Карина Демина - Наша светлость
И вот что со всем этим добром делать?
— Это за последние полгода, — сказала Ингрид, откидывая крышку.
Пахнуло плесенью. Бумаги, которыми сундук был забит до отказа, отсырели. На некоторых поплыли чернила. И это только те, которые лежали наверху.
Что будет, если копнуть глубже?
Я взяла несколько листов.
…прошу… ходатайствую… взываю о милосердии благородных дам…
…оказать помощь в связи с утратой кормильца…
…выделить средства на обучение…
…постройку дома…
…организацию дела…
…содержание малолетних детей…
…лечение дочери…
Так. Стоп. Разбирать это в одиночку я буду долгие годы… ну или месяцы. Сундуков у меня три. Фрейлин — дюжина. Осталось процесс организовать и возглавить. Для начала информацию попробуем систематизировать.
— Дамы! — Я критически обозрела мой женский легион, понимая, что грядущий поход обещает непредвиденные сложности.
Кайя жаловался на баронов? Есть опасение, что с баронессами и того веселее будет. Ничего, дорогу осилит идущий. Эх, марш военный сыграть некому вдохновения ради.
— Я прошу вашей помощи в одном нелегком, но очень благородном, — неблагородные занятия леди предлагать неблагородно, — деле. Здесь лежат прошения людей о помощи.
— Бедных? — уточнила леди Тианна, накручивая темный локон на палец.
Синеглазая, белокожая, прекрасная, как статуя. И мозгов столько же.
Любовь зла?
— Бедных. — Ингрид ответила за меня, глядя на подругу с нежностью.
Мне завидно. Просто-напросто завидно, хотя и зависть эта с оттенком горечи. Мы с Кайя будем вместе. А они вряд ли. И все, что у них есть, это запрещенная любовь сейчас.
— Надо их рассортировать… разложить. Давайте на этот угол ковра кладем бумаги, где просят денег на лечение. Сюда — все, что касается содержания семьи. Пособий…
…сомневаюсь, что здесь известен подобный термин.
— …то есть где говорится, что погиб кормилец или просто не хватает денег, чтобы жить. Сюда, — я перешла к другому ковру. Ощущение, что собираемся играть в безумные шахматы, — все, что касается открытия своего дела… и обучение… а тут — то, что никуда не подходит. Ясно?
Фрейлины кивнули и переглянулись. Как-то не вижу вдохновения на лицах. Я понимаю, что мышиный особняк — занятие куда более привлекательное, но пора сделать что-то действительно полезное.
— А ваша светлость уверены, что это… — леди Доэн двумя пальчиками взялась за угол листа, — …прилично?
— Уверена.
Так, мое мнение не аргумент? Ничего. Воспользуемся мнением конкурентов.
— Леди Флоттэн занимается благотворительностью. Вы же не считаете, что леди Флоттэн способна сделать что-то неприличное?
Они не считали. Они вздрогнули и посмотрели на сундуки с совсем иным выражением в очах.
— К сожалению, — я надеялась, что сожаление в голосе получилось искренним, — дамы из Благотворительного комитета слишком стары и немощны, чтобы справляться со всем этим…
Сундуки стоят открыты… просто-таки нагло разверсты. Добро ожидает быть сделанным.
— Наш долг — помочь им.
Больше и говорить-то ничего не потребовалось.
Вечер я встречала среди бумажных гор. И выше прочих была та, которую сложили из испорченных прошений. За каждым ведь стояло что-то. Последний шанс. И надежда. А ее в сундук… читали хотя бы? Сомневаюсь.
Серая бумага. Бледные чернила. И чужие просьбы. Сотни чужих просьб. Что мне с ними делать?
Решать.
«…Солнце мое, я сегодня разбирала чужие надежды. Это так странно — иметь возможность кому-то помочь и иметь выбор, кому помогать. Я не уверена, что у меня получится не ошибиться.
За каждым прошением мне слышится голос.
И в какой-то момент мне захотелось оглохнуть. Собрать бумаги, запихать в сундуки и вернуть их на прежнее место. Пусть себе догнивают. Какое мне дело до чужих проблем?
Ну вот, высказалась.
Их слишком много! Я гуляла по городу, тогда, с Урфином. И город показался мне богатым. Люди — довольными жизнью. Но теперь у меня ощущение, что каждому человеку нужна помощь.
Но если отвлечься от нытья, которое хоть и приносит моральное удовлетворение, однако проблему не решит, то у меня возникло несколько идей.
Во-первых, что касается вопросов строительства и организации дела. Люди, которые обращаются с подобными просьбами, как правило, имеют некую сумму, которой недостаточно. Я предлагаю предоставлять им остаток суммы в долгосрочный заем под некий процент. Возможно, с отсрочкой первых платежей на год или два. Так делают в моем мире. Возникнет вопрос залога и гарантий возврата денег, но если решить их, то такие займы будут выгодны. Думаю, они существуют и у вас, но я не знаю, в какой форме. Полагаю, что многое упирается в процентную ставку.
Я была бы благодарна, если бы ты подсказал, с кем я могу побеседовать на эту тему. Желательно, чтобы этот человек не стал бы смеяться над моим слабым женским разумом.
Во-вторых, как ты посмотришь на то, чтобы построить лечебницу? Не могу поверить, что в городе на триста тысяч жителей нет ни одной лечебницы! Хотя, конечно, мои фрейлины могли и напутать. Но если нет, Кайя, ты должен ее открыть! Это, конечно, обойдется недешево, но меня поразило огромное количество просьб о помощи. Как понимаю, пригласить доктора может не каждый, но это же не значит, что люди должны умирать. Да и заработок врача зависит от количества пациентов и не всегда стабилен. Если же ты согласишься платить им некую сумму ежемесячно — отвратительно, но я не в курсе местных заработков, хотя бы приблизительных, — то это было бы выгодно и для них. Я не предлагаю нанять самых дорогих докторов, но хотя бы тех, кто сам ищет работы. Возможно, что в помощь им дать учеников. Им же нужна практика? Думаю, это спасло бы многие жизни.
К слову, сюда же можно включить третий пункт: много прошений об оплате учебы, в том числе в гильдии медиков. Если удовлетворить эти просьбы, однако с условием обязательной двух-трехлетней отработки в твоей лечебнице, это позволит в довольно короткий срок получить некоторое количество специалистов, которые нужны протекторату.
Полагаю, Макферсон придет в ужас, узнай он о моих планах разорения твоей казны. Но я воздержусь говорить что-либо, пока не получу ответа от тебя.
Отвратительно деловым получается письмо. Но настроение у меня такое… никакое.
Я выходила ждать снег, но его не было. Опять дождь, который к вечеру прекратился. И небо прояснилось, словно дразнится. Оно грозит продлить осень, а мне каждый день дается с боем.
Иногда я думаю, что можно бросить все и увязаться за гонцом. Тот, кто возит тебе письма, привез бы и меня. Но вряд ли тебя бы эта встреча обрадовала.
