. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)
-- Оригинал наверняка не сохранился, -- кивнул ученый китаб. -- За тысячу лет книга рассыпалась бы в прах, не говоря уже... о нескольких тысячах лет. Я подержу ее у себя, Басир?
-- Конечно...
-- Это очень важная книга, -- задумчиво добавил Анвар, закрывая том. Они с Абу Кабилом обменялись короткими взглядами; нахуда Дагман за их спинами выпрямился и будто бы вспомнил про самокрутку, пошел назад к столику. -- Очень... важная.
Фарсанг пятнадцатый
Хаос последних дней понемногу стихал. Какие бы беды ни случались с людьми, человеческая натура все равно берет верх; в этом и преимущество человека: он легко приспосабливается к любым условиям жизни.
С одной стороны, племена недавно потерпели одно из самых крупных поражений века, а может быть, и тысячелетия; стена Эль Хайрана, стоявшая столько, сколько помнили себя самые древние старики, и давнее того, пала. Погибли тысячи людей, воины и мирные жители; селения на морском побережье к югу от Харрод и на одном из ее берегов были потеряны.
С другой стороны, весть об этом поражении пришла в Ангур довольно давно, и многие уже успели смириться с ней. Кто-то лелеял надежду, кто-то просто принял это, как должное; во всяком случае, жизнь продолжала кипеть в великом городе Ангуре, да с небывалой силой. В город вернулись остатки армии шести племен, потрепанные и напуганные; в город стекались другие люди, шедшие с севера.
Старик Мансур обнаружил себя во главе нового войска, поскольку их генерал, Халик, погиб, а его до того назначил своим заместителем в Ангуре.
-- Не гожусь я для этого, -- угрюмо сказал он племяннику тем утром; они сидели в зале на первом этаже, и Острон с угрюмым видом начищал ятаганы, а дядя пил кофе. -- Какой из меня полководец? Единственный раз, когда я кого-то за собой вел, был лет двадцать назад, когда на наше племя напали разбойники. А одержимые -- не разбойники. Что я буду делать со всеми этими людьми? Они приходят ко мне и спрашивают, какие будут приказы. Что я должен говорить им? Я уже устал отсылать их в Эль Каф.
-- Сунгай сказал, большой отряд из Залмана прибудет через неделю, -- отозвался Острон, полируя блестящее лезвие ятагана тряпочкой. Этот ятаган когда-то принадлежал Халику; конечно, он не мог сравниться с мечом работы Абу Кабила, но ковки был тоже очень и очень неплохой. Острон вздохнул, в который раз вспомнив, что близнец этого клинка, должно быть, давно уже покоится в песках далеко на юге, вместе с хозяином.
-- И небось все они тоже захотят встать под мое начало, -- буркнул дядя.
-- Может быть, во главе этого отряда генерал Залмана, -- возразил Острон. -- Я надеюсь, он спасся. Генерал западной твердыни уж точно знает, что делать, он много лет охранял стену Эль Хайрана. Харрод теперь -- наша стена.
-- Ар-Расула беспокоит ее исток, -- угрюмо заметил старик, поставил пустую чашечку на стол. -- И горный хребет Аласванд. Хотя все разведчики в один голос говорят, что эти места непроходимы.
-- Если его это беспокоит, пусть пошлет туда людей, -- Острон пожал плечами. Честно говоря, его голову занимали другие мысли, и дядю он слушал вполуха. Оборона реки -- это, конечно, важно, но сейчас, когда река разлилась, а одержимые не в состоянии переправиться через нее...
Дядя Мансур вздохнул. Он знал, что беспокоит его племянника. То же самое беспокоило и Сунгая, который в казармах почти не объявлялся, все пропадал на пристани. Последние дни прошли с мутной тревогой. Никак не приходил в себя Ниаматулла, друг Острона, а когда он наконец открыл глаза, -- это было позавчера вечером, -- быстро выяснилось, что Улла не в себе.
Закончив чистить клинки, Острон спрятал их в ножны и поднялся.
-- Схожу к Улле, -- сказал он и вышел. Дядя Мансур посмотрел ему вслед. Обернулся. На лестнице стоял Абу Кабил, только что спустившийся со второго этажа; у кузнеца был неизменно беспечный вид, чем он и выделялся среди всех окружающих.
-- Мальчишка здорово повзрослел, -- негромко заметил Абу. Старик кивнул, чувствуя гордость, смешанную с горечью.
-- Трудности заставляют людей взрослеть быстрее, -- пробормотал он.
***
Дом Уллы был старым, не очень большим, но поддерживался почти в безукоризненном порядке; Острон знал, что мать будущего аскара зарабатывала себе на жизнь, убираясь в домах побогаче. Некогда они жили неплохо: когда еще жив был отец Ниаматуллы, известный мудрец и писатель. Книги занимали в этом доме главенствующее место. Большой зал на первом этаже, -- кажется, единственное достаточно крупное помещение, -- был отмечен высоким шкафом, на полках которого стояли старые томики. Книги, скорее всего, никто особо не читал, но мать Уллы заботилась о них в память о муже. Немного отдельно, на самой верхней полке стояли и книги, принесенные сюда Басиром; с некоторых пор в зале можно было часто обнаружить толстяка Анвара, неизменно с книгой в руках.
В комнате Уллы особого порядка не было. Пожалуй, места для этого порядка не было; комнатка была узкая, хоть и длинная, и помимо кровати в ней стоял стол, весь заваленный какими-то музыкальными штуками, в которых Острон ничего не разумел. На деревянных подставках на полу стояли инструменты Уллы.
Сам хозяин находился в постели. Когда Острон вошел, он поднял голову; лицо Уллы было белее воска, под глазами темные круги. На низком стульчике рядом сидел Басир с какой-то книжкой.
-- Пришел в себя? -- спросил Острон. Улла медленно кивнул. -- Ну слава богам. Мы уже начали за тебя волноваться, знаешь ли. Если бы не Анвар, все бы тут уже на ушах стояли.
-- Даже Анвар вчера вечером сказал, что это ненормально, -- заметил Басир, закладывая книжку веревочкой, которую всегда носил в кармане.
-- Они... никак не отпускали меня, -- хрипло сказал Ниаматулла. Острон подошел ближе, озабоченно заглянул в лицо друга. На его лбу блестели бисеринки пота; кудри липли к коже. -- Сны. Все это время мне снился один и тот же сон... ужасный сон.
-- Что ты видел? -- спросил Острон.
-- Мертвую пустыню, -- ответил тот. -- Черно-белую. Странные камни, с дырками. Деревья... тоже мертвые. Все было в пыли. Я бродил между этими камнями и деревьями, пытался найти выход.
Острон и Басир переглянулись.
-- И этот голос, -- в голосе Уллы промелькнул ужас. -- Он постоянно говорил со мной.
-- Что он говорил?
Улла набрал воздуха в легкие, но потом резко выдохнул и покачал головой.
-- Нет, -- сказал он. -- Не хочу... даже думать об этом.
Острон медленно опустился на краешек его кровати, у самых его ног. Басир посмотрел на него с вопросом в глазах.
-- Ты видел Хафиру, -- хрипло произнес Острон.
-- Как странно, -- пробормотал китаб. -- Ведь ты там ни разу не был.
