Роман Афанасьев - Принцесса и чудовище
Ах, да! Завтра у нас будет праздник. Сегодня последний день траура по убиенному королю. Вэлланор наконец сменит свою черную робу на бальное платье, и все королевство погрузится в недельный запой, отмечая рождение наследника престола. Конечно, когда он родился, многие ривастанцы, ничуть не смущаясь траура, хорошенько отметили это праздничное событие. Но официальные празднества начнутся только завтра. И это хорошо. По Геордору многие грустят, но нельзя же вечно жить в трауре. Тем более что время не стоит на месте, а несется вскачь.
Год выдался не из простых. Самыми тяжелыми были первые месяцы после неудачного переворота — хотя большинство ривастанцев и признали королеву Вэлланор, но, конечно, нашлись глупцы, возомнившие себя самыми умными, и попытались поднять мятеж. Кто-то из дальних родственников Геордора метил на трон, кто-то из провинциальных графов поспешил объявить свои графства независимыми от Ривастана… Всех их навестил Сигмон и объяснил, насколько глупо они поступают. Он везде ездил один. Граф Сигмон Ла Тойя, ныне Лорд-Хранитель, командующий королевской стражей и Главный Советник королевы Вэлланор Сеговар… Титулами его не обделили. Как и предложениями об эскорте — в сотню-другую сабель. Почетный караул для лорда, как сказал тогда маршал Бонибор. Но Сигги всегда отказывался. Он накидывал на плечи свою старую кожаную куртку, вешал на шею кулон королевского гонца — ныне серебряный и висящий на толстенной цепи, очень напоминающей казематные оковы — и отправлялся в дорогу. О чем он там беседовал с глупцами, он не рассказывал даже Вэлле. Но в итоге все они вдруг резко умнели и слали королеве уверения в вечной преданности. Сигги не пролил ни капли крови — не считая, конечно, пары визитов в леса к распоясавшимся разбойникам, решившим, что настало смутное время и теперь можно творить все, что в голову придет. Сигги вместе с маршалом и его племянником быстро втолковали мужланам: несмотря на то, что на троне сидит женщина, крепких рук в королевстве хватает. Их поняли быстро — как правило, в отрубленные головы уже не приходит никаких злодейских идей. Но это, слава небесам, произошло всего несколько раз. Гораздо хуже вышло с Волдером.
Нет, сначала была эта история с Таримом. Старик Борфейм, сидевший на троне, оказался весьма опечаленным, когда узнал о судьбе Бертара. Настолько огорчился, что даже послал большой отряд горной пехоты, чтобы забрать его тело. Ну, честно говоря, не только пехоты и не только один отряд. Пару пограничных городов мы потеряли, но через неделю туда приехал Сигги с кавалерией Питера Бонибора, племянника маршала. Старик уже тогда чувствовал себя неважно, но молодой Бонибор оказался достойным наследником дяди и быстро спелся с Сигмоном.
Таримцев вышибли обратно в горы, причем, судя по свидетельствам очевидцев, Сигги это сделал чуть ли не в одиночку, а среди уцелевших до сих пор шепотом рассказывают о снежном демоне, проходящем сквозь скалы. Как там было и что именно — до сих пор толком неизвестно. Зато прекрасно известно, что было после. Когда таримцы вернулись домой, они были очень недовольны. Настолько, что вскоре на трон решительным шагом взошел Тарлин Борфейм — батюшка нашей славной Вэлланор. И первым делом он прислал в Ривастан одного-единственного посла с письмом и подарками для дочери. До переписки мне добраться не удалось, но, кажется, папочка в конце концов уяснил, что доченька выросла и больше не вернется под родительское крылышко. Думаю, пониманию этого очень способствовала встреча посла с Сигмоном и его письмо, адресованное Тарлину Борфейму. В конечном итоге все успокоилось, Тарим затих, пытаясь наладить собственные дела, и ограничился тем, что оставил в Риве одного постоянного посла.
С Волдером же вышло плохо. На южные границы началось настоящее нашествие нечисти. Войска Волдера остались в казармах, но в приграничных лесах творилось нечто кошмарное. Разобравшись осенью с Таримом, Сигги всю зиму провел в этих лесах, оставив столицу на Корда и Дариона.
Парнишка-маг сильно переменился. Набрал себе ватагу полубезумных стариков и командует ими. Маги, надо признать, они аховые. По сравнению с прошлым Советом магов почти ничего не умеют. Все больше языками работают, чем заклинаниями, — может, это и к счастью. Но Дарион свое дело знает туго — никто в городе и пикнуть не смеет, когда в окне его башни горит синий огонь. Да и Демистон не дремлет, цепко держит в руках городскую стражу и на соседние города тоже поглядывает. Наш пират таки остепенился, женившись на Эветте, и тут же сделался еще серьезнее, чем раньше. Днями и ночами пропадал в своем штабе стражи или мотался по соседним городам, наводя порядок и там. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось завести ребенка! Он же и дома не бывал.
Проклятье. Никак не удается замазать последнюю строчку. Благие небеса, надеюсь, Демистон никогда этого не прочтет. Сигги до сих пор можно подколоть, а он только поморщится в ответ, но вот Демистон… Как был пиратом, так им и остался. Хорошо хоть мне удалось поставить его на ноги. Правда, он до сих пор хромает и в стылую погоду жалуется на боль в ноге, но это нормально. Даже глаз удалось поправить. Видит он, правда, хуже, чем второй, да и шрамов осталось много, но зато теперь Корду необязательно носить черную повязку. Впрочем, он все равно ее носит. Особенно когда собирается с визитом в Совет Лордов или в соседние города. Иногда и костыль прихватывает. И саблю. Говорит, что это очень помогает при важных разговорах. Я ему верю, и когда на него находит, стараюсь не попадаться ему на глаза. Вернее, на глаз. Проклятье, надеюсь, он никогда не узнает, что пьеса о короле и королеве пиратов, которую играют все бродячие театры… Ладно, не важно. Важно то, что к лету все наладилось: Сигги, усмирив нечисть, вернулся с порубежья, стража навела порядок в городах, а королева наконец наладила отношения с отцом.
Но, увы, летом нас ожидало другое горе — скончался маршал Бонибор. Крепкий старик, переживший двух королей, работал за десятерых. Армия, расслабившаяся при Геордоре, за несколько месяцев превратилась в превосходно отлаженный механизм. Не обошлось без больших чисток в ее славных рядах, но в конце концов маршал сотворил чудо. Надо признаться, что королева, ожидающая наследника, сыграла в этом не последнюю роль. Может, это звучит немного странно, но ради нее солдаты и офицеры были готовы на такое, чего никогда бы не сделали для старика короля. Но, увы, столько сделав для королевства, Бонибор скончался. И не в постели. Однажды утром его нашли тут, в этой проклятущей маленькой комнате. Похоже, маршал поднялся по всем ступенькам и умер в кабинете, едва переступив порог. Никто не знает, зачем он ночью поднимался по этой длиннющей лестнице, но на лице Бонибора даже после смерти была заметна гордая улыбка, словно он выиграл свой последний бой.
