Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I
Но ничего, кроме примитивного просмотра журналов, где обязательно должен быть указан домашний адрес студентки: село Салтыковка Озёрского района (туда его вывели карты, и там лежала Еванфия), – он не придумал. Так что придётся ждать завтрашнего дня.
Он покосился на стены, всё ещё запятнанные невидимой слизью, и вдруг подумал, что это могли искать не его.
Конечно же!..
Спать было нельзя.
Алексей надел мягкие чёрные кроссовки и вышел в коридор. Было начало третьего.
Большой дом спал. Здесь, не в точечном объёме каморки, а в ломаной линии коридора – он почувствовал, как шевельнулись где-то глубоко угнетённые местными законами те малые умения, которыми он владел. Но – только шевельнулись… и тут же съёжились, как нежные листья мимозы.
Может быть, всё складывается к лучшему, подумал Алексей. Самый надёжный способ невовремя выдать себя – начать тревожить тонкий мир. Будем просто внимательно слушать…
Широко простирает уши свои отважник Пактовий в дела человеческие. Подпись: Мих. Ломоносов. Что-то похожее было написано на траченном непогодой щите у ворот страшно вонючего завода… Алексей ехал в автобусе из Салтыковки на станцию Озёрск, чтобы там сесть на электричку, и, проехав этот завод, автобус остановился, два парня с одутловатыми мордами просунулись в дверь и спросили хмуро: кому и сколько? Человек пять подали им деньги и получили по одной или по две пластиковых бутылки с прозрачной жидкостью, потом уже Алексей догадался: спирт… "А милиция у них купленная вся", – сказал один из покупателей, с ним как-то отчаянно согласились, автобус же тем временем катил дальше, по обе стороны дороги были заснеженные поля, очень далеко чернел лес и стояли грязно-розовые дома.
Внизу, в застеклённой и зарешёченной каморке, на медицинской кушетке спал милиционер. Спал бдительно: как ни тихо шёл Алексей, он приподнял голову и посмотрел на него.
– Ты кто? А, сообразил. Новый военрук?
– Так точно. Извини, что разбудил…
– Да я не сплю. Днём выспался.
– Я вот тоже… Вообще не могу на новом месте, пока не привыкну.
– Знакомо. Куришь?
– Курю, – Алексей нырнул в карман, достал "Кэмел" – единственный здешний табак, который чем-то напоминал настоящий.
– О, – согласился милиционер, Алексей наконец сосчитал его звёздочку: младший лейтенант. – Богато.
– Стараемся, – пожал Алексей плечами.
Они немного подымили молча.
– Как тут обстановка? – спросил Алексей.
– Всяко, – сказал милиционер. – На праздники было тяжко, теперь вот двадцать третьего февраля да восьмого марта – тоже концерты ожидаются… А так – ничего. Терпимо.
– Понятно.
– Через вход-то этот лезут отмороженные. Которые поумнее – тем девки из окон сами верёвки бросают. Но это уже не наша компетенция. Ваша, скорее.
– Ну да. Других забот нет.
– Есть, наверное. Но и эта тоже. Ты ещё новенький, а вот как начнёт с тебя директриса стружку снимать…
– Не начнёт. Слабо.
– Посмотрим. Из десанта?
– Спецназ сухопутных войск.
– Ого. И где служил?
– Спроси лучше, где не служил. Даже на Северном полюсе – и то служил полгода.
– Чёрта ты там делал?
– А мы там охрану аэродрома дрессировали. Чтоб не оплывали от безделья.
– Какого аэродрома?
– Ну, был там аэродром. Истребители стояли. Чтобы, значит, "бэ-пятьдесят вторые" перехватывать над бескрайними просторами Арктики.
– Серьёзно, не свистишь?
– А смысл? Ты же не девушка, чтобы мне тебя ещё и очаровывать…
Так они поболтали минут десять, потом Алексей зевнул, сказал: "Кажется, всё-таки сморило…" – и поднялся на свой этаж.
Всё было ясно и так. Общежитие – отнюдь не неприступная крепость. Тем более от того противника, которого Алексей ожидал встретить. Но – следовало обязательно убедиться лично…
Утром, пока не собрались преподаватели, он просмотрел журналы групп. Из села Салтыковка была лишь одна студентка, из группы двести второй "А": Грязнова Александра Горчаковна. Занятия военным делом с этой группой будут завтра шестым уроком. Дотянем до завтра, сказал себе Алексей, убирая журналы в шкаф и оставляя себе один: сто четвёртой. Первый курс на "А" и "Б" не делился, на нем учились только те, кто поступил в училище после восьмого класса. И был он по сути своей всего лишь бегом рысцой по оставшейся школьной программе.
– Не волнуетесь? – спросила через плечо завуч Раиса Ильинична.
– А надо? – в шутку обеспокоился Алексей.
– Не обязательно, – махнула она рукой. – Уж вас-то они будут слушаться при любых обстоятельствах. Везёт же некоторым…
Глава третья
Кузня
Звонок прозвенел как будто бы раньше времени. Алексей виновато развёл руками:
– Ну вот… не успел. С другой стороны, про отравляющие вещества вам и так всё известно – тараканов же травите? – а про Африку кто вам расскажет? Да и наверстаем мы эти газы, не велика премудрость… Всё, дамы. Не смею задерживать, поздно уже.
– Спасибо, – прошелестела сидящая за первой партой совершеннейшая девочка с косичками. Глаза у неё были угорелые. – Как интересно…
– И ещё, девушки. Грязнова Александра Горчаковна есть среди вас?
– Да, я… – Санечка подняла руку.
– Задержитесь на секунду, если не трудно. Всё, всё, по домам. Урок окончен.
Группа нехотя, словно выдираясь из дивного сна, стала собираться. Девицы видели перед собой неистово зелёные весенние саванны, распластанные вершины баобабов, медленно вздрагивающие в беге золотистые шеи жирафов, пронзительные крики по ночам…
Алексей отошёл к окну, ожидая, когда класс освободится. За окном у серых сугробов – неимоверно снежная выдалась эта зима – топтались двое парней.
– Да, Алексей Данилович? – подошла Санечка.
– Александра Горчаковна, я правильно прочитал ваше имя? – спросил Алексей.
– Правильно, – сказала Санечка.
– Извините, а откуда вы родом?
– Из Салтыковки. Это Озёрский район, триста километров отсюда.
– Я знаю. Вашу маму не Еванфией Тихоновной зовут?
– Да… Откуда вы?..
– Тесен мир… Получается, Александра, что я – ваш сколько-то-юродный брат. Ваш папа был двоюродным братом моей тетушки Валентины, которая меня вырастила. Имя у него редкое: Горчак Гурьевич, – вот и запомнилось. Он ведь умер… давно?
Санечка смотрела на Алексея, часто моргая. Лицо её не выражало ничего.
– Или я ошибся? – забеспокоился Алексей. – Не должно: Салтыковка одна, да и маленькая она…
– Мама тоже умерла, – с трудом сказала Санечка. – Полгода прошло.
– Боже, – сказал Алексей.
– Вот. И дом сгорел… Всё сгорело…
– Постой, сестрёнка, – нахмурился Алексей. – Как же ты живёшь?
