Маргарет Уэйс - Драконы весеннего рассвета
Танис видел, как Китиара яростно указывала Скаю на Берема, как отчаянно пытался дракон подлететь поближе и ухватить рулевого…
Потом на корабль обрушился очередной шквал. Огромная волна зависла над бортом и с грохотом обрушилась вниз. Бурлящие потоки сбивали людей с ног и волокли их по палубе. «Перешон» опасно накренился. Мореплаватели хватались за ванты, за обрывки снастей, чтобы не оказаться за бортом.
Берем сражался со штурвалом, словно с живым существом, бешено рвущимся из рук. Трещали, лопаясь, паруса, люди со страшными криками исчезали в пучине. Скрипя и стеная, корабль медленно выпрямлялся. Танис поспешно поднял глаза к небу…
Ни Китиары, ни дракона больше не было видно.
Освободившись от магического ужаса, Маквеста буквально бросилась в бой, пытаясь спасти гибнущее судно.
– Живо вниз, сухопутные крысы!.. – яростно гаркнула она на Таниса, перекричав даже рев ветра. – Хватит путаться под ногами!.. Бери своих – и живо вниз! В мою каюту!..
Танис, оглушенный и мокрый, кое-как сумел кивнуть в ответ. Все происходившее временами казалось ему дурным сном. Собрав друзей, он повел их вниз сквозь завывающую тьму…
Карамон, шатаясь, прошел мимо него. Он нес на руках брата. Затравленный взгляд богатыря полоснул Таниса по сердцу. Зато золотые глаза Рейстлина ожгли его, точно огнем. Близнецы миновали его, спускаясь следом за остальными в крохотную каюту. Жестокая качка швыряла их от переборки к переборке, словно тряпочных кукол.
Убедившись, что все его друзья благополучно пробрались внутрь, Танис привалился к двери. Он стоял спиной к спутникам: повернуться лицом не хватало решимости. Болезненно-горький взгляд Карамона и злорадный восторг – ага, мол! – в глазах Рейстлина… Танис слышал, как сдавленно всхлипывала Золотая Луна. Я хочу умереть, сказал себе полуэльф. Я хочу умереть. Здесь. Сейчас.
Но этому не суждено было сбыться. Он медленно обернулся к друзьям. Речной Ветер стоял подле жены; потолок был слишком низок для долговязого варвара. На лице Речного Ветра лежала печать мрачной задумчивости. Тика кусала губы, по ее щекам текли слезы. Танис молча смотрел на них, прислонившись к двери спиной. Какое-то время никто не произносил ни слова. Сверху, с палубы, струйками сочилась вода. Вымокшие путешественники дрожали от холода и пережитого потрясения.
– Я… очень виноват перед вами, – выдавил наконец Танис и слизнул с губ корочку соли. Горло немилосердно саднило, он едва мог говорить. – Я хотел рассказать…
– Так вот, значит, где ты пропадал эти дни, – негромко проговорил Карамон. – Ты был с ней. С нашей сестричкой… Валялся в кровати с Повелительницей Драконов…
Танис опустил голову. Корабль вновь накренился, и он, потеряв равновесие, ударился о стол Маквесты, привинченный к полу. Полуэльф выпрямился, опираясь о его край. Сколько боли вытерпел он за свою жизнь – боль предрассудков, боль потери, боль от ран, причиненных ножами, мечами, стрелами. Однако он чувствовал, что нынешней ему не осилить. «Предатель!» – внятно говорили ему взгляды друзей, впивавшиеся в самую душу…
– Выслушайте меня… Поверьте мне… – пробормотал он и сам подумал: а с какой стати им верить мне? С самого своего возвращения я только и делал, что врал… – Я знаю, что у вас нет особой охоты верить мне, – продолжал он. – Прошу вас об одном: хотя бы выслушайте. В каком-то переулке на меня напал эльф… Бедняга увидел мои доспехи и решил, не разобравшись, что я и впрямь офицер… Китиара спасла мне жизнь. Она узнала меня. Она вбила себе в голову, что я служу у нее в войске… Что, по-вашему, я должен был ей сказать?.. – Танис трудно сглотнул и утер рукавом взмокшее лицо. – Она привела меня с собою в гостиницу… в «Соленый Бриз»… и… и…
Он задохнулся, не в состоянии договорить.
