Даниил Аксенов - Арес
– Я опозорен! – выдавил из себя барон, сжав зубы. Его голос был глухим и страшным. – Никто не подаст мне руки! Маг! Проклятый маг, вы знали об этом! Знали с самого начала, поэтому сказали, чтобы я задавал другие вопросы!
– Не то, чтобы знал, но догадывался, – ответил ун-Катор успокоительным тоном. – Просто подумал, ну кого нормальный бог выберет себя в подручные? Не плебея же.
– И промолчали!
– Так ради дела же, ваша милость! Очередное рычание было ответом.
– Бросьте, господин барон. Кто узнает? Мы никому не скажем, а мальчик и подавно. Ты ведь никому не скажешь, Ролт? Или правильнее вас называть господин ан-Типов?
Час спустя Виктор снова оказался за воротами донжона около казарм. Заборы и постройки отбрасывали короткие тени, еще не успела осесть пыль, взметнувшаяся в воздух после проезда какой-то телеги, везде царил душный запах жаркого дня. Воины и простые жители, стоящие или проходящие невдалеке, двигались лениво. Им не нравилась жара, наверняка хотелось войти внутрь зданий, чтобы насладиться хотя бы небольшой прохладой. А лучше, конечно, – в донжон. Там, особенно, в подвалах, царил настоящий приятный холод, который чувствовался бы очень отчетливо после полуденного зноя.
Антипов знал, что этот жаркий день будет коротким. Когда солнце склонится к закату, придет ветер, почти морозный, и напомнит о том, что скоро осень заявится в гости во всем своем великолепии. Листья некоторых деревьев, уже начавшие желтеть, были лишним доказательством этому.
Виктор думал о том, что, по сути, дела обстоят не так уж и плохо. Господин барон, немного придя в себя после неожиданного удара судьбы, решил продолжить разговор, невзирая на отсутствие маре-н-мара. Прежде всего, он заявил, чтобы так называемый сын лесоруба никому не говорил о своем дворянском происхождении. Антипов не стал спорить. Конечно, он не скажет. К чему позорить полезного человека? А барон внезапно стал очень полезен. Он не только изъявил желание познакомиться с Аресом, но и вкратце набросал свои дальнейшие планы. Их было много, но Виктор сейчас размышлял лишь о том, что непосредственно его касается. Как выяснилось, Алькерт все это время страстно желал принять участие в турнире, проводимом в соседнем графстве. Турнире, где, возможно, призом станет рука графини. Барон отдавал себе отчет, что ни у него, ни у его родственников нет никаких шансов. Там будут лучшие бойцы, герои! Но зато, когда выяснились удивительные способности Виктора к обучению воинскому делу, у хозяина замка не выходила из головы шальная мысль доучить Ролта и отправить его на турнир. Конечно, при условии, что в случае победы опека над графством достанется Алькерту, но зато смышленый воин получит почет и графиню Ласану, по слухам, писаную красавицу. Барон не особенно верил в удачный исход, к тому же его останавливал моральный аспект этой сделки, но зато сейчас, когда стало ясно дворянское происхождение претендента, можно было смело позволить ему выступить под гербом ан-Орреанта. Кстати, на все вопросы относительно своих родителей, замка и того, как получилось, что он очутился в этом теле, Виктор, пользуясь отсутствием действия маре-н-мара, отвечать отказался, опасаясь сболтнуть какую-нибудь нелепость. Но это уже мало волновало присутствующих. Барон узнал главное.
Вот именно об этом размышлял Виктор, медленно бредя по пыльной коричнево-желтой дороге и лениво рассматривая и без того знакомые места. Деревянные здания, ограды, сделанные из длинных веток или бревен, пожухлая трава около разъезженной дороги, – все это было недостойно внимания. Антипов направлялся к дому Кушаря, где оставил Риксту и лошадей.
Однако около казарменного двора молодой воин остановился. Там, на древней завалинке, покрытой мхом и потрескавшейся от старости, сидел Террок. Его кожаный гамбезон был грязен, волосы всклокочены еще больше, чем перед испытанием, а на лбу красовалась огромная синяя шишка. Взгляд сына кузнеца выдавал такую печаль, что Антипов не сумел побороть желание сказать ему пару утешающих слов. Виктор подошел к нему, молча сел рядом и только потом заговорил.
– Ну что, не повезло тебе сегодня, Террок? – спросил он. – Не отчаивайся. Через пару недель попробуй еще, а потом еще. Вода точит не только камень, но и дурацкие часы, которые так любит Нурия.
– Тебе легко говорить, Ролт, – вздохнул сын кузнеца, полуоборачиваясь к собеседнику. – Когда ты проходил испытания, то у тебя не было выбора. Или так изобьют или так. А у меня….
– Что, есть выбор? – поинтересовался Антипов с любопытством глядя на давнего неприятеля.
– Есть, – вздохнул тот. – Мой отец ругается. Говорит, что блажь все это. Да и мне синяки ни за что ни про что получать не хочется. Виктор помолчал. Он понимал Террока. Понимал, но не одобрял.
– Так что, ты хочешь отказаться от своей мечты? – спросил молодой воин.
– Не знаю…, – голос сына кузнеца был горек. – Придется, наверное. Бесполезно! Все бесполезно….
Антипов отвел взгляд от сидящего рядом, посмотрел на свою видавшую виды накидку, а потом начал рассматривать какого-то жучка, ползущего по полусгнившему краю бревна.
– Что молчишь? Или не согласен? – в тоне Террока была легкая тревога. Видимо, мнение Ролта представлялось важным для него.
– Согласен… не согласен…. Конечно, нет! – Виктор оторвался от лицезрения жучка и снова посмотрел в глаза собеседника. – Вот послушай, что скажу. Ты получил по голове и сразу же сдался. Бывает. Это часто встречается среди людей. Преграда, большая или маленькая, отвращает нас от долга и мечты. И это касается не только воинов. Я слышал, что даже некоторые менестрели сочиняют не то, что хотят сами, а то, что от них требуют. Свои мысли высказывать боятся, ограничивают себя. Даже солдаты трусят. Переживают за себя, за семью, выполняют приказы, противоречащие чести. Это нас демоны терзают, Террок. Демоны внутри нас, которым мы уступили. Как только мы ставим что-то выше своих целей, демоны тут как тут. Они заставляют нас ограничивать себя, ограничивать наши мечты, а иногда даже идти против наших желаний. Поэтому я скажу так, послушай. Лучше бы ты продолжал сражаться в испытаниях, не сдавался, если уж решил стать воином. Поверь – богам это понравится. Я знаю о чем говорю. Им вообще нравится, когда кто-то отдает всего себя любимому делу. И тут не нужно бояться ни увечий, ни смерти. Иди до конца! Ты ведь человек, а не кролик.
Конец первой книги.
