Гарри Тёртлдав - Похищенный трон
— У нас было с ними несколько мелких стычек в прошлом году на краю орошаемых земель. Они захотели попасти своих овечек в нашей пшенице и бобах, — сказал Фрада. — Но когда обнаружили, что у нас осталось достаточно воинов, чтобы сильно затруднить им это дело, они прекратили лазать к нам, слава Господу и Четырем. — Он утер лоб. — Я соврал бы, если бы сказал, что не переживал из-за этого. Какое-то время я даже боялся, что, когда ты вернешься, у тебя вообще не останется надела.
— Это ничего, — сказал Абивард. — Какое-то время мне казалось, что я вовсе не вернусь. Смердис держал нас за горло — вытеснил из Страны Тысячи Городов за Тубтуб, в пустыню… Если бы не Рошнани, мы бы все там передохли.
Фрада покосился вниз, на Рошнани, которая беседовала с кожевенником. Он все еще боялся задерживать на ней взгляд дольше чем на мгновение, и глаза его скользили от нее в сторону и обратно. При всем том он сказал:
— Что ж, учитывая ее заслуги, может, она и заслужила право ходить где захочет.
Поскольку эти слова фактически означали согласие брата, Абивард радостно хлопнул Фраду по спине.
— Благодарю тебя, — сказал он. — Не забывай, что я и сам к этому еще не привык. Думаю, что со временем нам, да и Рошнани, будет попроще. Видессийцы позволяют своим женщинам ходить куда угодно, да и наши простолюдины тоже. Вряд ли мы провалимся в Бездну, если последуем их примеру.
— Других-то своих жен ты не выпустил, как я погляжу, — заметил Фрада.
— Выпустил бы, если бы Кишмара и Оннофора не раздвигали ноги, пока меня не было, — раздраженно ответил Абивард. — Обрати внимание, обе забеременели, когда вроде бы сидели под замком на женской половине. Большего они бы вряд ли добились, даже торгуя собой на рыночной площади в деревне. Но сделать подарок другим женам сразу после такого позора — это уж слишком.
— А как насчет сводных сестер? — спросил Фрада.
— Что-то сегодня тебя потянуло на каверзные вопросы, — сказал Абивард, немного подумал и вздохнул:
— Пожалуй, их я выпускать не стану, по крайней мере, не сразу. Если люди будут знать, что они свободно разгуливают вне женской половины, это не прибавит им шансов на хороший брак.
— Вот это разумно, — сказал Фрада. — Надо отдать тебе должное — ты видишь все рытвины и ухабы на дорожке, по которой идешь.
Братья рассмеялись. Абивард сказал:
— Господи, как же мне тебя недоставало! Шарбараз, Царь Царей, замечательный человек и прекрасный друг, но шутить с ним — себе дороже.
— Приятно сознавать, что хоть на что-то годишься, — сказал Фрада. — Если здесь все нормально, а судя по всему, так оно и есть, не спуститься ли нам проведать Ганзака, узнать, как продвигается работа над доспехами? Если он работает так же усердно, как и прежде, то вскоре мы сможем снарядить внушительный отряд копейщиков — Его улыбка сделалась хищной. — Все соседние дихганы будут нас бояться.
— Есть вещи и пострашнее, — сказал Абивард. — Ну, пошли?
Они вместе спустились со стены и поспешили через дворик в кузницу Ганзака.
Зимой она была желанным убежищем от холода. Сегодня, когда до осени было еще далеко, пот выступил на челе Абиварда, как только он вошел в помещение, наполненное жаром огня.
Ганзак работал голым по пояс. Его лоб и широкая волосатая грудь были мокры от пота. Запах пота наполнял кузницу, смешиваясь с дымом горящих поленьев и почти кровавым запахом горячего железа. Когда Фрада и Абивард вошли, Ганзак трудился не над доспехами, а над лезвием меча. Играя мощными мышцами, он опустил молот на железный брусок, который щипцами прижимал к наковальне. Металл ударил о металл. Посыпались искры.
Кузнец погрузил будущее лезвие в бочонок, стоящий возле наковальни.
Послышался такой звук, будто шипел громадный ядовитый змей. Ганзак вынул лезвие из закаляющей ванны, критически осмотрел его и отложил в сторону. Потом с лязгом положил щипцы на наковальню.
— Дай тебе Господь доброго дня, повелитель, — сказал он, кивая Абиварду.
— И тебе того же, — ответил Абивард, после чего выпалил:
— Как ты переносишь такую жару?
Ганзак откинул голову назад и расхохотался — громко и от души.
— Повелитель, кузница — это мой дом. Когда я выхожу отсюда, иногда мне кажется, что я вот-вот задрожу от холода, до того привык к здешнему жару.
Абивард и Фрада переглянулись. Фрада сказал:
— Я вот что думаю: надо бы тебе спуститься о деревню, пусть Таншар или кто-нибудь из старух приготовит тебе лекарство, а то ты явно нездоров.
Кузнец снова расхохотался. Добрый нрав никогда не изменял ему, что, учитывая его габариты и силу, было весьма удачно. Он потянулся; движение его литых мускулов под блестящей кожей напоминало движение мускулов под шкурой льва.
— Я кажусь тебе больным? — спросил он.
— Нет-нет, — поспешно ответил Фрада. Сколь бы добродушным ни был Ганзак, только глупец взялся бы спорить с ним.
Абивард сказал:
— Мы зашли посмотреть, как продвигаются дела с доспехами, которые так нужны наделу.
— Думаю закончить восьмой прибор к новолунию, — ответил кузнец. — Это, как ты понимаешь, доспехи и для всадника, и для коня. Тогда у нас будет на два прибора больше, чем было, когда Пероз, Царь Царей, повел войско в Пардрайю.
Шлемов и щитов тоже больше, чем тогда, и еще многие заказывают кольчуги. Это, конечно, не полные доспехи, спорить не стану, но всяко лучше, чем кожа, пропитанная растопленным воском.
— Если я не ошибаюсь, я знаю, откуда к ним пришла эта мысль, — сказал Абивард. — Заказывают те, кто ходил воевать за Шарбараза, Царя Царей?
Ганзак нахмурил лоб:
— Да, повелитель, они, как это я раньше не сообразил? А ты как догадался? — Прежде чем Абивард успел ответить, кузнец щелкнул пальцами:
— Стоп! Я понял. Думаешь, они у видессийцев подглядели?
— Не сомневаюсь, — сказал Абивард. — Видессийских доспехов достаточно, чтобы взять верх над нашими конными стрелками и даже оказать сопротивление нашим копейщикам, и при этом они намного подвижней тяжелой кавалерии. Мне уже тогда подумалось, что в их экипировке есть свои достоинства. Как выясняется, не мне одному.
— М-м… не стану с тобой спорить, — сказал Ганзак. — Оказывается, они не только гады, как я раньше думал, есть в них и хорошее. Я думал, что видессийцы — это только золото и обман, а силы и смелости в них нет, а они оказались не такими. — Он зашевелил челюстью, будто жевал что-то не особо приятное. — Но думаю, меня бы больше устроило, если бы они были такими, как гласит молва. Тогда они были бы менее опасными, по-моему.
— Думаю, ты прав, — сказал Абивард. Ганзак все понял очень четко. Он, вне всякого сомнения, превосходный кузнец. А вот какой бы из него получился дихган, доведись ему родиться в благородном семействе? Скорее всего, очень даже неплохой. Да, стране нужны хорошие кузнецы, но хорошие правители ей тоже нужны.