– И ты оказался в страстных объятиях Повелительницы Драконов, – сказал Карамон. В голосе богатыря тяжко клокотала медленная ярость. Поднявшись, он нацелил на Таниса палец: -…А когда истекли эти четыре дня, тебе, понятное дело, понадобилось маленько передохнуть! Тогда ты вспомнил про нас и решил убедиться, что мы все еще сидим там и по-прежнему ждем не дождемся, когда ты придешь! Ясное дело, мы тебя ждали. Этакая банда доверчивых идиотов…
– Да, я был с Китиарой! – внезапно рассвирепев, выкрикнул Танис. – Да, мы… были близки. Никому из вас, я полагаю, этого не понять. Но я вас не предавал! Во имя всех Богов – я вас не предавал! И я воспользовался первым же случаем удрать – когда она улетела в Соламнию! Меня выследил драконид, которому Кит приказала смотреть за мной. Я, наверное, дурак… Но я не предатель, слышите?!.
– Фи, – сказал Рейстлин и сплюнул на пол.
– Послушай, ты, маг! – зарычал Танис. – Если я разболтал ей о вас, то почему она чуть не свалилась с дракона, когда разглядела на палубе вас с Карамоном? Если я разболтал ей о вас, почему она не прислала десяток драконидов в «Черныши» и не взяла вас тепленькими? Я, между прочим, тоже мог их прислать. За вами – или за Беремом на «Перешон». Ведь это Берема они искали – с ног сбились! Это из-за него весь Устричный стоит на ушах! Я знал, что он здесь, на корабле. Китиара предлагала мне править Кринном, если я помогу ей его отыскать. Вот насколько он им важен! Я всего-то должен был навести на него Кит, и Владычица Тьмы сама отблагодарила бы меня!..
– Только не говори нам, что ты не подумывал об этом!.. – прошипел Рейстлин.
Танис открыл рот… и закрыл его снова. Он знал, что вина, написанная у него на лице, бросалась в глаза не меньше, чем борода, никогда не росшая у чистокровного эльфа. Он медленно поднес руку к глазам, чтобы не видеть их взглядов…
– Я… я любил ее, – пробормотал он потерянно. – Я любил ее все эти годы. Я не желал видеть ее такой, какова она в действительности. Но даже когда я узнал все… я не мог… Ты знаешь, что такое любовь, – повернулся он к Речному Ветру. – И ты знаешь, – сказал он Карамону. Корабль снова мотнуло. Танис почувствовал, как уходит из-под ног пол каюты, и схватился за край стола. – Как бы вы поступили на моем месте?.. Она пять лет снилась мне по ночам…
Никто не ответил ему. Карамон выглядел необычно задумчивым. Речной Ветер смотрел на Золотую Луну.
– Когда она ушла, – тихо, с мукой и болью продолжал Танис, – я лежал в постели… в ее постели… и ненавидел себя. Вы можете возненавидеть меня. У вас есть право на это. Но я презираю себя… брезгую собой… в тысячу раз больше. Я думал о Лоране и…
Танис осекся. Он вдруг заметил, как изменился ход корабля. Его друзья беспокойно заерзали, озираясь. Не нужно было быть опытным моряком, чтобы заметить внезапное прекращение качки. «Перешон» быстро и плавно мчался вперед. Быстро, плавно… и невероятно зловеще, ибо в этом движении так и сквозило нечто пугающе неестественное. Но прежде, чем кто-либо успел вслух подивиться происходившему, снаружи в дверь грохнули кулаком, да так, что она едва не слетела с петель.
