Галина Романова - История одного эльфа
— «Всего лишь лошадь!» — передразнила одна из девушек. — А о моей подруге вы подумали? Что пережила она?
— Ее не начали есть живьем — и это главное! — пожал плечами эльф и отошел.
Эльфин встал, оперся на свой посох.
— Я — целитель, — представился он. — Правда, мне всего однажды пришлось лечить коня, но ран, нанесенных когтями, я видел достаточно.
С этими словами эльф направился туда, где была привязана раненая лошадь. Мы с Шаллорель смотрели ему вслед.
— Он правда хороший целитель? — поинтересовалась девушка, когда Эльфин, отставив посох, стал осматривать длинные косые царапины, оставшиеся на задних ногах кобылы. — Он же моложе нас с тобой!
— Я слышал его историю, — вздохнул я. — Во время нашего совместного путешествия Норрик часто рассказывал из нее занимательные отрывки. Судя по этим рассказам… Да, он один из самых сильных магов среди эльфов!
— Но ведь мужчин-магов не бывает! Есть только медиумы…
— По словам Эльфина, медиумы — это просто маги, которых никто никогда ничему не учил. К слову сказать, меня лечил именно маг!
С этими словами я показал свою культю.
По своему опыту общения с девушками я заметил, что они сначала загораются здоровым любопытством и только потом, разглядев как следует, шарахаются в сторону, словно это что-то изменит. Но Шаллорель взяла мою культю в ладони безо всякой брезгливости, с оттенком уважения.
— Где это тебя так угораздило? — промолвила она.
— Выступал на арене, — честно ответил я.
— Расскажи!
Мой рассказ затянулся — пришлось сначала поведать, как я вернулся с севера на разоренную родину, как мы с мастером Теором сколотили партизанский отряд, как сражались, как я остался прикрывать отход и попал в плен.
Девушка слушала меня, открыв рот. Мы увлеклись настолько, что нас трижды звали к столу, но это не помогло, и поджаренные кусочки троллятины нам отнесли прямо на место. Мы ели чуть отдающее рыбой и тиной мясо, а я продолжал свой рассказ.
— Ты изменился, — произнесла Шаллорель, когда я иссяк, и посмотрела на меня. — У тебя совсем другие глаза, голос… И твои волосы, — она запустила пальцы в короткие пряди на затылке. — Раньше у тебя была такая роскошная грива!
— Это потому, что меня продали в рабство, — напомнил я. — Всем мужчинам-рабам коротко стригут волосы, чтобы не скрывали ошейника. А потом я просто привык.
— Знаешь, — задумчиво промолвила Шаллорель, — а тебе идет…
Она не спешила вынимать пальцы из моих волос, продолжала перебирать пряди, и я обнял ее здоровой рукой за талию, подтянул девушку ближе. Помнится, еще пожалел, что у меня нет второй руки и я не могу точно так же запустить пальцы в ее косы.
Если бы несколько минут спустя меня увидел Ухарь, он бы понял, что я не всегда шарахаюсь от женщин. А иногда совсем даже наоборот…
Благодаря искусству Эльфина за ночь от ран на ногах лошади остались только шрамы, поросшие белой шерстью, и она вполне оправилась для того, чтобы нести на себе всадницу. Истосковавшиеся по общению с девушками, рыцари Шаллорель наперебой сыпали комплиментами и норовили поухаживать за спасенными эльфийками. Свою долю внимания и нежной заботы получила и Ленирель, так что Норрик извелся — невысокого ростом альфара никто не воспринимал всерьез. Кроме того, он был существом второго сорта. Пришлось Эльфину самому вступаться за друга. Да и Ленирель довольно быстро расставила все по своим местам, обняла и поцеловала Норрика на глазах у всех.
Мы с Шаллорель не принимали во всем этом участия. Так и сидели на нашем облюбованном еще вчера пригорке, прижавшись друг к другу.
— А куда ты теперь? — спрашивала она.
— В поместье-столицу, — честно отвечал я.
— Ты будешь служить темноволосым? После всего, что они сделали для нас и нашего мира?
— Я еду туда не ради них и даже не ради императора, которого я в глаза не видел, но который, если верить Эльфину, самолично выплатил выкуп за многих рабов, — сказал я. — Я еду туда ради маленького мальчика, у которого не осталось никого на этом свете… Никого, кроме меня!
— Понятно, — кивнула Шаллорель, опустив глаза.
— И я не знаю, есть ли у меня самого кто-то еще, кроме него, — продолжал я. — Когда-то у меня была большая семья — целых четыре сестры. Но наш замок разрушили до основания. Вряд ли уцелел хоть кто-то из живших там альфаров. Горо — вот моя единственная память о доме…
— Мне еще повезло, — вздохнула Шаллорель. — Я точно знаю, что три мои сестры живы и здоровы.
— А четвертая? Ты говорила, что их четыре?
— Я тебе не рассказывала? Она перед самой войной стала послушницей. Ее забрали от нас ровно за год до того, как темноволосые напали на Архипелаг. Я ничего не знаю о судьбе моей самой младшей сестренки. Но наша Видящая искала по крови и нашла, что сестра жива. Вот только где она теперь? Боюсь, что потеряна для нас навсегда! Но это так здорово — сестра-Видящая!
Я невольно покосился на Эльфина, который вместе с остальными собирал лагерь, ничем не выдавая, что слышал последние слова. Я уже знал, что рождение девочки с магическими способностями всегда счастье для семьи, но вот рождение мальчика-мага — почти всегда позор. Что он чувствует, слыша такие слова? Впрочем, опять-таки, зная его историю, я мог предположить, что ему все равно — он слишком силен, чтобы обращать внимание на сплетни.
К нам подошел один из рыцарей:
— Госпожа, все готово!
— Отлично! — Шаллорель вскочила и подала мне руку: — Пора в путь.
Но ее ладонь задержалась в моей, и к своим коням мы прошли, держась за руки, как влюбленные подростки. Не знаю, что чувствовала Шаллорель, но воспоминание о прошедшей ночи наполняло мою душу горечью — я изменил Ленимирель.
В дорогу пустились с шутками и прибаутками — рыцари развлекали девушек, которые, хоть и переночевали на болоте, продолжали испуганно вздрагивать от каждого шороха. На наше счастье, выглянуло солнце, и все вокруг заиграло яркими красками. Лошади ходко рысили по тропе.
Мы ехали строем. Впереди, вместе с Шаллорель и мною, скакал юноша-лучник. По знаку девушки он вдруг выпустил сразу две стрелы по группе корявых сосенок.
— Засада соседнего логова, — объяснила девушка. — Мы вступили на их территорию. Нужно сразу дать понять, что с нами шутки плохи. Болотники не такие тупые, как о них говорят. Они способны учиться… Мы даже хотели поймать одного детеныша, чтобы выдрессировать его, но потерпели неудачу. Совсем маленьких они прячут в логове, а когда те вылезают, становятся слишком большими, их нелегко поймать. Да и поодиночке они не ходят.
На наше счастье, болота вскоре кончились. Естественной границей служила неширокая речка, сейчас пока еще замерзшая и покрытая толстым слоем льда. Лед хрустел и шел трещинами под копытами коней, но мы все перебрались без приключений и углубились в березняк, росший на холме.
