Дэвид Вебер - Гвардия Бога Войны
– Конечно, могут, – подтвердил Венсит, – особенно если это градани или сотойцы, – Базел и Теллиан одновременно подняли головы и нахмурились, а Венсит рассмеялся. – Уж я-то знаю! – заявил он.
Человек и градани взглянули друг на друга и тут же отвели глаза.
– Нет сомнений, маг прав, господин барон, – вмешался другой всадник. – Но лично я им не доверяю и никогда не подпустил бы к себе градани, особенно Конокрада, ближе чем на длину своего копья. – Лицо Базела помрачнело, но несколько сотойцев одобрительно зашумели.
– Может быть, Хатан, – отозвался Теллиан ровным голосом, – но сегодня решение принимаю я, а не ты!
– При всем моем уважении, Брат Ветра, – произнес Хатан официальным тоном, – ты берешь на себя слишком большую ответственность. Твое решение отразится на судьбе всей Сотойи. Мы оба рождены для ветра, и ты, и я. Если мне нельзя высказать свое мнение, то кто еще отважится на это?
Теллиан вспыхнул и раскрыл рот, словно собираясь ответить, но подумал и промолчал. Мгновение он смотрел на говорившего, потом неохотно кивнул и махнул рукой в сторону Базела, словно передавая право беседовать с ним Хатану. Всадник тихонько причмокнул, его скакун повел ушами, легко шагнул вперед и остановился прямо перед Базелом. В отличие от сотойцев, градани казались рядом с этими конями людьми нормального размера. Базел, стоявший неподвижно, снова скрестив руки на груди, спокойно встретил взгляд Хатана.
– Ты утверждаешь, что ты избранник Томанака, – начал наконец Хатан, обращаясь к Базелу, словно рядом больше никого не было. – Господин барон и Венсит Румский подтверждают твои слова. Что ж, хорошо, градани. Но ты можешь быть хоть десять раз избранником, только при этом ты все равно остаешься градани, Конокрадом, сыном правителя Конокрадов. – На лицах Хартана и Вейжона отразилось негодование, но Хатан не обратил на них внимания. – Мой Брат Ветра сказал, что приграничные войны уходят корнями далеко вглубь времен. Это так, Базел Бахнаксон. Сотойцы никогда не забудут, что ваш народ нападал на них с того самого дня, как они впервые ступили на Равнину Ветров. И мы не забудем, откуда взялось ваше прозвище – Конокрады, варвары, которые совершали набеги на наши табуны, крали коней – а мы любим их почти как собственных детей – и пожирали их, словно дичь! Что ты скажешь на это, избранник Томанака?
– Что скажу? – Базел качнул головой, его карие глаза глядели так же сурово, как серые глаза Хатана. – Я скажу, что объявляю себя избранником Томанака, потому что являюсь им на самом деле. Но ты прав: я градани и Конокрад. И Венсит был прав, говоря, что мы так же упрямы и злопамятны, как и сотойцы. Все это так, но ты поставил телегу впереди коня, Брат Ветра. Да, мы называем себя Конокрадами, и мы гордимся своим именем, потому что никакое другое имя в Норфрегсе не доставалось никому с таким трудом. Но давай я расскажу, как все начиналось. Да, мы нападали на ваши табуны, мы крали коней, да, мы их ели, потому что у нас не было иного выбора… не наш народ начал войну.
Хатан заерзал в седле, многие сотойцы возмущенно загудели, но Базел не удостоил их взглядом. Он смотрел прямо в глаза Хатану.
– Мой народ появился здесь, когда вас еще и близко не было возле Равнины Ветров, Брат Ветра! Мы пришли сюда, потому что все Расы Людей нас отвергли. После Падения все гнали нас от себя, и если бы мы погибли в диких и пустынных местах, остальные расы только бы обрадовались. И вот мы осели здесь, рядом с Равниной Ветров, на земле, которая никому не была нужна, подальше от «цивилизованных» народов, которые могли бы явиться ночью и сжечь наши дома вместе с женщинами и детьми!
Гнев в голосе Базела заставил всадников умолкнуть, карие глаза градани пылали, словно раскаленное в горне железо.
– И что же было дальше, господин всадник? Что произошло, когда ваши предки пригнали свои стада и табуны лошадей на Равнину Ветров? Если ваш народ об этом забыл, то мой помнит до сих пор. Мы помним Великий Голод, наставший после того, как ваши всадники обрушились на нас словно чума. Тогда горели амбары, а вместе с ними и урожай, и наши младенцы умирали на руках лишившихся молока матерей. Да, мы это помним, Хатан из Сотойи! Мы получили свое название от того, что вынудили нас делать ваши предки, у нас оставался только один выход – красть ваших коней, чтобы выжить! Думаю, если бы вы видели, как гибнут ваши дети, вы поступили бы точно так же!
– Чепуха! – отрезал Хатан. – Из старых летописей ясно видно, что это вы первыми напали на нас! И…
– Подожди-ка, Хатан. – Венсит не повышал голоса, но все взгляды почему-то обратились к нему. Он выдержал паузу, словно дожидаясь общего внимания, а потом пожал плечами. – Боюсь, история Базела ближе к истине, Хатан, – произнес маг мягко. – Конечно, его предки не были святыми, но начали все это вы.
– Но… – Хатан замолк, забыв закрыть рот. Потом он помотал головой. – Но это же невозможно. Все наши предания, вся история…
– Лживы, – завершил Венсит сочувственным тоном. Все сотойцы, даже Теллиан, смотрели на него с недоверием, и он вздохнул. – В отличие от всех вас, я при этом присутствовал, – пояснил он. – Я предупреждал короля Маркоса о том, что предки Базела живут неподалеку от Равнины, я уговаривал его не ссориться с ними, оставить их в покое, пока они сами его не трогают. Но он не послушал меня. Как почти все беглецы из Контовара, он ненавидел градани за то, что они делали, служа лордам Карнадозы. Его не заботило, что у них не было выбора. Ненавидеть проще, чем понять, поэтому он послал следопытов разведать местоположение поселений градани, дождался осени, когда был собран урожай, а потом, как и говорил Базел, приказал сжечь амбары, чтобы градани умерли с голоду.
Молчание повисло в Расселине после его слов. Сотойцы стояли или сидели, словно окаменев. Венсит снова вздохнул.
– Это были жестокие времена, друзья мои, – произнес он печально. – Жестокие времена для всех нас. Но вот что я скажу тебе, Хатан Рука-со-Щитом: из всех Рас Людей градани больше всех пострадали от Карнадозы. Они были одурманены заклинаниями, силу которых нам даже сложно представить, порабощены, превращены в скот, и они никак не могли преодолеть поразившую их злую магию. А когда горстка их, несмотря на немыслимые трудности, спаслась из Норфрессы, другие Расы Людей стали преследовать их, пылая ненавистью за то, что их вынудили сделать приспешники Карнадозы. Никто не слушал, когда граф Кормак, Эрнос Сарамантский или я говорили о том, что градани поступали так не по своей воле.
Да, они нападали на ваши табуны, потому что ваши предки не оставили им другой пищи. Да, они убивали и ели ваших лошадей, как и прочий ваш скот. Действительно, они предпочитали конское мясо говядине, потому что знали, как вы любите лошадей. Они шли на все, чтобы отомстить тем, кто пытался истребить их. Это вы впервые назвали их Конокрадами, Хатан, но сами они не взяли бы иного имени, потому что умели ненавидеть. Этому научили их ваши предки.
