Валентин Егоров - Море и берег
Ведь старпом сумел-таки нажраться именно в тот момент, когда мне одновременно требовались и сильная моральная поддержка, и реальный совет по решению проблем, имевших отношение к ремонту нашей биремы. А этот здоровенный буйвол, вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными старпомовскими делами и давать советы капитану, сейчас спокойно храпел себе на палубе. Пару раз я нервно подрагивал, себя сдерживая, так как все порывался подойти к своему старшему помощнику и его разбудить, чтобы он хотя бы чуть-чуть поработал, дав мне один совет.
Прошлую ночь я так и не поспал, только веками прикрою глаза, как начинаю проваливаться в один кошмар страшнее другого. В этих кошмарах я искал и никак не мог найти семидесяти пяти тысяч флоринов и десяти тысяч флоринов, которые по договоренности с валенсийскими купцы должен был им выплатить за ремонт нашей биремы и за украденные документы на бирему. Некоторое время назад купцы присылали ко мне гонца с копией договора и устным сообщением о том, что все готово для завтрашнего подписания этого договора. Что завтра к десяти часам утра они прибудут вместе с нотариусом на бирему для завершения сделки и подписания договора. Сразу же после церемонии подписания договора я должен был бы передать им задаток в тридцать три тысячи золотых флоринов. Таких денег у меня, разумеется, не было. Да и откуда таким деньжищам взяться, если два года, которые я провел на Тринидаде, просидел на чурбане весельщика биремы 'Весенняя Ласточка' и ничего, кроме бесконечных океанских просторов, не видел.
А в это критическое для меня время мой же старпом Борг позволяет себе спокойно спать и храпеть себе на всю палубу биремы. Завтра эту биремы мы, наверняка, потеряем, если я сегодня не найду эти проклятые флорины и вовремя не произведу оплату по договору. Но в тоже время я должен был признать, что мой пьяный старпом Борг был по-своему красив, он лежал труп трупом на верхней палубе биремы, занимая немало места, мешая и перегораживая проход матросам. Еще на подходе к его старпомовскому телу я начал громко постукивать своими сабо, чтобы его разбудить. Но мои надежды оказались напрасными, старпом на этот звук даже ухом не повел, продолжая спать, посапывая носом, время от времени громко всхрапывая.
Я продолжал фонарным столбом торчать над телом спящего старпома, не решаясь предпринять решительных действий. Завтрашняя утренняя встреча с валенсийскими купцами дамокловым мечом повисла над моей головой. Мне срочно требовался дельный совет и реальная помощь по решению денежного вопроса. Матросы, в тот момент по палубе проходившие мимо, с искренним сожалением на меня посматривали, они не знали сути моей проблемы, но, видимо, хорошо понимали, что мне нужно было пообщаться с этим пьяным трупом и в этом глубоко мне сочувствовали. А для меня другого выхода из этого положения не было. Как ни крути хвостом, мне, видимо, все-таки придется будить старпома и, постараться вежливо, не выводя его из себя, переговорить с ним о том, как решить этот денежный вопрос.
В конце концов, терять мне было совершенно нечего, я нагнулся и, кончиками пальцев, едва коснувшись плеча Борга, слегка его потряс за это плечо. Но столь вежливое обращение с старпомовским плечом ничего в ответ не принесло. Спящему буйволу, в образе человека, такая легкая встряска за плечо была подобна ласковому и одобряющему похлопыванию по крупу самого этого буйвола.
В этот сложный исторический момент установления контакта с пьяным старпомом мимо по своим служебным делам пробегал герцог Якоб Форенкульт. При виде меня, склонившегося над пьяным трупом старпома Борга, герцог притормозил, удивленно посмотрев на меня. Через долю мгновения удивление в его глазах сменилось пониманием всей этой ситуации и Форенкульт решил помочь своему капитану. Ничего не говоря и не спрашивая, Якоб подхватил валявшееся неподалеку на палубе матерчатое ведро, одним махом зачерпнул забортной водицы, а затем это ведерко с океанской водой он выплеснул на голову моего старшего помощника. Герцог Форенкульт настолько быстро совершил этот героико-подлый проступок, что я не успел его остановить, когда перед мной возникло разъяренное лицо заспанного и мокрого старпома Борга.
Если судить по его глазам, то столь неделикатным образом разбуженный старпом в своей ярости был готов разорвать меня на куски. В тот момент его глаза были красными, как у быка в корриде, в них ничего, кроме желания прикончить меня, не выражалось. Но к этому времени главного виновника происшествия герцога Форенкульта, который решил старпома Борга закалить океанской водой, и след давно простыл. Пока я пытался осмыслить, куда это смог убежать наш корабельный герцог, старпом Борг, увидев меня перед собой, сумел-таки восстановить ясность разума, притушить свой гнев и заставить свой головной мозг соображать в положенном режиме.
Продолжая внимательно всматриваться в мое лицо, старпом Борг на своем лице выдавил некое подобие узнавания. У него даже хватило внутренних сил на то, чтобы, смирив гнев на милость, разлепить свои губы и из них сложить некое подобие улыбки. Правда, если внимательно присмотреться к этой улыбке старпома, то она более походила на волчий оскал.
Разумеется, в доску пьяный старпом Борг не сразу схватил сути наших денежных проблем. Я повторял и повторял ему о том, что завтра на бирему придут валенсийские купцы, что мы с ними подпишем договор на капитальный ремонт биремы и что нам нужно им выплатить задаток в тридцать три тысячи флоринов. Ко всем моим словам старпом отнесся с абсолютным пофигизмом, полагая, что, если у тебя возникла проблема, то, причем здесь он, ты и решай свою проблему! Хочешь судового доктора назначить командиром подразделения морской пехоты, ну и назначай!
Но Борг, не смотря на то, что все еще находился под крепким шафе, долго пытался разобраться в сути проблемы с судовыми документами, договором на капитальный ремонт 'Весенней Ласточки' и наших первых выплат по договору. Старпом явно оказался не в состоянии сложить вместе разные суммы денег, когда я ему говорил о первой процентной выплате по ремонту биремы и второй сумме выплат по возвращению судовых документов.
- Хорошо, - наконец-то, произнес старпом Борг, после моей десятой или тринадцатой попытки ему разъяснить суть денежных проблем, стоявшей перед нами, - Письмо-патент на Якоба Форенкульта я напишу, а ты подписывай, если хочешь. Но я никак не пойму, а в чем суть проблемы с договором, судовыми документами и деньгами?
Я сделал новую попытку, не вдаваясь в мелкие детали, подробно ему рассказать ему о встрече с местными купцами, о прошедших с ними переговорах..., но первый помощник Борг не дал мне далее и слова молвить, он прервал мои объяснения и, посмотрев в лицо тяжелым и осоловевшим взглядом, просто сказал:
