Макс Охотник (СИ) - Конторщиков Виталий

С каким-то первобытным рычанием я схватился за свой шест и с низкого старта, с пробуксовкой, помчался вперёд с такой скоростью, что Усэйн Болт мог бы нервно покурить. Мимо промелькнула охреневшая морда петуха.

Цель — родной спасительный сарайчик с мягким соломенным ложем была близка, но не тут-то было. Ляжку обожгло резкой болью, меня повело в сторону и сбило с курса. Рядом бежал мой клювастый палач и явно отсекал меня от моего укрытия. Пришлось заходить на второй круг. Петух возникал то справа, то слева и временами поклёвывал меня в бёдра, явно издеваясь. Меня швыряло из стороны в сторону. Вот в очередной раз промелькнула дверь сарая. Но забегать туда — верная смерть, закрыться от врага я не успею. Ноги стали заплетаться, и моё падение стало неизбежным. Кувыркнувшись через голову, весь заклёванный, я вскочил на четвереньки и продолжил драпать. Свой посох я выронил при падении. Вся надежда была только на Наду или Бояну, но их не было видно.

Небось, стоят где-то и тихонечко угорают. Краем глаза заметил, что к развлекухе стали подтягиваться товарки петуха — куры. Здесь они, очевидно, в агрессивности не уступали своему предводителю. Паника прибавила сил. Я вскочил с четверенек на ноги, и шатаясь, как пьяный матрос, продолжил марафон. За моей спиной неслась целая кавалькада крылатых бестий. Да они точно прикалываются!

Всепоглощающая злоба забурлила во мне, как гейзер. На глаза попался уроненный мной посох. Ну, пидоры пернатые, я вас не звал! Пока нагибался за оружием, получил удар когтями в мягкую часть. Всё, достали, у…бки! Упав, я уцепился за посох и принялся лёжа размахивать им в разные стороны, практически ослепнув из-за вдруг надвинувшейся на глаза красной пелены. Крутясь волчком на спине, я чувствовал, как деревянная палка сшибается с куриными тушками. Войдя в состояние неистовства, я бил орудием возмездия по мелькавшим пятнам.

Какофония из воплей умирающих кур, хруста их костей и моего рёва, очевидно, не осталась неуслышанной. Сквозь шум битвы пробивались взволнованные голоса людей. Но мне было не до них — я умирал, в глазах густел бордовый туман. Острая боль напоследок резанула сознание и наступила спасительная чернота.

Надежда вернулась в игру позже,чем рассчитывала. Дело было в том, что утром пришли последние данные с аватара Максима, и все специалисты были неслабо удивлены его крайними показателями: согласно прогнозам, такой рост должен был быть достигнут только ещё через две-три недели. Но самый шок наступил, когда поступили данные из медицинской капсулы, где лежало настоящее тело Максима. Прирост положительных показателей составил в 2 % за два дня, вирус начал отступать, на килограмм увеличилась масса тела. В общем, и в целом здоровье стабилизировалось. Надю хвалили все, и даже главврач Нечаева попросила рассказать про Макса. Оказывается, она знает его ещё с пелёнок. Было решено не ставить Максима в известность о его основной болезни во избежание возможных негативных последствий.

Бояна сегодня до обеда в ополчении врачует раненых, так что пора навестить героя. Ребята на просмотре заявили Наде, что прямо кипятком от смеха писали, когда вчера наблюдали за Максом, в игровом пространстве везде висят своего рода плавающие камеры, которые записывают все, что происходит на Земле Надежды. Для тестеров и персонажей эти ока невидимы и физически неосязаемы. У Нади, как у лечащего врача, тоже имелся доступ, но посмотреть она решила потом.

Войдя в виртуал и оказавшись в избе, Нада выскочила на крыльцо. Вчера вот бульона куриного не наварила — отсутствовала. Завернув за угол избы Нада, споткнувшись, чуть не упала. Весь участок был покрыт перьями и забрызган кровью, кое-где валялись мёртвые куры, обрывки окровавленной одежды. Корзина выпала из рук. Скинув оцепенение, Нада подбежала к месту, где, очевидно, был самый эпицентр бойни. Так, это одежда Макса!

