Грани воды - Джордж Элизабет

А еще это была жизнь, о которой хотел узнать Деррик.

– Где ты, черт побери, живешь? – начал требовательно спрашивать он. А еще он вопрошал: – Скажи, что у тебя с Сетом Дэрроу? Что, к дьяволу, происходит?

Она его в этом не винила. Она провела День благодарения у Деррика дома – в качестве его официально признанной девушки. Но когда пришло время уезжать, она отбыла так же, как и явилась: на своем горном велосипеде, отвергнув все предложения ее подвезти. Когда она поступила точно так же и в Рождество, Деррик начал задавать вопросы. И вопросов стало еще больше, когда он увидел ее в городе в «Фольксвагене» Сета.

Объяснение «мы просто друзья» Деррика не устроило.

«Никаких проблем нет», – пыталась убедить его она. Но, конечно, это была неправда.

Проблема существовала – и эту проблему представлял собой его отец. Поскольку Дэйв Мэтисон был помощником шерифа островного округа, он не стал бы закрывать глаза на то, что несовершеннолетняя живет одна в домике на дереве. И кроме того, осенью он шел по следу мобильного телефона, принадлежавшего некой Лаурель Армстронг. В конце концов он прекратил поиски, но Бекке совершенно не хотелось, чтобы он узнал не только где она живет, но и о том, что Лаурель Армстронг – ее собственная мать, с которой Бекка сбежала из Сан-Диего.

Ее скрытность стала тем, что вбивало между нею и Дерриком клин. То, что у него самого была тайна, которая была известна ей одной, еще сильнее ухудшало ситуацию. Ему хотелось, чтобы они были на равных. Ты все знаешь обо мне, а я все знаю о тебе. Но этого она допустить не могла. Она убеждала себя в том, что это для его же блага, но порой начинала сомневаться в том, правда ли это.

Оказавшись в домике, Сет сразу занялся печуркой. Это он научил Бекку сгребать угли, чтобы они сохраняли тепло, но у нее все равно это плохо получалось. Сегодняшний день не стал исключением. Холод в доме заставил его нахмуриться и приложить ладонь к печурке.

– Бекка! – укоризненно вздохнул он.

– Знаю-знаю.

Бекка принялась распаковывать продукты из «СтарСтор». Там оказались мясная нарезка, пакет молока, десяток вареных яиц, батон хлеба, два сэндвича и три рулона туалетной бумаги. Туда даже был положен журнал – старый номер «Пипл» с заголовком «Самый сексуальный мужчина мира!» на обложке. Она отложила его и взяла яйцо. Пока Сет растапливал печурку, она снимала скорлупу и наблюдала за ним. При этом она размышляла о том, насколько трудно разбираться в людях. С виду Сет казался кошмарным сном любых родителей. Он бросил среднюю школу, отрастил длинные волосы, постоянно растягивал дырку в ухе, вставляя туда все более крупную серьгу, а теперь еще, как она заметила, сделал пирсинг брови. Татуировок у него не было, но, наверное, они стояли на очереди следующим пунктом. И по первому взгляду на ее друга совершенно невозможно было догадаться, что он чудесный человек.

– Как твоя музыка? – спросила она.

Как только огонь разгорелся, он захлопнул дверцу печурки.

– Два выступления в Линвуде. И еще одно – в Шорлайне. – Он довольно ухмыльнулся. – Подбираемся к Сиэтлу. Вот-вот, бэби.

– Что-нибудь новое написал?

– Угу.

– Круто. Послушать можно?

– Наверное. Если бы я мог играть на печке… но я не умею.

Она картинно нахмурилась.

– Не смешно! Ты прекрасно понял, о чем я. Когда у вас следующая репетиция?

– Не знаю. Скоро экзамены. Я вроде как на этом сосредоточился. Музыка – слова, мелодии – сейчас не главное.

– Понятно.

Она протянула ему одно яйцо.

– Это для тебя, – отказался он.

– Я тебе заплачу.

– Ужо, – согласился он. – А иначе я должок из тебя выбью.

Она понимала, что Сет шутит – хотя понимала и то, что не может и дальше брать от Сета деньги в виде тех припасов, которые он покупал для нее в последние два с половиной месяца. Это было нечестно, и единственным способом это исправить было устроиться на работу. Она сказала:

– Как скажешь. Но я не хочу, чтобы ты и дальше тратил на меня деньги.

