Мэрион Брэдли - Повелительница ястреба
«Сюда, сюда, добро пожаловать домой. Спеши к нам, возвращайся…»
Ромили резко свернула и, по-прежнему усердно работая крыльями, стала набирать высоту. Все выше, выше… Горные пики, снежные шапки остались далеко внизу — теперь сердце вело ее к фиолетовому диску… Помилуйте, но это, оказывается, шар, сфера, маленький мир, напоминающий ее собственный. Кто бы мог подумать, что видимая на багряном небосводе луна является целым миром… Ее звало вдаль, в черный бесконечный провал… Вот и зеленая луна осталась позади — Боже, она тоже шарообразна; там различались скалы, горы, равнины… Слева тускло посвечивал увеличившийся в размерах полудиск Киррдиса — темный, только по краю очерченный тончайшей радужной полоской, создаваемой лучами жидко-вишневого светила, которое каким-то образом выделялось на чернильном пологе открывшегося перед ней пространства. Она летела все дальше и дальше, пока блещущее багряным светом солнце не сжалось до размеров клубка шерсти. Наконец и оно превратилось в искрящуюся красноватым светом звезду, ничем не отличающуюся от россыпи подобных ей драгоценных капель. Теперь ее родной мир и четыре луны, плывущие над ней, напоминали сверкающее самоцветное ожерелье. Кто-то шепнул ей: «Хали — это созвездие Тельца. Хали — это арабское слово из древнего земного языка, оно как раз и означает „ожерелье“.
Она ничего не поняла — ни что такое «земной язык», ни что такое «созвездие Тельца». Все эти звуки не имели никакого смысла…
Тем временем полет продолжался, только Ромили не сразу догадалась, что скорее это было падение. Что-то не ладилось в ее огромном, набитом механизмами и приборами теле; трещала металлическая оболочка; становилось все жарче и жарче, потом жар стал совершенно нестерпимым… Громадный корабль в дыму и пламени рухнул на округлые вершины холмов Киллгард, и Божий Дух, или Мировая душа, выскользнул из обессиленного, разломившегося искусственного тела, и ветер отнес его в сторону главного хребта Хеллеров… И прежний неясный шепот вновь прозвучал в ее сознании: «Рациональное никогда не может сохранить то, что не поддается чувственному опыту, но в генетической памяти есть уголки, которые недоступны…»
Следом Ромили обнаружила, что летит вдоль горной цепи Хеллеров, холодное дыхание ледников сковывало ее. Ее крылья начали на глазах покрываться ледяной коркой. Неодолимая тяжесть гнула вниз — она отчаянно боролась, взмахивала крылами. Ужасный холод проник в сердце, вдруг одно из крыльев хрустнуло и отвалилось — упав на землю, оно разлетелось на множество мелких осколков. Нестерпимая боль пронзила мозг и сердце. Следом обломилось и другое крыло… Она стала падать, падать…
— Ромили! Ромили!.. — Леди Маура мягко хлестала ее по щекам. — Проснись, проснись…
Девушка открыла глаза — тусклый слабый свет был разлит в палатке. Все обрело реальность. Маура, верхний шов, разбросанные вещи, но сквозь них, сквозь ауру узнаваемости она все еще въявь ощущала гибельное дыхание ледника. Плечи сжимала страшная боль. Руки — нет, крылья? — разлетевшимися осколками лежали на земле. Стыло сердце… в тисках льда оно едва билось… Так… судорожно, не в такт, пошевеливалось чуть-чуть…
Маура схватила кисти ее рук, принялась согревать их дыханием — Ромили сконфузилась, окончательно пришла в себя, осознала, что вот ее тело, вот она сама. Жуткий сон растаял… Затем — опять же на уровне ощущений — она почувствовала, как какая-то незнакомая, настойчиво-ласковая сила проникает в нее… Каким-то образом Маура очутилась внутри ее тела. Она ментально коснулась ее… Огладила сердце, переворошила и уложила мысли в голове, восстановила размеренный ток крови. И все же это вмешательство было неприятно Ромили… Она пошевелилась, пыталась что-то выговорить, но с губ скатилось нечто подобное мычанию, и Маура мягко надавила ей на плечи, вновь уложила пытавшуюся встать девушку.
— Лежи спокойно, позволь мне подлечить тебя. Для этого сначала я должна осмотреть мозг… Послушай, если сможешь, ответь: тебя сейчас терзают приступы боли? Ты уже перешла порог?..
Ромили, окончательно придя в себя, оттолкнула ее руки.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Это было дурное наваждение — и только. Должно быть, я просто устала… Со мной никогда ничего подобного не случалось, может, потому, что я до этого таким образом не работала со сторожевыми птицами. Из меня словно все соки высосали. Лерони, наверное, привыкают к этому…
— Мне очень важно проверить твое состояние, и будь уверена…
— Нет, нет. Со мной все в порядке!..
Ромили повернулась к ней спиной и замерла, даже дыхание затаила. Маура некоторое время сидела рядом с ней, потом вздохнула, привернула фитилек в лампе. Наступила тишина. Маура легла, долго ворочалась на тюфяке, и до Ромили с паузами начали долетать обрывки мыслей: «Упрямая, но я не имею права вламываться силой… Она не ребенок… Возможно, ее брат…» Тут девушка провалилась в сон, на этот раз — никаких видений!..
Утром она проснулась со слабой головной болью, отправилась кормить сторожевых птиц, однако от запаха падали ей вновь стало дурно — затошнило, едва смогла оправиться… Словно на четвертом месяце беременности, усмехнулась Ромили. Ну уж нет, что бы с ней ни случилось, но только не это — точно, она девственница, как и давшие обет лерони. Возможно, пришла пора месячных — закрутившись с занятиями, с выездкой Солнечного, вновь потеряла счет дням. А может, она съела что-нибудь недоброкачественное. Такое тоже случается… В любом случае даже упоминание о завтраке вызывало приступ тошноты. Ромили стиснула зубы и продолжила осмотр птиц, после чего без всякой охоты вскочила в седло — в первый раз за все это бурное время она с тоской подумала: какое же это, должно быть, счастье — посидеть в собственном доме, заниматься штопкой, вязанием! Даже вышивание в ту минуту стало любезно ее сердцу.
— Ромили, — запротестовал Руйвен, — так нельзя. Ты же ничего не ела.
Она передернула плечами.
— Наверное, вчера я немного простудилась. Может, продуло в седле… Аппетита нет…
Брат взглянул на нее с таким видом, словно ей было столько же лет, как и Раэлю.
— Ты не можешь знать, почему у тебя пропал аппетит после вчерашнего. Леди Маура проверила тебя?
«Опять то же самое».
Ромили резко ответила:
— Я поем в седле. Пожую хлебушка…
Она взяла ломоть хлеба из миски — он был намазан медом, потом откусила маленький кусочек, пожевала и тайком выплюнула.
По команде отряд отправился в путь. Ранальд Риденоу скакал бок о бок с Ромили и время от времени бросал на нее равнодушные взгляды. Или изучающие?.. Потом вдруг его взгляд совершенно обессмыслился — по-видимому, юноша вышел с кем-то на связь, решила Ромили. Через некоторое время во взоре у него вновь затеплился живой огонек.
