Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)
Стоило перешагнуть порог Мёртвой Комнаты, как я сразу же услышала отчаянный плачь моего несчастного ребёнка.
Я должна унести моего сына как можно дальше отсюда с тем, чтобы… ну, давай же, Одиффэ! Не можешь сказать, так хотя бы додумай это до конца: чтобы бросить его.
Ты должна оборвать последнюю ниточку, связывающую тебя с прошлым, с твоей человечностью, с твоим сердцем. Кстати, совсем не помню — зачем и кому я это задолжала?
Даже для воплощённых демонов в человеческой жизни иногда случается слишком много: нападение крестьян, роды, разлука с Эллоиссентом, угрозы Дик*Кар*Стала, пожар в лесу, жизнь и смерть рядом с Миароном, любовь, похоть, ярость и отчаяние, сменяющие друг друга быстрее, чем успеваешь по-настоящему всё это пережить — всего этого было больше, чем достаточно.
Двуликие! Мне всего девятнадцать, а кажется, я пережила в жизни всё, что только можно.
С трудом переставляя ноги я вошла в комнату к Лейриану, но взять его на руки не смогла — ладони были липкими и нечистыми от спекшейся крови.
Зеркало подарило мне созерцание двойника: чудовища с алыми локонами, хаотично вьющимися вокруг бледного лица, с густо обведёнными тёмными тенями, лишёнными всякого блеска, мёртвыми чёрными глазами.
Боль продолжала пожирать меня изнутри. Она не желала затихать, несмотря на все мои попытки отгородиться от неё, заслониться, спрятаться. Мысль о смерти Миарона не отпускала. В сердце словно образовалась зияющая рана.
Если бы можно было застыть в статую или в льдинку, во что угодно, лишь бы перестать чувствовать! Вообще ничего не чувствовать…
«Осторожней, — насмешливо шепнул внутренний голос. — Твои желания слишком часто сбываются. Боль, Одиффэ, это признак того, что ты всё ещё жив, всё ещё дышишь. Боль — это жизнь. Хочешь жить, значит, хочешь и чувствовать».
И я чувствовала.
Чувствовала, пока смывала с себя кровь Миарона.
Чувствовала, пока шла с сыном на руках на кухню, чтобы покормить его и нашла кухню полной призраков.
Вернее, её заполнял собой лишь один призрак — с яркими губами, жестоким насмешливым взглядом и с чёрными, как смоль, волосами.
Не стану думать об этом. Просто не могу, иначе — свихнусь. Это хорошо, что мы прожили в доме всего несколько недель и присутствие Миарона не успело пропитать собой каждую стенку и половичку, как в Доме Теней.
И всё же он мерещился мне.
Мерещился, пока я забирала деньги из его стола, мерещился, пока осматривала его вещи в поисках чего-нибудь, что может быть полезно.
Передвигая его костюмы на плечиках, в большинстве своём ещё даже не ношенных, я из последних сил сдерживала слёзы. Не потому, что стыдилась плакать, а потому, что стоило начать и конца не будет. А мне нужно убраться отсюда до темноты.
Мы не были друзьями, Миарон. Мы были врагами — до самого конца. Но впервые я пришла к осознанию, что терять заклятого врага так же тяжело, как и лучшего друга. Воистину, любовь и ненависть это две стороны одной медали.
Ты хотел стать для меня всем, заменить собой весь мир. Не успел. Не смог. На этом — точка.
Я взяла Лейриана на руки и вышла в ночь, взмахом руки заставив затлеть портьеры на окнах.
Огонь неторопливо принялся пожирать ткань, неспешно расползаясь во все стороны огненным красный цветком.
Ведьме — пламя. Вокруг ведьмы — пламя. В душе ведьмы — пламя. И сколько бы не стоял мир, иначе не будет — будет только так. Мир Тьмы и Мрака, в котором мы существуем, окружает нам плотным кольцом одиночества. Дети Бездны способны любить, как и любая божья тварь, просто наша любовь несёт с собой смерть тому, кого мы любим, а при жизни дарит лишь ад.
И сколько бы не стоял мир, иначе не будет. Будет только так.
Пусть хранят от нас Светлые Боги достойных людей во имя Божие.
Я шла по улице. За моей спиной горело моё прошлое, разгораясь с каждой секундой всё ярче и жарче.
Огонь уже успел подобраться к тебе, мой враг, любовь моя?
Мысленно я вытирала кровь с его губ, убирала пряди волос с его лба, склонялась над его телом и даже тихонько поскуливала, цепляясь скрюченными пальцами за край заскорузлой кровью одежды.
В реальности я шла бесшумными шагами между дремавшими домами, прижимая к сердцу Лейриана.
В реальности я чётко осознавала — то, что сейчас лижет языками пламени, больше не Миарон. Лишь тело.
Миарона нет.
И меня прежней, нет.
Больше никаких эмоций, ваша милость, ваше величество, королева.
Помните, как дороги обошлись Одиффэ Сирэнно её страсти? Что стало с её любовником? Её наставницей? Её врагом?
Эмоции убийственны. Любовь — это смерть. Помни. Не забывай.
Хочешь, чтобы твой сын жил? Тогда думай, а не чувствуй.
Ты не хочешь, чтобы твой сын стал оружием Дик*Кар*Стала против тебя? Средством влияния на тебя Чеаррэ? С помощью этого ребёнка Семья получит возможность склонять тебя в сторону исполнений их интересов и желаний. И тогда, во избежание неприятностей, Дик*Кар*Сталы просто убьют его.
Ты любишь сына больше всего на свете? Так пусть Одиффэ корчится от боли при мысли о разлуке с ним, пусть убеждает себя, что может попытаться сбежать в очередной раз (как далеко может убежать приметная девица с младенцем на руках, когда у неё ни связей, ни друзей, а деньги быстро кончаются, когда в поисках тебя Дик*Кар*Сталы и Чеаррэ тщательно прочёсывают страну).
Пусть Одиффэ чувствует себе, что хочет. Её милость королева Фиара точно знает: чтобы спасти своего ребёнка, она должна убедить весь мир в том, что он мёртв. Она должна быть как можно дальше от него. По крайней мере до тех пор, пока не наберётся достаточно сил. До той поры, пока не станет так сильна, что ни враги, ни друзья не смогут перечить ей.
А до той поры верить нельзя никому — ни другу, ни врагу, ни собственной тени.
Я шла, наблюдая как всё ярче разгорающееся за моей спиной алое огненное марево, окрашивая дома в оранжевый свет.
Чем ярче разгоралось пламя, тем плотнее сердце покрывалось льдом.
***
Чтобы найти приют для детей нужно искать, общаться с людьми. Это всегда оставляет следы.
Когда демоны и мелкие бесы с беспрекословно слушаются тебя, как хорошо вышколенные собаки, достаточно просто пожелать и великие тёмные силы отнесут тебя к любому порогу. Останется только постучаться.
Час был поздний. Открывать не торопились.
Наконец в дверном окошке нарисовалась угрюмая физиономия тучной ключницы:
— Что вам угодно?
С силой отшвырнув её в сторону ленивым мановением руки, я ступила на выщербленные, но до блеска вычищенные каменные плиты коридора.
— Извиняюсь за поздний визит, но у меня нет времени дожидаться рассвета. Его я планирую встретить в другом месте, а туда ещё добраться нужно. Живо поднимите мать-настоятельницу и приведите её ко мне.