– Как я уже сказал, свидания с тобой мне дешево обходятся, – ответил он. – Что у тебя сейчас с Дерриком?

Она поморщилась.

– Все то же. «Что у тебя с Дэрроу? Где ты живешь? Что происходит?»

– Наверное, тебе стоило бы ему все рассказать. Мне понятно, почему у него складывается неверное представление, Бекк. Парни все такие. Не обижайся на него.

– Я не обижаюсь. Я просто прошу, чтобы он поверил: то, что я ему говорю, – это единственное, что я могу ему рассказать. Он, похоже, решил, что мы с тобой тайно встречаемся. Вот еще!

– Э… спасибо.

– Я не то хотела сказать. Короче, сегодня он снова на меня взъелся, а потом я увидела, как он специально завел «дружеский» разговор с одной из девиц из чирлидинга. И он хотел, чтобы я их разговор видела, я это знаю. Он решил мне показать, что может заинтересовать любую девицу. А я и так это знаю. Я же не дура все-таки.

Слушая ее, Сет залез в рюкзак, который надел, выходя из машины.

– Из чирлидинга? – отозвался он. – Неприятно. – Он достал пакет сырного попкорна, разорвал его зубами и предложил: – Хочешь? Он просрочен, но ничто лучше попкорна не выразит мысль: «А шел бы весь чирлидинг мира в жопу!»

Глава 9

Дженн Макдэниелс решила, что веселого в роли экскурсовода, знакомящего Энни Тэйлор с Лэнгли, ничего нет. В итоге она оказалась в «Саут-Уидби Коммонз» вместе с Энни, потому что на этот момент у нее было всего два варианта: отправиться с Энни на собрание тюленьих наблюдателей, про которое та прочитала в Интернете, или заставлять братьев убираться у них в комнате, пока ее мама готовит ужин, декламируя старательно заученные наизусть отрывки из Ветхого Завета. Из этих двух вариантов более привлекательными она сочла обязанности по ознакомлению Энни Тэйлор с Лэнгли. Однако сейчас Дженн уже сомневалась в том, что сделала правильный выбор.

В помещении было чертовски жарко. В тесную комнатку набилось слишком много народа, который кашлял и шмыгал носами из-за зимних простуд. А еще ей хотелось курить. Энни обещала пиццу после окончания собрания, но оно тянулось уже целую вечность, а никаких решений так и не было принято. Дженн не понимала, с чего столько шума. Угольно-черный тюлень появился раньше обычного. И это стало неприятным событием в жизни островитян – почему? Похоже, ни у кого на это ответа не было. И тем более его не было у Энни Тэйлор, которая все это время сидела и делала заметки, словно ей предстояло сдавать сложный экзамен по этой теме. В перерывах между записями в большом блокноте она наклонялась к Дженн и спрашивала: «Кто сейчас говорит?», или «Что она сказала, Дженн?», или «А о скольких тюленьих наблюдателях вообще идет речь?», или «А за этим тюленем наблюдает не только эта организация?».

У Дженн подробных сведений относительно всего этого не было. Она смогла ответить только на один вопрос, о личности главного выступавшего. Это был Айвор Торндайк и, насколько Дженн знала, именно он и создал всю эту идиотскую организацию людей, высматривавших черного тюленя по всему побережью. У них были бинокли, подзорные трубы и конференц-связь. У них был свой сайт в Интернете, на котором постили записи про каждое движение этого тюленя. Чего у них не было, так это соображалки, презрительно подумала Дженн. Господи, до чего же ей хотелось закурить!

Пока она торчала в комнате, где шли странные споры по поводу наблюдений за тюленем, и гадала, когда же Энни Тэйлор это наконец надоест, она заметила Толстозадую Всезнайку, что еще ухудшило дело. Господи, хоть бы эта кретинка ушла на длинную прогулку по короткому пирсу! Как будто ей мало видеть ее уродливую ряшку в школе. От встречи с ней в городе Дженн так и тянуло блевануть. Когда Бекка ее заметила, Дженн показала ей средний палец и хохотнула, когда Толстозадиха это увидела и вылупила глаза. «Ты чего? – подумала Дженн. – Неужели не знаешь, что я с удовольствием отпинала бы твой жирный зад туда, откуда ты явилась? Черт: кажется, я это ясно показала с первого дня!»