Светлана Велесова - Боги тоже не люди
— Не ходи туда. — Барух и Хиллиэль прекратили переругиваться и оглянулись на него.
Вид у охотника был еще тот. Двухдневная черная щетина. Всклоченный неумытый вид, помятая одежда. Сейчас он больше походил на разбойника с большой дороги, чем на всеми уважаемого Мага из касты Высших. И взгляд серых, обычно всегда серьезных глаз метал искры смеха. Удвин тоже кривил губы в усмешке то и дело косясь на насупленного Хиллиэля.
Понятно кто зачинщик ссоры. Айк тряхнул головой.
— Хилл, что тебя не устраивает на этот раз? — Задолбал он их если честно своим нытьем, и проявленной по отношению к нему несправедливостью, как будто это они виноваты в том, что ему досталось не то тело. По мнению Айка так эльф должен прыгать от счастья. Неизвестно как бы он себя повел, пройдя через то, через что вместо него прошел Зарим.
— Что меня не устраивает? — Сорвался на фальцет эльф. — Да ты знаешь, что вытворила Эния?
— Эния? Что еще она могла натворить?
— Айк! — Удвин уже не скрывал веселья, начиная содрогаться от смеха.
— Что?
— Эния! — Наследник ткнул пальцем себе за спину и видя, что оборотень его не понимает, добавил. — Там!
— Не понял. — Айк обвел взглядом спальню и действительно не увидел девушку.
Выругавшись на пяти языках, он рванул к ванной, чтобы если понадобится за волосы вытащить ее оттуда и замер в удивлении, когда Удвин выпрямился, преграждая ему, путь и покачал головой.
— Не ходи туда.
— Хорошо, не пойду. Но может кто-нибудь внятно объяснить, что происходит?
Хиллиэль возмущенно засопел, исподлобья глядя на веселящихся магов. Удвин и Барух переглянулись, и дружно взяв Айка под локти, усадили на диванчик.
— Ты только не дергайся, ладно? — Барух его как маленького погладил по плечу.
— Да спокоен я. — Возмутился их обращением Аликай, и уже хотел стряхнуть удерживающие его руки, как внутри него проснулся зверь. В ноздри ударили мириады запахов, доминирующим среди которых был запах секса, и до обострившегося слуха донесся смех, страстные перешептывания, звуки поцелуев и протяжные стоны наслаждения.
Воображение тут же дорисовало недостающую картину, и взгляд сам собой метнулся в сторону Хиллиэля.
— Что? Нравится? — Зло выплюнул он. — А мне не очень.
Айк дернулся, изо всех сил удерживая рвущийся наружу смех. Барух с Удвином тоже заржали, отпуская его, так как больше не опасались, что он сейчас кинется сворачивать шеи.
— Вам смешно? Да? — Заныл эльф. — А я?! Это мое тело! Мое! Это я должен был…
Вот тут заржал и Айк.
— Эй! Я тоже хочу посмеяться! — Из подушек высунулась заспанная мордочка Бога, заставив парней скорчиться от смеха.
— Сволочи вы! — Разобиделся эльф не на шутку. — Я же хранил верность Хэлли, берег себя для нее, как она берегла себя для меня.
— Так ты до сих пор девственник? — С наивной непосредственностью радостно поинтересовался Гэрис.
Айк сполз с диванчика на пол, и стащив за собой подушку уткнулся в нее лицом, чтобы заглушить смех.
— Поздравляем с потерей невинности. — Простонал Барух, обнимая спинку дивана и утирая о мягкий плюш свои слезы.
Удвин уже давно не мог связать двух слов, и просто рыдал от смеха на плече охотника.
Хиллиэль, демонстративно отвернулся, не желая общаться с предателями. Айк наконец немного успокоился. И все равно улыбка не сходила с его лица. Что ж, Эния нашла самый верный способ достучаться до Зарима. Старый извращенец ни за что бы не упустил случая опробовать новое тело. Удивляло другое, как Эния смогла решиться на такое. Похоже, они оказывают на нее дурное влияние.
Вскоре в ванне стало тихо и включился душ.
— Чур я первый умываться. — Тут же занял очередь Барух. — Я первый проснулся.
— Я второй! — Откликнулся Удвин.
— А я вообще туда не пойду. — Хиллиэль бросил злобный взгляд на все еще запертую дверь и опять отвернулся.
— Можешь воспользоваться окошком. — Невинно предложил Наследник, которого опять начало потряхивать от смеха.
Перестала шуметь вода. Все затихли в ожидании, что же дальше будет. Дверь открылась. Эния легкой танцующей походкой вошла в спальню. Увидев их лица остановилась, улыбнулась счастливой улыбкой и махнула рукой.
— Всем доброго утра.
Айк знал, что однажды она превратится в ослепительную красавицу. И вот это произошло. Ее румяное личико светилось от пережитого восторга. Огромные бледно зеленые прозрачные глаза были еще подернуты дымкой страсти. Алые губы опухли от поцелуев. С мокрых угольно черных, вьющихся волос стекала вода, впитываясь в и без того мокрую рубашку. Кажется, она купалась прямо в ней, так как мокрая ткань прилипла к телу, обрисовав каждый невероятно женственный изгиб. Флюиды неги и томной страсти, исходящие от девушки заполнили комнату, заставив кровь вскипеть в его жилах и незаметно прикрыться подушкой, чтобы она не увидела, какое действие на мужчину оказывает ее, наконец, проснувшаяся чувственность.
Рядом засопел Барух, у которого кажется, возникли те же проблемы, что и у Айка. Удвин же не мог оторвать от девушки восхищенного взора, в котором сквозила неприкрытая зависть. Еще бы. Если бы Айк не вмешался в его планы, это сокровище сейчас бы принадлежало ему на законных основаниях.
А она стояла и без тени смущения взирала на их потрясенные лица, прекрасно сознавая свою власть над их телами и душами. И он понял, что толкнуло Энию на этот во всех отношениях безумный шаг. Она приняла свою звериную сущность и та в ответ подарила ей невиданную грацию, плавность линий, мягкость движений, уверенность и силу. А также бьющую через край сексуальность присущую всем двуликим. Которая к тому же была многократно подстегнута наступлением весны, когда каждый зверь сходит с ума от бушующего в крови волшебного чувства любви ко всему миру.
Это же чувство заставляло его самого неровно дышать к Удвину, и он изо всех сил старался перевести все в шутку, чтобы не напугать наивного мага своими намерениями. Ведь тот не поймет, что он не властен над собою, что это инстинкты за него выбрали партнера, а не разум, который на два месяца в году уступает власть над телом более древнему сопернику.
Теперь понятно, почему Зарим рискнул здоровьем. У него просто не было шанса устоять против зова половозрелой самки. Ведь в душе он остался тем же зверем, которым был две тысячи лет, и новое тело было вынуждено подчиниться звериному духу, временно поселившемуся в нем.
Зарим вышел из ванной и подойдя к жене, хозяйским жестом обнял ее за талию. Демонстрируя всем и каждому свое исключительное право на ее тело. Его холодная улыбка, досказала остальное «Любого кто тронет мое, убью на месте».