Перья и кровь стали пропадать на глазах. Это сработала механика игры: если не собрать в тару мусор органического происхождения, то он исчезает. Так и куры пропадут, а их не на один бульон хватит! Девушка начала хватать раздробленные тушки, обернулась в поисках брошенной корзины…

«Господи, что ж я делаю, какой, к чертям, бульон? Где Макс?» Нада заглянула в домик — пусто. «Боже, что ж я так туплю-то»!

——Показать последнее событие.

—— Вы убиты. Воскрешение через 10.00 мин. 09. 59. 58… Вы воскресли. Ваше передвижение временно затруднено желательно оставаться на кругу воскрешения 1.59.58…

Вы воскресли. Ваше передвижение временно затруднено желательно оставаться на кругу воскрешения 1.59.58…

Запах гари, сильный запах гари — это первое, что я почувствовал. Зрение возвращалось, мир вокруг проявлялся, как бумажная фотография в растворе, медленно, но неуклонно. Смахнув — уже привычно одной силой мысли буковки статуса с глаз долой, огляделся. Сидел я на деревянном помосте круглой формы, прислонившись к столбу. Наверное, это и есть тот самый тотем возрождения. Убили меня, значит! Было тогда жутко, очень страшила неизвестность — оживу ли я, будет ли опять больно? А вдруг я, оживши, истеку кровью и снова умру — и так без конца?

Действительность оказалась не такой мрачной, я бы даже сказал, жизнеутверждающей — никаких травм, порванных мышц, порезов и синяков. Немного печалило отсутствие одежды, кроме трусов и обильных кровяных подтёков, перемешанных с травой и грязью, на мне не было ничего.

Солнце стояло в зените и довольно активно припекало. Прямо перед моими глазами возвышалось двухэтажное строение с высокой двухскатной крышей, покрытой тёсом. Это было самое большое и важное здание на всей площади, наверняка являющейся центром села. Скорее всего, двухэтажная хоромина исполняла функции места правления деревни. С разных сторон по кругу располагались торговые лавки, постоялый двор с харчевней и небольшие мастерские. Ряд зданий прерывался пустырём, на котором шло строительство. На соседних со стройкой домах кое-где виднелись обгорелые подпалины, да и вообще почти все здания на площади несли следы пережитого пожара. Скорее всего, отстраивают сгоревший приход, догадался я. За стройкой наблюдал здоровый детина, наверно метра под два ростом, с широкими покатыми плечами и длинной, не по возрасту седой бородой. В руке бородач держал резной посох.

Оказавшийся на площади народ начал замечать меня, такого красивого, и не спеша стягиваться к тотему. Через пару минуту вокруг помоста стало людно и тесно. Жители стояли молча и только хмурые лица выдавали их отношение ко мне. Мужчины были одеты в длинные, до колен, рубахи серых тонов и широкие штаны. На женщинах красовались сарафаны в пол с вышивкой по самому подолу и на рукавах, головы покрывали цветные платки. На ногах у многих мужчин были одеты добротные сапоги, но кое-кто обулся и в лапти. Женщины же щеголяли в мягких кожаных ботиночках, наподобие мокасин.

Сквозь молчащую толпу просочились дети и тут же занялись делом. В меня полетела первая, коровья, наверное, лепёшка, через пару секунд обстрел усилился. Я прикрылся как мог руками и ногами, приняв позу эмбриона. Никто из взрослых не вмешивался.

— А ну, отроки, кыш отседова!

Я поднял голову, передо мной стоял тот самый детина с бородой и посохом. Детей уже не было. На меня смотрели пронзительные синие глаза. Очень захотелось куда-нибудь исчезнуть, раствориться или же проснуться, в конце концов.

— Поведай-ка мне, гарип безродный, кто и почто тебя так отдубасил.

Соврать я почему-то не мог, даже если бы захотел. Вот это сила у мужика — одним взглядом к земле клонит!

— Куры во главе с петухом заклевали до смерти…

Вот теперь столпившийся у тотема народ отреагировал, да ещё как. Ржали все, утирая слёзы, хлопая себя по коленям и без конца повторяя: «Куры с петухом!». Даже грозный мужик улыбнулся. Я уже боялся, что начнётся массовая истерика, но тут этот с посохом поднял руку, и смех стал затихать.

— Ты же у Бояны хворь лечишь, за каким бесом к этим курам в нагул полез? Это вотчина петуха, и там он своих курочек топчет.