Чайна Мьевиль - Шрам
Рулевой подлодки ковырял в зубах. Изо рта у него пахло рыбой.
Беллис прислонилась спиной к стене и стала ждать.
Минут через двадцать дверь распахнулась и появился капитан. За ним шел Камбершам, отчаянно пытаясь успокоить его.
— Да заткните вы пасть, Камбершам, — сказал капитан; Беллис удивленно уставилась на него. — Лучше позаботьтесь о том, чтобы этот мистер сраный Фенек не попадался мне на глаза, или я за себя не отвечаю, предъяви он мне хоть сто этих говенных писем.
За Камбершамом из дверей выглядывал Фенек.
Камбершам показал знаками Беллис и Фенеку, чтобы они побыстрее садились в лодку. Вид у него был испуганный. Когда он сел перед Беллис рядом с капитаном, она увидела, что помощник старается держаться подальше от Мизовича.
Море снова стало заполнять помещение через трубки в бетонной стене. Раздался звук невидимых двигателей, лодка завибрировала. Человек в потертом кожаном пальто повернулся к Беллис и улыбнулся.
— Сайлас Фенек, — прошептал он и протянул руку. Беллис не сразу, но протянула свою.
— Беллис, — пробормотала она. — Хладовин.
По пути на поверхность никто не произнес ни слова. Когда они снова оказались на палубе «Терпсихории», капитан опрометью помчался в свою каюту, бросив на ходу:
— Мистер Камбершам, приведите ко мне мистера Фенека.
Сайлас Фенек увидел, что Беллис наблюдает за ним. Он повел головой в направлении исчезнувшего капитана и на кратчайшее мгновение закатил глаза, потом кивнул на прощание и рысью припустил следом за Мизовичем.
Иоганнеса на борту не было — гулял где-то в Салкрикалторе. Беллис бросила негодующий взгляд на огни, высвечивавшие башни. У борта «Терпсихории» не было ни одной лодки, и никто не мог доставить Беллис в город. Она кипела от негодования. Даже эта нюня — сестра Мериопа и та сподобилась оставить «Терпсихорию».
Беллис нашла Камбершама — он смотрел, как его люди латают поврежденный парус.
— Мисс Хладовин? — Он равнодушно посмотрел на нее.
— Лейтенант, — сказала она, — я хотела узнать, как мне оставить письмо для отправки в Нью-Кробюзон — мне капитан говорил, тут есть какая-то специальная кладовая. У меня срочное сообщение…
Ее голос смолк. Он в ответ только покачал головой.
— Это невозможно, мисс Хладовин. Не могу никого отправить с вами туда, ключей у меня нет, а просить об этом капитана сейчас я и не подумаю… Мне продолжить?
Беллис редко чувствовала себя такой несчастной, но не подала и виду.
— Лейтенант, — медленно проговорила она, стараясь говорить ровным голосом, — лейтенант, капитан сам мне сказал, что я смогу оставить здесь письмо. Это чрезвычайно важно.
— Мисс Хладовин, — сказал он, — если бы я мог, то лично проводил бы вас, но я не могу, и боюсь, на этом вопрос исчерпан. К тому же… — Он воровато оглянулся, потом прошептал: — К тому же — прошу вас, никому об этом ни слова, — но… вам не понадобится эта кладовая. Больше я сказать ничего не могу. Через несколько часов сами все поймете. Капитан завтра утром устраивает собрание. Он объяснит. Поверьте мне, мисс Хладовин. Вам нет нужды оставлять здесь ваше письмо. Даю вам слово.
«Что он имеет в виду? — подумала Беллис, охваченная паникой. — Что, черт его побери, он имеет в виду?»
Как и большинство заключенных, Флорин Сак никогда не отходил далеко от места, которое занял. Оно располагалось вблизи от не часто проникавшего сверху света и места раздачи пищи, так что охотников на него было немало. Дважды кто-то пытался занять его — укладывался на Флоринов клочок пола, пока он ходил поссать или посрать. В обоих случаях Флорин без драки убедил пришельцев уйти подобру-поздорову.
Он часами сидел в углу клетки, прижавшись спиной к стене. Шекелю никогда не приходилось его искать.
— Эй, Сак!
Флорин вздремнул, и туман в его голове рассеялся далеко не сразу.
Шекель ухмылялся ему из-за решетки.
— Проснись, Флорин. Хочу сказать тебе кое-что про Салкрикалтор.
— Заткнись, парень, — проворчал человек рядом с Флорином. — Мы пытаемся поспать.
— А ну, закрой хлебало, звездюк, — отрезал Шекель. — А то не получишь жратвы, когда я опять приду.
Флорин умиротворяюще шевельнул рукой.
— Успокойся, парень, успокойся, — сказал он, пытаясь прогнать остатки сна. — Давай, рассказывай, что там у тебя, только потише.
