Агентство «Острый нюх». По следам преступлений - Стрельникова Кира

– Да нет, вряд ли, – пробормотал Рэм, покачав головой.

Запах обмануть не может, пахла Алена Наумова так же, как Алена Данилевская. Хотя фамилия – не основное доказательство, она ведь легко могла сменить ее из опасения, что враги доберутся и все-таки найдут. Да и, как написано в личном деле, у Алены имелись родители с точно такой же фамилией. Приемные, потому что оба люди, Варвара Андреевна и Степан Петрович жили в Пушкине, и Рэму пришла в голову мысль поговорить с ними, прежде чем забрасывать вопросами Алену. Психика странная штука, девушка ведь может действительно не помнить племянника телохранителя ее отца. Рэму было девятнадцать, а Аленке всего пятнадцать, но уже тогда тоненькая улыбчивая девочка-подросток привлекала внимание, и вокруг нее постоянно крутились ухажеры. Сама же она держалась со всеми доброжелательно, но без лишней фамильярности, никого не выделяя из одноклассников и друзей по двору.

Рэм, откинувшись затылком на спинку кресла, прикрыл глаза и улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Он тоже посматривал в сторону Алены с интересом, но его сдерживало то, что по положению она все-таки стояла выше: дочь главы клана как-никак, которую Мирослав просто обожал. Возраст девочки тоже останавливал от более решительных действий, и Рэм ограничивался теми встречами, когда дядя брал его с собой в дом подопечной семьи. Однако к удивлению тогда молодого парня, Мирослав сам обратился к нему как-то с просьбой присматривать за дочерью. Помнится, Рэм был ужасно горд оказанной честью и со всей серьезностью подошел к первому в его жизни назначению… Алена, кстати, против решения отца не возражала и довольно мирно приняла появление в ее жизни молчаливого серьезного парня, тенью следовавшего за ней, если она куда-то отправлялась одна. В школе и с друзьями он ей не надоедал, предпочитая просто находиться поблизости, но не на глазах. А всего через несколько недель случилась страшная трагедия…

Очнувшись, Рожнов машинально потер шрам, поморщившись. Он тогда почти месяц провалялся в больнице, а когда вышел, узнал, что Алена пропала бесследно. И вот, спустя четырнадцать долгих лет, похоже, Рэм ее нашел. Единственную ныне наследницу клана мурманских песцов, которая, кажется, вполне себе хорошо устроилась здесь, в Питере, и вряд ли горит желанием возвращаться к родным. По крайней мере, этот Лис ее точно просто так не отпустит. Рэм усмехнулся и покачал головой: его позабавило, как Евгений демонстративно обозначил свою территорию, образно выражаясь, пусть Рожнов и не думал покушаться на нее. Хотя из той хрупкой девочки-подростка выросла очень даже привлекательная, если не сказать больше, изящная женщина. Вспомнив их сегодняшнюю утреннюю встречу, барс хмыкнул и не сдержал тихого смешка. В своих пушистых тапочках Алена выглядела неожиданно мило и по-домашнему и так очаровательно смутилась, когда он их заметил. Нет, если она выбрала рыжего, то это ее право. В конце концов, то, что было четырнадцать лет назад, и влюбленностью-то сложно назвать. Претендовать на благосклонность Алены Рэм не собирался, по крайней мере, до тех пор, пока она остается с Лисом. Отбивать женщину у собственного же сотрудника было бы низко и некрасиво.

– Так, не в ту сторону думаешь, – решительно заявил Рэм, поймав себя на желании дотронуться как-нибудь до волос Алены, проверить, такие ли они шелковистые и мягкие, какими выглядят…

Положив дело Наумовой-Данилевской в один из ящиков стола, Рожнов поднялся и вышел из кабинета. Давно пора домой, за окном уже стемнело, а завтра рабочий день и у них новое расследование. А на этих выходных можно съездить в Пушкин к приемным родителям Алены и пообщаться с ними, как получилось, что девушка стала жить у них.

