Сергей Жилин - Иоанниты
– Сукин сын! Вы посмотрите на этого сукина сына! От тебя пасёт! Все твои достижения в Ордене свелись к тому, что нашёл способ нажраться? Уж это даже магистрам было не под силу.
– Я видел тебя в трактире, Рассел! – борясь с непроизвольным подёргиванием конечностей, попытался я выпрямиться.
Низкорослому иоанниту тут же расхотелось тягаться со мной в искусстве брани. Испуганно округлив глаза, он некоторое время пялился на меня, после чего отвёл взгляд и отмахнулся:
– Да что ты там видел…
– Ты продал Вазу Флоры! Я это, чёрт меня подери, видел!
– Ерунду мели… Твою ж мать, убери руки!
Я накинулся на коротышку, легко добрался до его внутреннего кармана, где притаился пухлый конверт. Выдернув его, я оттолкнул Рассела, после чего вскрыл улику, вытащил две пачки денег и швырнул их в морду коротконогому.
– Это тебе мама подарила? Подонок!
Рассел понимает, как глубоко он вляпался, ещё бы ему не понимать. Не по колени, а по самый пояс, пусть и не такой высокий. Глаза, в которых воплотился сам Сатана, пытаются сжечь меня. Не исключено, что коротышка подумывает разделаться со мной, пока я не сообщил другим.
В итоге он вновь отвёл взгляд, чмокнул губами и наклонился поднять свои грязные во всех смыслах деньги.
– Всего лишь ваза… – сам не веря своему аргументу, чуть слышно брякнул он.
– Тебе артефакт вдруг стал «всего лишь»? Мы по всему Континенту мотались, вырывали их у этих ворюг, чтоб ты карманы свои набивал? Сколько ты уже всего продал?
– Ты за кого меня принимаешь? – топнул ножкой коротышка. – Это был первый и последний раз! За ту работу, что нам находит Франц, платят гроши – мне осточертело жевать хлебные крошки!
– У нас нормальные кров и еда…
– Для тебя, босяк, может быть, – каркнул озверевший Рассел. – Мне осточертело! Я иоаннит, а не нищий из Чудо-города! У меня есть гордость!
У меня ещё много есть чего сказать поганцу, но его контрвыпад вышиб меня из колеи, обвинения застряли в горле. Словно бы на мгновение стало стыдно так набрасываться на товарища. К тому моменту, как ошибочный стыд прошёл, Рассел зашёлся новой тирадой:
– Да, это ошибка, так нельзя… Но сколько ж можно? Не воровать же. И продал-то какую-то бесполезную вазу! Как будто в Ордене кому нужны цветы! Ты видел в Ордене хоть один цветочек, Август?
– При чём тут цветы? Что ты за оправдания себе ищешь? Думаешь, Франц станет разбираться, мелочь ли ты продал?
– Ты собираешься Францу сказать? – по-настоящему испугался Рассел. – Ты с ума сошёл? Франц же помешан на Кодексе и всей той ерунде, что там написано! Он как узнает, что я сделал… ты же прекрасно знаешь, что я для него стану не лучше Тешмара! Вспомни, что с ним сделали.
– Убивать он тебя не станет.
– Кто его знает, он же принципиальный до безумия! Не смей ему говорить! Ты… ты не докажешь! Кого он станет слушать: тебя, никчёмыша, или меня, второго в Ордене?
– А деньги? – скрестил я руки на груди.
– При чём тут деньги? Я их спрячу, и где тогда будут твои аргументы?
– Вот тогда мы все вместе отправимся в тайник и поищем Вазу Флоры.
Коротышка понимает, что загнан в угол. Поначалу это вынудило его давить на меня. После того, как я выстоял, ему ничего не остаётся, как перейти ко второму варианту: резко погрустнев и сжав свой лоб, он принялся уговаривать:
– Слушай, Август, это же глупость. Не надо этим Францу голову морочить.
– Никакая это не глупость.
– Я понимаю, но… слушай, убивать он меня не станет, но мне не нужны неприятности, я не хочу, чтобы моя репутация пострадала, не хочу всех этих сложностей с Францем. Ты понимаешь?
– Хочешь, чтобы я молчал? – вздёрнул я подбородок.
– Не надо никому об этом знать. Я сделал это всего один раз, больше и не собирался. Схожу в нормальный ресторан, поменяю свою сгнившую рубашку и всё, мне многого не надо. В Ордене всё не слава богу, зачем лишние проблемы на пустом месте? Франц же сам себя накрутит, всех запишет в предатели – он и так нервный последнее время.
Я призадумался. Минуту назад я даже и подумать не мог, что войду в положение Рассела. Наверно, слишком мягок, деликатен. Кто-то скажет «великодушен», но в данном случае я своё поведение не готов оценить с положительной точки зрения.
Чёртово трепло этот карлик.
– Если ещё раз…
– Да ты меня за лавочника принимаешь? Я же сказал, что это не повторится!
– Ладно, никто не узнает, – произнёс я и отвернулся, пока вид Рассела не заставил меня передумать или пожалеть.
Тот облегчённо выдохнул, голос его стал мягким, каким я его никогда не слышал:
– Спасибо, Август, я твой должник. Серьёзно, если возникнут трудности, могу помочь. Может, сейчас что нужно?
– Да не нужно мне ничего от тебя.
– Ладно, но ты не забывай – обращайся.
Золотые, чтоб их, слова.
Мы подъехали к гостинице, где остановились Салли и Истер – она оказалась в паре кварталов от объекта-ипсилон, где всё ещё полыхает. Румяное зарево колыхается меж зданий с обманчивой уютностью. Пожарные отчаянно борются с тремя этажами пожара. Темнеет.
Гостиница в пять этажей, скромная, судя по безликому фасаду. Блёклые огни в окнах, вывеска почти незаметна. Хорошее место, надо полагать. Готов спорить, среди посетителей полно преступников, залёгших на дно, нерадивых должников и неверных мужей, приехавших повидаться с любовницами. А ещё здесь постоялец пытался покончить с собой, однако прыжок с четвёртого этажа окончился переломом обеих ног – парень выжил. Чья это была память?
Мы выгрузились на противоположной стороне улицы и собрались в кучу, чтобы обсудить предстоящие дела без посторонних ушей.
– Итак, надо разобраться, где в окрестностях Фанека может быть тот дирижабль, – взяла слово Салли. – В гостинице должна быть карта, можно спокойно посидеть и изучить её.
– Толково, – прохрипел Роде.
– А я всё-таки хотел попробовать добраться до нашей берлоги и посмотреть, что стало с Буревестником, – высказался Адам, всю дорогу от Божьей Иглы прыгавший, как будто на муравейник сел. Вот что его занимало.
– Хочешь пойти туда один? Сейчас? – недоверчиво проронила Виктория.
– Попробую.
– А как же рука?
– Бог с ней, справлюсь и так.
Бестия посмотрела в дали тёмных переулков, пытаясь высмотреть все опасности, которые Адам может встретить по пути. Дней пять назад она бы не просто отпустила его – сама бы приказала идти.
– Ладно, только осторожнее. Увидишь, что кто-то вертится возле убежища – не рискуй, сразу уходи.
– Без проблем.
И Адам ушёл. Спешные шаги чуть не перерастают в бег.
Занялась пауза – все молча провожают бандита взглядом. Нарушила молчание Виктория, в голове которой созрел подобающий план дальнейших действий:
