буквально шептали друг другу в уши последние семейные новости. Стоящий в нескольких шагах от шептунов Копыто счел подобное поведение подозрительным, но поскольку, что именно обсуждали Шкура с Булыжником, Шибзич не слышал, ему оставалось лишь скрипеть зубами: вешать только за подозрения королева Всеслава запрещала.
– Ты чо, на прошлом совете не был?
– Не-а.
– А там Горшок выпендрился на хрен. Принес виски, типа щедрый, и к Кувалде подкатывает: мол, хочу тебя, великий фюрер, угостить душевно за все хорошее, что ты, типа, для нас сделал. И стакан наливает.
– А Кувалда?
– А Кувалда в ответ: выпей, говорит, со мной, славный уйбуй. И тоже стакан подставляет. Горшок, дурак, выпил, а Кувалда хитрый, не стал. Ему тогда все говорят: Кувалда, на хрен, это не по-пацански ты делаешь, что не пьешь ваще. А он говорит: чего это я буду пить, когда уйбуй язык высунул и молчит. Мы смотрим, а Горшок уже синий валяется. Такой вот хрен образовался.
Булыжник, который представить себе не мог, как можно отказаться от халявного виски, тяжело вздохнул:
– Умный, мля.
– Как налоговый инспектор, на хрен, – подтвердил Шкура.
– Как же его травануть, если он вперед требует пить?
– Вот и мы головы ломаем.
Избавиться от великого фюрера Красные Шапки мечтали искренне, от всей души, и попытки предпринимали едва ли не каждый месяц. И не потому они желали сковырнуть Кувалду, что одноглазый им не нравился, – все прекрасно понимали, что следующий вожак будет вешать оппонентов с такой же интенсивностью, – просто страсть к междоусобицам навсегда запечатлелась в дикарских генах, и долгое время не меняющийся фюрер насиловал инстинкты верноподданных.
– Ничо, – процедил Булыжник. – Адназначна доберемся.
И резко повернулся к распахнувшейся двери.
– Слава великому фюреру! – рявкнул Копыто. – Сми-и-ирна!
Уйбуи замерли.
– По местам, – буркнул Кувалда, неуверенным шагом приближаясь к креслу. – Сейчас советоваться станем, шантрапа…