Ночь, квартира Жени

Я сидела на широком подоконнике на кухне и смотрела на ночь за окном, грея ладони о чашку с горячим шоколадом. По стеклу скользили капли, отражая свет фонарей, в лужах мокли последние ярко-оранжевые и красные листья, небо казалось бездонным провалом – тяжелые облака закрывали звезды. Темная кухня казалась еще уютнее по сравнению с сырой осенней ночью, однако мысли мои были сродни погоде за окном, такие же мрачные и невеселые. В голове крутился разговор днем с Рэмом и его странная фраза о татуировке, что я почему-то должна знать. Отсюда и сон не шел, и, бесполезно провалявшись битых два часа в кровати, я тихонько выскользнула из-под теплого одеяла и прокралась сюда, на кухню. Лис вроде не проснулся и, надеюсь, не заметит моего отсутствия в постели. Мне хотелось побыть одной и подумать. Единственное объяснение, которое приходило в голову, – мы с Рожновым встречались, я знала его. А поскольку на память не жаловалась и среди моих немногочисленных питерских знакомых барса точно не было, значит, этот человек как-то связан с моим прошлым, которое упорно не желало раскрывать свои тайны передо мной.

Зачем он появился в моей жизни? Я намеренно не хотела ничего вспоминать и не искала родных, не пыталась узнать, как оказалась в Питере, хотя все песцы живут в Мурманске и окрестностях. Не хочу возвращаться туда, откуда мне пришлось бежать, и не хочу знать, из-за чего пришлось покинуть родной город. Тем более меня не искали – а значит, или сочли умершей, или не особо и нужна. Отхлебнув шоколада, проследила взглядом каплю и нахмурилась. Нет уж, если Рожнов планирует убедить меня уехать и именно для этого устроился в нашу контору начальником, то ничего у него не получится. Я хочу остаться в Питере. Зашевелившееся было нездоровое любопытство затолкала поглубже: расспрашивать Рэма ни о чем не буду и заводить разговоров о моем прошлом тоже не позволю. И вообще, хватит сидеть тут, завтра на работу вставать. Я допила шоколад и слезла с подоконника, направившись к раковине. Когда талию обвили теплые руки, чуть не подскочила от неожиданности – Женька двигался совершенно бесшумно.

– Чего не спишь, малыш? – уткнувшись носом мне в затылок, тихо спросил Лис.

– Напугал, – с нервным смешком ответила я, прижавшись к нему спиной. – Да так, сон не шел, решила вот шоколада горячего выпить. Пойдем. – Я развернулась и выпуталась из его рук, шагнув к выходу из кухни.

Забравшись под одеяло, привычно свернулась клубочком, и сон вскоре пришел, к моему облегчению. Только вот снилась мне странная ерунда: серьезный подросток лет двадцати со светлыми волосами и татуировкой клана барсов, подозрительно похожий на молодого Рэма… Было и еще что-то, но не запомнилось, и, проснувшись утром от запаха кофе и поцелуя Лиса, я чувствовала себя невыспавшейся. В душе притаилось легкое беспокойство, и улыбаться Женьке приходилось немного через силу – я не хотела, чтобы он начал расспрашивать, что случилось. Ни к чему лишний раз упоминать Рожнова, мой рыжий и так нервно на него реагирует.

По пути на работу удалось подремать немного, ночные размышления отошли в тень, а решение не дать Рожнову вернуть мне прошлое только окрепло. По лестнице я поднималась уже успокоенной, мысли вернулись к новому делу, и я переключилась на него – Кате очень хотелось помочь, и как можно быстрее, раз проведенный черный обряд мог убить ее.

– Всем утра! – весело поздоровалась, переступив порог нашего квартирного офиса.

В гостиной уже все сидели: Васька с кружечкой какого-то травяного отвара, Андрюха с кофе, Рада с чаем. Рэм тоже держал кружку, по всей видимости, с кофе. Да, как всегда, мы последние, но меня это не смущало. Переодевшись в любимые тапочки, я плюхнулась рядом с Радой на единственное свободное на диване место, Женька же направился на кухню, бросив по пути косой взгляд на невозмутимого шефа.

– Ну, какие планы на сегодня? – бодро поинтересовалась я, обведя глазами коллег и постаравшись не задерживаться на Рэме.

Мелькнули ночные мысли, воспоминание о странном ощущении, будто мы уже были когда-то знакомы, и я решительно задвинула все это подальше. Не время и не место, я на работе.

– Проверить больницу надо, где Николай лежал, – заговорил Рэм, рассеянно глянув на бормотавший телевизор. – И подумать, на каком кладбище мог проводиться ритуал, раз на Волковском все чисто.