Катя Зазовка - Ворожея
— Мамка! — позвала Милава. Женщина обернулась — на ее лице заиграла улыбка. Она поманила дочь. Ворожея, ощущая себя трехлетней девчушкой, кинулась в распростертые объятия, но добежать не поспела — опередил пес. Быстро, но бережно он повалил молодую хозяйку на спину и принялся по-собачьи целовать. Огромный шершавый язык каждый раз находил кусочек лица, несмотря на шутливое сопротивление и отчаянный хохот. Неожиданно Милава отчетливо поняла: что-то не так. Бутав отстранился — и ворожея с ужасом увидела, как хвостатый друг меняется, рыжеет, приобретает очертания волка. Хищная пасть скалится, промеж огромных клыков протискивается язык, касается лица. Но это уже не радостное приветствие. Так пробует свою добычу хищник!
— Не-е-ет! — яростно забилась Милава и разомкнула очи, однако продолжала кричать, несмотря на рассеявшийся дурной сон: — Не-е-т!
С невероятным проворством ворожея откатилась в сторону и обернулась. Заместо желтых глаз гигантского волколака на нее глядели два бурых ока в обрамлении длинных загибающихся ресниц.
— Му-у-у! — ответила черная буренка и отворотилась от странной девицы. Ежели б ворожея переняла дар Кукобы, то без труда бы прочла мысли рогатой красавицы, что куда лучше пожевать прошлогоднее сено, нежели будить от кошмаров неблагодарных гостий.
Милава опустила плечи и расслабилась. Фух-х. Сон. Дурной сон. Хотя куда тут до добрых видений? Девица огляделась. Маленький хлев совсем небогатого двора, в котором из скотины только коровка да свинка (о коей ворожея догадалась по доносившемуся довольному похрюкиванию), весь изрешетили иголки от ведьмарок да колдунов. Над входом висела дохлая сорока, а на крохотном окошке, не затянутом даже бычьим пузырем, встречала рассвет чуть подвядшая крапива. «Не столько от веры, сколько от страха. И видать, от страха пред Черной Кукобой», — безрадостно предположила Милава.
Заныла щиколотка, напомнив о неудачной ночной прогулке. Милава осторожно вытянула ногу, размотала лапоть. Хвала Даждьбогу, тех крох целебной мази хватило, чтобы опухоль спала. И разрывающей боли, способной снова повергнуть в забытье, уже не ощущалось. Так, нытье да покалывание. Девица обулась и встала. Попробовала пройти, но быстро поняла, что полностью нога не исцелилась. Хромота также никуда не делась. Пока щиколотка не натружена, Милава сумеет почти не ковылять. Но вот как долго?
— Поглядим-поглядим, что тут у нас… Вот лепота! Даже старая Белушка яйцо снесла! — донеслось с улицы. Никак хозяйка направлялась в хлев. Ворожея замерла. — Ай да Хохлатый! Добре курей потоптал! Надобно Алеся отблагодарить. И самое лучшее — яйцами! У них, конечно, скотный дворик всем селянам в пример да на загляденье. Но таких яиц и там не сыщется!
Хозяйка приближалась. Сейчас дверь отопрет! Милава огляделась. В углу покоилась небольшая горка сена. Как раз хватит, чтоб схорониться. Ворожея кинулась к нему, но больная нога подвела — и она поковыляла слишком медленно. В этот миг дверь в хлев распахнулась. Внутрь вошла та самая пожилая женщина, что ночью пыталась перекинуть через священный купальский огонь петуха. Она оставила у порога большую плетеную корзину, полную собранных яиц и подошла к буренке. Милава не шевелилась — авось острота зрения у хозяйки уже не та. Сердце выстукивало как умалишенное.
— А-а-а! — завизжала на всю округу женщина, словно подраненный кабан. Милава даже подивилась — откуда силы в столь сухоньком теле на такой пронзительный звук.
— Погодьте, не шумите. Я сейчас все… — попыталась утихомирить хозяйку ворожея. Впусте.
— А-а-а! — пуще прежнего заорала пожилая женщина.
Милава сделала шаг ей навстречу, приставив к губам указательный палец. Но та, выпучив очи, попятилась:
— Ведьмарка! А-а-а! Не подходи! — хозяйка краем глаза глянула на молочную кормилицу, точно пыталась удостовериться, что та в добром здравии, без приметных отметин завороженности.
— Я не ведьмарка… — запротестовала Милава. Она видела, что женщина больше всего на свете сейчас желала унестись прочь. Но коровка, свинка да целая корзина яиц удерживали на месте. Но, как ведомо, лучшая защита — нападение:
— Знаем мы таких «неведьмарок»! Да где это видано, чтобы добрая девица без спросу ночь проводила в чужом хлеву да лик поутру не мыла?
Лик поутру не мыла? Милава провела рукой по щекам и нащупала остатки грязи, кою втирала, дабы волколак не пошел следом.
— Ты не думай, я тебе так просто животину не отдам! Вон отсюда! — заорала хозяйка и трясущейся рукой полезла за пазуху. Никак за оберегом от нечистиков потянулась. Точно! Морщинистая ладонь, вцепившись в талисман-змеевик, выставила его словно щит. Девица горько усмехнулась и направилась к выходу. Женщина отпрыгнула в сторону, только чтобы «ведьмарка» ее не зацепила. — Вон!
Не успела Милава толком переступить порог хлева, как хозяйка выскочила следом, плотно притворив дверь тяжелым чурбаном да вилами. А сама, пряча за спиной корзину с яйцами (как пить дать, страшась, что девица их сглазит), выставила перед собой серп — когда только успела им талисман заменить?
— Давай-давай! Кыш отсюда! И не помышляй возвращаться. Я все старосте скажу, а он людям поведает. Хватит с нас одной Кукобы. Ты еще тут шастаешь!
Ворожея сдалась. Она догадывалась, что будет непросто, мамка с детства ее готовила к тому, что люди не привыкли слушать свои сердца, для них куда вернее очи да уши. Глубоко вздохнув, Милава решила податься к реке, прежде чем пойти к Кукобе. Умыться надобно да поразмыслить хорошенько. Село она оградила, стало быть, час есть. Ворожея оглянулась — пятки пожилой женщины уже сверкали в направлении дома старосты. Надо ж, а подлатать забор — сил нет.
* * *— Череда! Алесь! Услада! — еще издалече заорала женщина.
— Чего тебе, Доморадовна? — сладко зевнул и потянулся во весь немалый рост староста. Одетый, он уже был на ногах, готовый решать самые трудные вопросы да ставить пред неумехами толковые задачи. Правда, коли б не чин, то он предпочел бы еще чуток поспать. Купальская ночь силы не хуже горячей бабы, с коей и трава — пуховая перина, отнимает.
— Череда! — задыхалась гостья.
— Да ты дух переведи. В твои ли годы точно дитя бегать? — спустился с крыльца староста, но напуганный лик женщины его насторожил. — Случилось чего?
— Так неспроста ж пыль поднимаю! Фух.
— Давай тогда, сказывай, — взволновался староста.
— Значится так. Проснулась я сегодня от звонкого петушиного крика. Помогло купальское огнище! Хвала богам! Хохлатый мой первым на деревне запел!
— И потому ты сюда бегом от самой хаты летела? Да еще с корзиной, — брови Череды поползли вверх.
