Андрей Егоров - Вейгард
Простор королевского замка в Вейгарде предрешил мой выбор – отныне моя резиденция будет располагаться здесь. Тронная зала в Вейгарде также была намного больше той, что в Стерпоре, – было где развернуться. Огромные витражи из цветных стекляшек складывались в мозаичное изображение – воинство застыло на холме перед городом. Впереди – король на белом скакуне, прикрывая глаза от солнца, вглядывается в даль. Лицо его сурово, ноздри горбатого носа раздуваются. Художник обладал несомненным талантом. Вот только наблюдать эту картину я буду не часто. Я распахнул окна, и тронная зала наполнилась светом. Я вдохнул свежий воздух полной грудью. Рошель, конечно, понравятся все эти мозаичные изображения на окнах, тяжелые бронзовые люстры под потолком, канделябры в углах комнаты и простор здешних помещений.
Она приехала ко мне через неделю после победы. Изрядно округлившийся живот сделал ее еще привлекательнее. Я даже на некоторое время забросил общение со своими новыми фрейлинами, набранными в Вейгарде, и постарался окружить супругу заботой и вниманием.
Мы провели несколько замечательных месяцев в любви и согласии. Правда, вкусы ее существенно изменились: то она требовала спинки раков, то пресноводных крюветок (загнутый крючком розовый деликатес), то соленую рыбу и огурцы и все время глушила светлый эль. Прежде я за ней такого не наблюдал. К концу беременности моя суженая набрала пятьдесят килограммов и стала напоминать королеву лесных нимф – Лелену Прекрасную.
Несмотря на то что много времени я проводил с женой, мне приходилось вести огромную работу по объединению двух государств в одно – передвинуть часть караульных башен, перераспределить силовые ресурсы на границах, проследить за тем, чтобы финансовая ситуация в новой стране оставалась стабильной, и совершить еще целую кучу разнообразных дел, каждое из которых – важнее не придумаешь.
Мы гуляли с Рошель по тенистым аллеям в окрестностях королевского замка, болтали о совершеннейших пустяках и смеялись. А когда она отправлялась глотать эль и жевать соленую рыбу, я обсуждал с советниками важные государственные вопросы, решал возникающие в процессе интеграции проблемы и думал, как улучшить жизнь своих солдат и заставить мужчин вступать в армию объединенных королевств.
Несмотря на всевозможные уловки с моей стороны, жители Вейгарда упорно уклонялись от рекрутирования.
Потом меня вдруг осенило. А почему это я не принимаю в расчет женщин? Ведь некоторые из них вполне боеспособные единицы. Достаточно вспомнить хотя бы одну из моих возлюбленных с красивым именем Снежана. В период бурной юности я с превеликим удовольствием общался с ней. Страстная Снежана ударом кулака могла свалить с ног варкалапа и вообще стала бы отличной парой не мне, а Кару Варнану. В смысле, они бы неплохо смотрелись вместе. Только вот незадача – крупные женщины почему-то предпочитают не здоровенных увальней вроде Варнана, а благородных, тонких в кости мужчин вроде меня…
После того как глашатаи объявили о рекрутировании женщин, дело пошло на лад. Через месяц в армии объединенных королевств числилось уже три сотни отборных бабенок. Вооружение их составляли тонкие луки и легкие мечи. Оружие для дам ковали лучшие оружейники Стерпора и Вейгарда. Использовался только специальный сплав железа. Полученным результатом я остался доволен. Обращаться с таким легким мечом по силам даже ребенку. Впрочем, большинство набранных в армию девушек в подобном послаблении не нуждались. Чтобы записаться в солдаты, надо обладать определенной предрасположенностью к военной службе. И она у них была, как и выдающиеся физические данные. Весили некоторые девушки больше центнера, при желании они могли размахивать даже двуручником.
– Ну и ну! – толкал один воин другого – в последнее время любимым развлечением среди моих солдат стало наблюдение за тренировкой дам. – Не дай бог с такой в темном переулке встретиться!
– Да уж, – отвечал другой, – неизвестно, что ей в голову взбредет…
Когда мне случалось наездами бывать в военном лагере в окрестностях Вергарда, я думал совсем о другом. Все мои мысли занимала Снежана. Ух как она заграбастывала меня толстыми ручищами и прижимала к своему громадному бюсту! Опьяненный воспоминаниями, я давал себе обещание обязательно взять какую-нибудь немаленькую девушку во фрейлины, но по возвращении в столицу Снежана и ее большое тело вылетали у меня из головы. К тому же обилие государственных забот почти не оставляло мне времени на столь изысканные развлечения…
Я все никак не мог решиться поговорить с Рошель об обстоятельствах своего спасения из Нижних Пределов и протянул до последнего.
В этот день я запланировал начало похода на Гадсмит и собирался отдать последние указания тысячникам, когда ко мне прибежал взволнованный слуга. В его обязанности входило чистить мои сапоги и выбивать шляпу. Но сейчас в руках слуги не было ни щетки, ни выбивалки, что меня порядком удивило.
– В чем дело? – спросил я.
– Ваше величество, у вас девочка родилась, дочка! – выпалил он и застыл с глупой улыбкой на физиономии.
– Проклятие! – выкрикнул я. – Ну почему девочка?! Ну почему?!
Хотя в глубине души я знал, что иначе и быть не может: те силы, что предвидели развитие событий на много лет вперед, редко ошибаются.
– Ладно, – кивнул я ошарашенному слуге, – получаешь неделю выходных за то, что донес до меня это известие первым.
Он кинулся к двери, но я остановил его окриком:
– Эй!
– Да? – обернулся слуга, он не на шутку испугался, что я передумал.
– И еще, – сказал я, – так и быть, будешь чистить сапоги, когда я их снимаю…
– Спасибо, – выдохнул слуга, на глазах его заблестели слезы.
Наверное, беднягу порядком тяготило то, что ему приходилось выполнять свои профессиональные обязанности в то время, когда я быстрым шагом направлялся в трапезную и по другим делам.
Я прошел в опочивальню супруги. Девочка лежала рядом с Рошель, спеленутая, внимательная и молчаливая. Глазки ее сверкали ясной синевой.
«Что за чудо-ребенок!» – подумал я.
Рошель улыбалась. Я присел на краешек кровати и взял супругу за руку.
– Милая моя, ты подарила мне дочь.
– Да, мой любимый.
– Спасибо тебе, моя прелесть.
– Она так на тебя похожа.
– И на тебя, такая же красивая. Рошель улыбнулась.
– А я уже и имя для нее придумал, – продолжал я как ни в чем не бывало. – Мы назовем ее Дунделина.
– Что?! – вскричала Рошель. – Какая еще Дунделина?! Ты что, сдурел?!
– Ты сама сдурела. Дунделина – и точка! – Я вскочил на ноги. – Погляди на нее, она же вылитая Дунделина. Или ты хочешь лишить отца законного права называть свое дитя как ему заблагорассудится?
