Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон
– В чем дело, Скул? – спросил Обадэй Финг.
Тот взялся одной рукой за конец, прикрепленный к носу «Розы и Стёба», другой картинно похлопал себя по шлему и… неуклюже перевалился через борт! Всплеск, брызги – и Скул исчез в темной глубине.
Веревка натянулась, задрожала, и от нее по воде, расширяясь, пошли круги. Пучки водорослей-трясунов подтянулись поближе: что за шум, нет ли чего съедобного? Но Обадэй палкой отпихнул их подальше.
– Скул! – жалобно позвал он.
Раздался стук в бывшее ветровое стекло. В мутной воде сквозь стекло виднелась перчатка Скула.
– Вон, он там! – вскрикнула Диба.
Вода была очень мутная, и сквозь нее мало что было видно. Диба разглядела только очертания руки Скула и что-то темное, большое и круглое, должно быть, шлем. Скул соединил большой палец с указательным, словно говоря: «Все идет о'кей».
Ответным стуком Обадэй с Дибой дали понять, что сигнал принят. Рука Скула исчезла, через несколько мгновений веревка натянулась туже, и судно двинулось вперед. Довольно долго не было слышно ни звука, кроме легких всплесков и журчания воды.
Зато с поверхности канала куда-то исчезли все водоросли-трясуны: видимо, ушли на глубину, пытаясь выяснить, что там шевелится и нет ли чем поживиться. Но Скул был не робкого десятка. Было видно, как из мутной глубины на поверхность всплывают клочья растения-хищника.
– Вот она,- указал Джонс куда-то поверх крыш. За поворотом канала торчала высокая кирпичная труба, из которой валили клубы черного дыма. Посередине трубу украшал огромный часовой циферблат.
– Фабрика Нетвердайбла,- прошептала Диба.
Она вдруг вспомнила, как оказалась там впервые. Казалось, это было в какой-то другой жизни.
– Мы заходим с заднего двора,- беспокойно сказала Лектория.- Там должен быть разгрузочный причал.
– Теперь внимание, все начеку,- скомандовал Джонс- Мы в логове Нетвердайбла. Это его крепость. Здесь они с Зон-толомайстером собираются встретить своих сторонников.
Они потихоньку подплывали к причалу заднего двора фабрики. Двор был совершенно пуст; он весь зарос каким-то кустарником и густой и жесткой травой. Диба с любопытством вглядывалась в красные кирпичные степы, в неосвещенные, кое-где заколоченные досками окна. В углу виднелась распахнутая настежь дверь. Ей почему-то вспомнился Лондон.
Когда лодка подошла ближе, они заметили, что возле двери что-то шевелится. А-а, старый знакомый! Сломанный зонтик! Вот он с трудом, с лязгом и скрипом, раскрылся, снова закрылся и еще, все быстрей и быстрей, поднялся в воздух и был таков.
– Он нас заметил! – воскликнула Диба.- Надо торопиться! Она постучала в бывшее ветровое стекло анишама. За ним,
как на мутном экране, проявился медный шлем Скула. Обадэй рукой подал ему знак выходить.
– Что это? – вдруг испуганно закричала Лектория.
В мутной воде вокруг Скула сновали какие-то темные тени; судорожно подергиваясь, они энергично теребили тоненькими щупальцами кожаный скафандр.
– Водоросли-трясуны,- растерянно проговорил Обадэй.
– А вон там еще! – протянула палец Диба.
Вокруг Скула кружили хищные растения, и он принялся, энергично загребая руками, отгонять их. Словеныши запрыгали от волнения, а Котелок протягивал во все стороны свои маленькие ручки, указывая на многочисленные водоросли, возникающие вокруг Скула в мутной воде, словно порождаемые мрачной глубиной канала.
Их шевелящиеся щупальца, гибкие, как змеи, обвились вокруг скафандра, опутали Скула по рукам и ногам, захлестнули шлем. Все происходило в полной тишине.
– О боже! – простонал Обадэй, прижав ладони к стеклу.
Огромный ком водорослей, вдруг выросший неизвестно откуда, присосался щупальцами к водолазу, опутал его с головы до ног и потащил Скула прочь, в темноту.
– Он погибнет! – воскликнула Диба.
Они вскарабкались на бетонный причал и, свесившись с него, шепотом звали Скула.
– Я иду к нему на помощь! – безумно сверкая глазами, заявил Обадэй и сунул руку в сумку, чтобы найти какое-нибудь оружие.
Но ничего подходящего, кроме тяжелого зеркала с рукояткой, у него там не нашлось.
– Нет, бесполезно,- горестно проговорила Диба,- этим ему не поможешь.
Они совали в воду палку, бросали концы веревок, но все безрезультатно. Прошло несколько бесконечно тягучих секунд. Вдруг из глубины на поверхность стали подниматься большие пузыри. Вода забурлила, и из нее высунулась сжатая в кулак рука в перчатке, в которой был зажат пучок хищных водорослей.
– Вот он! – крикнул Обадэй.
Битва под водой была жестокой. То и дело на поверхность воды всплывали клочья плотоядных водорослей, их щупалец с коготками и присосками, похожими на жадные рты, и тут же снова погружались в глубину. Оттуда появлялись то рука, то тяжелый сапог Скула – он делал все, чтобы сорвать с себя опутавшие его стебли.
И вот, прилагая неимоверные усилия, сгибаясь под тяжестью вцепившихся в него водорослей, Скул кое-как выбрался на более мелкое место. Это далось ему с огромным трудом, тем более что, встревоженные шумом борьбы, к месту схватки поспешили водоросли всего канала. Они собирались в большие пучки, бросались на Скула, выпрыгивая из воды, и тянули его обратно. Слышно было, как мерзко чавкают их присоски.
И тогда Диба не выдержала. Она протянула руку к поясу и выхватила нонпушку.
– Все назад! – скомандовала она. Два раза повторять не пришлось.
– Скорей, скорее,- торопил Обадэй.
– Разве это… так необходимо? – спросила Лектория, но никто не обратил на ее слова внимания.
Диба подошла к самому краю причала и прицелилась в то место, где бурлила вода: там торчала рука Скула и массы хищных растений пытались опутать ее и затянуть ее обратно под воду.
Диба нажала на спусковой крючок.
И снова – страшный грохот, столб пламени! Отдача отбросила Дибу назад, но на этот раз она удержалась на ногах.
В воздухе запахло порохом и, как ни странно, морем.
«Что бы это значило?» – удивленно подумала она.
А в канале творилось что-то необычайное. Вода вскипела, вспенилась, покрылась крупной рябью, которая скоро превратилась в настоящие морские волны с белыми барашками. Волны с шумом разбивались о бетонные стены, раскачивая лодки, привязанные к причальным столбикам.
Оказывается, на этот раз нонпушка выстрелила кристаллами соли. Пресная, хотя и очень грязная вода канала на многие сотни метров вокруг мгновенно превратилась в настоящий рассол и стала вести себя как настоящее море. Дибе даже послышалось, что где-то высоко над головой кричат чайки. Волны с силой бились о борт «Розы и Стёба», грозя перевернуть это славное судно.
