Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса
Парень недоуменно оглянулся и снова взглянул на меня.
— Кому это «вам»? Я вроде один… — Он вдруг улыбнулся, и на его щеках, скрытых недельной щетиной, появились милые ямочки, так не вязавшиеся с его суровым обликом.
— Ну… — Я невольно заулыбалась ему в ответ. — Тебе.
— А! Ты из этих… из породистых, что ли? — Спрятав улыбку, он прищурился и смерил меня таким пытливым взглядом, что я даже смущенно сглотнула.
— Что, прости? — Какие светлые у него глаза!
— Из благородных, говорю?
— Вообще-то… э-мм… вообще-то я… — И тут Борька толкнул меня в спину носом, да так, что я чуть не рухнула в костер. Как вовремя! Я едва не ляпнула, что я дочь короля Еремея! Вот дура-то! — Моя семья из разорившихся дворян.
— О как. Ну… садись, коль не шутишь. — Он глазами указал на место у костра.
Что ж, сама пришла. Чего теперь стесняться?
Я уселась напротив парня:
— Спасибо.
— Да пока не за что! — Тот повел широкими плечами. — Есть хочешь?
— Очень! — кивнула я. — Со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.
— Нет, маковыми росинками питаться — не дело. — Губ парня снова коснулась задорная улыбка, и милые ямочки вновь преобразили его суровое лицо. — Картошка всяко лучше. И… с утра голова не болит. — Он изучил мое озадаченное лицо и, помрачнев, перевел: — Говорю, если хочешь есть — ешь. Ложку дать?
Ложку? Незнакомого парня?
Нет, как бы мне ни хотелось есть…
Я снова сглотнула и тоскливо качнула головой.
— Подожду, пока остынет.
— Жди, — буркнул тот и замолчал, сосредоточенно вороша короткой веткой объятые огнем поленья.
Улучив момент, я украдкой оглядела путника. Открытое лицо. Коротко стриженные волосы. На высокий лоб падает челка. Прямые линии бровей над светло-серыми глазами. Чуть с горбинкой нос, улыбчивые губы, волевой подбородок.
Может, тоже из породистых?
— А… как тебя зовут? — Я решила не гадать. — Откуда ты и что здесь делаешь?
— Зови меня Ник, — с охотой ответил он. — Я из Заречного королевства. Иду домой. Был пять лет на службе у шамаханских шаманов и три года провел в армии царя Ефремия. А как твое имя и что здесь делаешь ты? Одна…
Н-да… ну и толку, что спросила? Все равно о Шамаханском шахстве и Ефремском царстве я знала только из рассказов приходящего учителя истории и географии. А о Заречном королевстве даже не слышала! А может, и слышала, да как все эти царства, ханства, шахства, королевства и княжества запомнить?
Надо срочно менять тему…
— А Ник это производное от Николая?
— Скорее от Никиты. Но… меня давно так никто не звал. А ты? — Он снова смерил меня цепким взглядом и увел разговор в свое русло: — Кто такая и что здесь делаешь?
Я помедлила и нехотя заговорила:
— Меня зовут Василиса. Можно Вася или Васька — как звал меня батя. Я в бегах, и здесь… — Вспомнив, что до сих пор мокрая как мышь, я придвинулась к огню и распахнула жилет, наслаждаясь жаром. — Здесь я сохну.
— По кому? — Его губ снова коснулась улыбка.
— По себе! И вообще! — Я вдруг разозлилась. Еще и умничает! — Картошка уже готова?
— Не знаю. Попробуй. — Не переставая улыбаться, парень снова предложил мне ложку, понаблюдал, как я поморщилась, но взяла и принялась украдкой вытирать ее о край рубашки. Вдруг улыбка сползла с его лица. Он настороженно уставился мне за спину и тихо бросил: — Кажется, у нас гости.
Я торопливо обернулась, глядя на подходивших к нам «гостей». Пятеро. На фоне ночного неба они казались какими-то квадратными и большими. Очень большими. Но с каждым шагом иллюзия рассеивалась. Вскоре нас обступили пятеро бродяг, одетых в рванину и в широкополых шляпах. За поясами у них поблескивали широкие ножи, а у двоих я даже заметила топоры.
Сжав покрепче ложку, я пересела поближе к Нику, не сводя глаз с недружелюбно настроенных «гостей». Ник вдруг поднялся во весь свой немалый рост. Повел широкими плечами, выразительно хрустнул пальцами и невозмутимо спросил:
— Чем могу помочь?
Эх, а может, не нападут?
Один бродяга, видимо главарь, шагнул к костру и хрипло заявил:
— Если ты отдашь нам все свое барахло и то, что завалялось у тебя в кошеле, мы не станем тебя убивать.
— Потому что — не догоним! — хохотнул другой. В его щербатом рту неожиданно блеснул золотом зуб. — Так что раздевайся и вали, парнишка, пока мы добрые.
Ник вдруг виновато развел руками.
— Да у меня и барахла-то раз-два и обчелся. А в кошельке две медяхи, чтобы заплатить входную мзду у городских ворот. Но… — Он заговорщицки подмигнул приунывшим бродягам. — Могу поделиться другим. Ночлег у костра, ужин и… эта девица в обмен на то, что вы меня не тронете. Согласны?
Услышав его последние слова, я похолодела. Вот ведь! Доверилась уроду!
Затем в сердце зародилась здоровая злость. Шестеро на одну? Еще попробуйте справиться. Где мой Борюсик?
И коняга, словно прочитав мои мысли, не заставил себя ждать.
— Твою ж мать! — вдруг тоненько взвизгнул главарь, подпрыгнул и, едва не свалившись в костер, обиженно пожаловался: — Меня кто-то укусил!
Из-за плеча стоявшего рядом с ним товарища высунулась рыжая голова Борьки. Сосредоточенно пожевав, он выплюнул под ноги бандитам какой-то цветастый клочок и глубокомысленно заявил:
— Нет, все же мы, благородные жеребцы, лучше тех, кто считает себя повелителями этого мира. Человек разумный… Фу! Да о каком разуме может идти речь, если вы не в состоянии позаботиться о собственной гигиене!
— Э-э-э… — изумленно проблеял стоявший рядом с Борькой разбойник и, не сводя глаз с жеребца, медленно начал отступать.
— Чего он там про гиену загнул? — громким шепотом поинтересовался непонятно у кого другой, маленький и рыжий, нервно теребя не желающий доставаться нож.
— Похоже, братва, мы мухоморов пережрали! — промямлил третий и усиленно потер глаза, явно надеясь, что видение исчезнет. — Ну не может этот холодец разговаривать. И вообще, откуда он взялся? Может, он не настоящий?
Борька скептически фыркнул, неспешно развернулся к нему задом и вдруг с пронзительным ржанием вскинул копыта. Бродяга, видимо, так и не понял, почему и зачем он куда-то летит. В полете его перехватил Ник и, врезав кулаком в висок, заботливо уложил у костра.
Не сразу, но все же сообразив, что к жертвам неудавшегося ограбления подоспела тяжелая кавалерия, трое бандитов вместе с главарем, сверкавшим в прореху штанов голым задом, отскочили подальше от жеребца и моментально вооружились кто чем мог.
В руках у Ника непонятно откуда взялся довольно дорогой клинок с усыпанной самоцветами рукоятью и так выразительно заплясал, что разбойники окончательно погрустнели, но, подбадриваемые главарем, снова принялись нас окружать.