Шекель усмехнулся. Он был пьян и взволнован.
— Флорин, ты когда-нибудь видел Салкрикалтор-сити?
— Нет, приятель, я никогда не выезжал из Нью-Кробюзона, — тихо ответил Флорин. Говорил он вполголоса, надеясь, что Шекель поступит так же.
Мальчишка закатил глаза и сел.
— Садишься в лодку и гребешь мимо таких здоровенных домов, которые торчат прямо из моря. Кое-где они стоят так близко друг к другу, как деревья в лесу. А наверху между ними мосты, а иногда… иногда видишь, как оттуда прыгает кто-нибудь — человек или крей. Если человек — он ныряет, а если крей, то поджимает все свои ноги и ударяется об воду, потом плывет или исчезает внизу. Я, понимаешь, был в одном баре Наземного квартала. Там был… — Он жестикулировал, создавая руками иллюстрации к своему рассказу. — Вот ты выходишь из лодки, там такая здоровенная дверь, а за ней — здоровенная комната с танцовщицами… — Он по-мальчишески ухмыльнулся. — А потом — бар, пола ни хера нет… один только пандус такой уходит в море далеко-далеко. И все подсвечено снизу. И крей мельтешат туда-сюда, уходят и приходят по этому мосту, то в бар, то снова к себе домой, то в воду, то из воды.
Шекель все время ухмылялся и качал головой.
— Один из наших так напился, что обоссался. — Шекель рассмеялся. — Пришлось тащить его оттуда мокрого. Никогда в жизни ничего подобного не видел, Флорин. Они тут повсюду, они и сейчас тут под нами копошатся. Вот прямо сейчас. Это как сон. Вот этот город торчит тут в море — и снизу его больше, чем сверху. Словно отражается в воде… Но они-то ходят по этому отражению. Флорин, я хочу это увидеть, — взволнованно сказал он. — На корабле есть костюмы, шлемы и всякая такая фигня. Знаешь, я бы туда хотел. Увидеть все это так, как видят они…
Флорин пытался придумать, что бы такого сказать, но усталость все еще одолевала его. Он потряс головой, пытаясь вспомнить какую-нибудь из хроник Раконога о жизни в море. Но он не успел заговорить — Шекель вскочил на ноги.
— Пожалуй, я пойду, Флорин, — сказал он. — Капитан повсюду развешал объявления — утром собрание, важные сообщения, хуе-мое. Пойду морду помну.
Когда Флорин вспомнил историю про Раконога и раковин-убийц, Шекель уже исчез.
ГЛАВА 5
Когда на следующее утро Беллис встала с койки, «Терпсихория» была уже в открытом море.
По мере продвижения на восток становилось теплее, и пассажиры, собравшиеся по призыву капитана, оделись полегче. Команда стояла под бизань-мачтой, офицеры столпились у трапа, ведущего на капитанский мостик.
Новенький, Сайлас Фенек, стоял в одиночестве. Увидев, что Беллис смотрит на него, он улыбнулся ей.
— Вы с ним знакомы? — спросил Иоганнес Тиарфлай, стоявший у нее за спиной. Он потирал подбородок и с любопытством поглядывал на Фенека. — Вы ведь вместе с капитаном были там, внизу, когда появился мистер Фенек?
Беллис пожала плечами и отвернулась.
— Мы с ним не разговаривали, — сказала она.
— Вы не знаете, почему мы отклонились от курса? — спросил Иоганнес.
Беллис нахмурилась в знак непонимания. Тиарфлай раздраженно посмотрел на нее.
— Солнце, — медленно сказал он, — оно у нас слева. Мы идем на юг. Не в ту сторону.
Когда капитан появился над ними на трапе, шепоток на палубе смолк. Капитан поднес ко рту медный рупор.
— Спасибо, что так быстро собрались! — Ветер разнес над собравшимися его высокий голос с металлической ноткой. — У меня неприятная новость. — Он на мгновение опустил рупор, словно бы размышляя, что сказать дальше. Когда он снова заговорил, голос его звучал непримиримо. — Хочу вам сообщить, что я не потерплю никаких споров или возражений. То, что я говорю, — не предмет для обсуждения. Я реагирую на непредвиденные обстоятельства и не позволю оспаривать мои решения. Мы не идем в Нова-Эспериум. Мы возвращаемся в Железный залив.
Над палубой разнесся взрыв возмущения пассажиров, команда же недоуменно вздохнула. «Он не имеет права это делать!» — подумала Беллис, чувствуя, как ее захлестывает паника — но не удивление. Она поняла, что именно такого сообщения и ожидала после полунамеков Камбершама. Поняла она и то, что где-то в глубине души мысль о возвращении вызвала у нее ликование. Она изо всех сил попыталась подавить в себе это чувство. «Для меня это вовсе не возвращение домой, — горько подумала она. — Мне нужно бежать. Что теперь делать?»
