Кристофер Сташеф - Маг-менестрель
— А что взамен? — спросил Мэт.
Его удивило, что при этих словах сэр Ги быстро глянул на Аруэтто и тут же отвел взгляд, но Мэт промолчал.
— Мне кажется, что избавляться от нейтрального короля не слишком разумно. И если вы не возражаете, ваше святейшество, я бы попытался переориентировать короля Бонкорро и развернуть его лицом к ангельскому воинству, нежели покушаться на его жизнь.
— Но я и не имел в виду его убийство — всего лишь свержение!
— Так не получится, — покачал головой Мэт. — Сбросьте короля с трона, и он вернется с войском. Снова сбросите, и он снова вернется с войском. Снова и снова, пока вы в конце концов не убьете его. Нет, ваше святейшество. Будет гораздо разумнее постараться вытянуть наружу все то хорошее, что есть в Бонкорро. Или попробовать сделать его лучше, чем он есть.
— Считайте, что вы дали мне совет, — медленно вымолвил папа. — А я тоже дам вам совет. В ваших интересах — не подумайте, что в интересах Церкви — покинуть Латрурию.
— Уверен, вы желаете нам добра, — сказал Мэт. — Но вы же понимаете, что мы не можем этого сделать.
— Мы тоже давали клятву, ваше святейшество, — негромко подал голос сэр Ги. — Уйти мы можем только тогда, когда потерпим поражение.
Папа вздохнул:
— Что ж, я дал вам самый лучший совет, какой только мог. Но не скажу, что вы сильно огорчили меня, отказавшись следовать ему.
Выходя из папского дворца, Мэт обратился к Аруэтто:
— Как же это вышло, что папа вас не благословил? И совета не дал, если на то пошло?
— Его святейшество мне не совсем доверяет, — ответил Аруэтто, едва заметно улыбнувшись. — Он не сказал этого открыто, но, я думаю, он видит во мне угрозу.
— Но не может сказать почему? — вмешался Савл. — А если бы смог, то нацепил бы на вас кандалы?
— Или засадил в монашью келью, — согласился Аруэтто. — А я бы, честно говоря, не возражал против пожизненного заключения в библиотеке.
— Возражали бы, — не согласился Мэт, — если бы искусство и музыка, окружавшие вас, были бы только религиозными.
— Бывают судьбы и похуже, — отвечал Аруэтто. — И все же ты прав, чародей. Я бы предпочел свободу и возможность восхищаться красотой античного искусства и трудами моих одаренных современников.
Строевым шагом к четверке друзей приблизились несколько гвардейцев-свитзеров. Они вели под уздцы четырех прекрасно оседланных лошадей. Командир отсалютовал друзьям алебардой и сказал:
— Его святейшество просит принять этих лошадей в дар от него.
Сэр Ги усмехнулся:
— Такой дар мы примем, и притом с радостью! Поблагодарите от нас его святейшество!
— Да, поблагодарите от души, — присоединился к рыцарю Мэт и обернулся к дракону, лежавшему у стены. — Ты не возражаешь, Стегоман?
— Чтобы я возражал? — фыркнул дракон. — Нет, это я-то как раз больше всех благодарен его святейшеству!
Глава 24
— Итак, вы свободны, — сказал сэр Ги, как только они выехали из Ватикана в город. — Свободен и папа. Но каковы ваши достижения?
— Ну... — отвечал Мэт. — С нами Аруэтто.
Ученый печально улыбнулся:
— Верховный Маг забрал меня из заключения, потому что думает, будто бы мне под силу перевоспитать короля.
— Мне это кажется вполне логичным. Зачем бы еще канцлеру держать вас в особой тюрьме?
— Как зачем? — негромко проговорил сэр Ги. — Затем, что Аруэтто — последний законный наследник латрурийского престола.
Мэт, Савл и Стегоман, как по команде, обернулись и уставились на ученого, но тот только пожирал горящими глазами сэра Ги. Черный Рыцарь же пришпорил свою лошадь и сказал:
— Попробуйте доказать, что это не так.
— Что тут доказывать! — проворчал ученый. — Прошло уже двенадцать сотен лет с тех пор, как правил наш род!
— Минутку! — Мэт поднял руку. — Маледикто не был настолько стар!
— Нет, но он был узурпатором. Он узурпировал престол у узурпатора, а тот — у другого узурпатора, — объяснил сэр Ги. — Вернее, было три узурпаторских рода. Если бы каждый из них правил дольше, чем в течение жизни нескольких поколений, я бы даже назвал их династиями.
— Три столетия — это достаточно долгое время, чтобы заявить, что родовая кровь сохранена, — неуверенно проговорил Мэт.
— Скорее, шесть столетий, — поправил его сэр Ги. — Ибо ученый Аруэтто ведет свой род непосредственно от предка, который был последним императором Латрурийской империи.
Савл медленно кивнул, не спуская глаз с Аруэтто.
— Нечего удивляться тому, что вы так увлечены античностью.
— Но откуда вам все это известно? — вопросил Аруэтто.
Сэр Ги пожал плечами:
— Есть вещи, которые мне даны по праву рождения.
— Его семейство занималось прослеживанием генеалогии королей Европы в течение нескольких веков, — поспешил объяснить Мэт. Он чувствовал, что рассказывать о том, что сэр Ги является последним прямым потомком императора Гардишана, не стоит. — Вы — специалист в своей области, Аруэтто, сэр Ги — в своей. Он всю жизнь посвятил тому, чтобы возвращать законных наследников на престолы этого континента. Ну а то, что страны, в которых это происходило, сами по себе возвращались к справедливости, Добру и Богу — это уже как бы случайно.
— Унаследовать такие знания я не против, — согласился Аруэтто. — Но в моем случае все иное бесполезно, друг мой. Я не имею никакого желания править так же, как этого не хотели ни мой отец, ни мой дед... мы хотели единственного: чтобы нас оставили в покое и дали нам возможность продолжать наши исследования.
Сэр Ги молча смотрел на Аруэтто сверкающими глазами. Ученый вздохнул:
— Кровь Цезарей сильно разбавлена. Что ж, пожалуй, так оно и есть, друг мой. А может быть, моя погоня за ценностями совсем иная, не такая, как у моих предков. Но если мыслить шире, то можно признать: моя работа в чем-то столь же важна, как и труды Цезаря.
Сэр Ги быстро отвернулся — наверное, для того, чтобы скрыть взгляд, полный бесконечной грусти, ибо для него не было трудов более важных, нежели правление.
Но Мэт сказал:
— А ведь в этом что-то есть, сэр Ги. Аруэтто разработал новые мерила для решения вопросов, что верно, а что неверно, но большая часть его заключений не противоречит Библии. Просто он придерживается высокого мнения о ряде вещей, в Библии не упоминаемых, вот и все, и есть шанс, что король Бонкорро воспримет идеи Аруэтто, хотя отрицает религию.
Сэр Ги медленно обернулся к Мэту:
— Ты хочешь сказать, что Аруэтто все-таки мог бы спасти страну, принадлежащую ему по наследству?
— Мог бы, — отвечал Мэт. — Если бы спас правящего этой страной короля.
Рыцарь смерил ученого взглядом с головы до ног, будто бы смотрел на него впервые.
