Гай Гэвриел Кей - Древо Жизни
И в этот миг она увидела его истинную, ничем не защищенную душу.
Всего лишь на миг его душа приоткрылась ей, и миг этот был так краток, что она уже почти сомневалась, было ли это в действительности, ибо Дьярмуд уже опять улыбался, по-прежнему неуязвимый, непонятный, отлично владеющий собой. Смеясь, он поднял корону, которой его брат швырнул в нее, Шарру, чтобы спасти ему жизнь, и бережно положил на стол. Затем налил себе вина и подошел к ней, чтобы столь экстравагантным образом приветствовать ее и унизить — снял с нее шапку, распустил волосы, и ее тайна стала явной для всех. И хотя кинжал по-прежнему торчал у него в плече, Шарре почему-то казалось, что это ее жизнь он держит сейчас на ладони, ее коротенькую жизнь, и все складывается совсем не так, как этого хотелось бы ей, как это Должно было случиться.
— Оба! — воскликнул Колл. — Оба хотели его убить, и теперь оба в его власти! Ох, клянусь Богами, теперь-то он своего добьется!
— А по-моему, — охладил его пыл Кевин, — он не станет ничего добиваться.
— Это почему же? — изумился Колл.
— А вот смотри.
— И мы должны непременно отнестись к этой в высшей степени знатной особе со всем почтением, — говорил между тем Дьярмуд, — ибо, если я не ошибаюсь, она прибыла сюда в авангарде катальских эмиссаров, и Шальхассан оказал нам великую честь, прислав посоветоваться с нами свою единственную дочь и наследницу!
Это было так изящно и хитроумно преподнесено, что на какое-то время Дьярмуд совершенно заморочил головы всем присутствующим, поставив сложившуюся ситуацию с ног на голову.
— Но ведь, — пробормотал Кередур, запинаясь и побагровев от возмущения, — она же пыталась убить тебя, мой принц!
— У нее были на это веские причины, — спокойно ответил Дьярмуд.
— Может быть, ты нам их назовешь, принц Дьярмуд? — Это сказал Мабон из Родена. Но, как отметил Кевин, сказал он это с должным почтением.
— Ну, сейчас начнется! — усмехнулся Колл.
«Ну, сейчас начнется, — подумала Шарра. — А впрочем, что бы сейчас ни началось, я после такого позора все равно жить не стану!»
— Дело в том, — сказал Дьярмуд, — что четыре ночи назад я выкрал в садах Лараи Ригал один чрезвычайно ценный цветок и постарался сделать это так, чтобы принцесса непременно обо всем узнала. Это был довольно-таки безответственный поступок, надо сказать, ибо, как известно, сады эти для жителей Катала священны. И похоже, Шарра, принцесса Катала, ценит честь своей страны выше собственной жизни — за что, по-моему, можно лишь почтительно склонить перед нею голову.
Шарре показалось, что все вокруг на миг заволокло туманом, потом туман рассеялся, все снова встало на свои места, и она почувствовала, что безудержно краснеет. Он великодушно предоставил ей лазейку, можно сказать, выпустил ее на свободу, но что стоит такая свобода? Стоит ли принимать этот его дар? Она чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди.
У нее не хватило времени додумать эту мысль до конца: внимание собравшихся, до сих пор завороженно слушавших Дьярмуда, привлек резкий голос Айлерона — в точности как недавно аплодисменты Дьярмуда прервали его собственную пламенную речь:
— Ты лжешь! — резко заявил Айлерон. — Даже ты никогда бы не осмелился пойти через Сереш и Кинан и рисковать столь многим, в том числе и королевским троном, ради какого-то цветка! Довольно шуток и вранья, Дьярмуд!
Дьярмуд, удивленно приподняв бровь, повернулся к брату.
— Может быть, вместо шуток мне следовало сразу убить тебя? — спросил он.
«Очко в его пользу, — подумал Кевин; даже с галереи было видно, как побледнел Айлерон. — Молодец Дьярмуд, ничего не скажешь!»
— Кстати сказать, — продолжал Дьярмуд, — я и близко к этим крепостям не подходил.
— Ну да, ты, должно быть, просто перелетел через реку? — язвительно заметила Джаэль.
Дьярмуд одарил ее самой любезной своей улыбкой.
— Нет, прелестница. Мы перебрались на тот берег Саэрен чуть ниже скалы Даэль, а на противоположный отвесный берег поднялись по вырубленным в камне ступеням.
— Это просто возмутительно! — рассердился Айлерон. — Как ты можешь врать в такое время? — В зале послышался гул.
— Между прочим, принц говорит чистую правду! — Кевин Лэйн специально подошел к перилам галереи, чтобы его видели все. И все действительно посмотрели наверх. — Чистейшую! — Кевин выдержал паузу. — Нас там было девять человек.
— Помнишь, — Дьярмуд повернулся к брату, — книгу Нигата, которую мы читали в детстве?
Айлерон неохотно кивнул.
— Я расшифровал ту загадочную запись, — весело продолжал Дьярмуд. — Ту самую, которую мы с тобой никак не могли прочесть. Там говорилось о вырубленных в скалистом берегу Катала ступенях; так вот, их вырубил Алорр пятьсот лет назад — еще до того, как стал королем. И мы, перебравшись через реку, взобрались по этим ступеням на отвесный утес. Между прочим, это было совсем не так глупо, как тебе кажется: отличная тренировочная вылазка. И даже более того.
Шарра стояла, гордо подняв голову и не сводя глаз с окон. Но каждый звук голоса Дьярмуда эхом отдавался в ее душе. «И даже более того». Разве сокол перестает быть соколом, если летает не один?
— Но как же вы перебрались через реку? — Это спросил герцог Ньявин из Сереша; он был явно потрясен и страшно заинтересован. Да, теперь Дьярмуд действительно своего добьется, Кевин это видел отлично. Первая его серьезная ложь теперь быстро скрывалась под толстыми слоями правды.
— Всего-то благодаря стрелам Лорина и крепкой веревке. Только вы ему не говорите! — Дьярмуд легкомысленно улыбнулся, хотя кинжал по-прежнему торчал у него из плеча и рана, видимо, причиняла ему значительные страдания. — Не то я никогда не узнаю, чем закончилось наше сегодняшнее собрание.
— Слишком поздно, он уже здесь! — послышался от дверей чей-то голос.
Все обернулись. В дверях стоял Лорин в своем знаменитом плаще, переливавшемся всеми оттенками серебра. И рядом с ним был тот, кто произнес эти слова.
— А теперь помолчите, — сказал Лорин Серебряный Плащ. — Я привел к вам Дважды Рожденного. Это о нем говорилось в пророчестве. Перед вами Пуйл-чужеземец, вновь вернувшийся к нам Повелитель Древа Жизни.
Лорин едва успел закончить эту фразу, как раздался дикий вопль, и ясновидящая Бреннина бросилась к Полу Шаферу. И одновременно с этим послышался еще один крик — с балкона для музыкантов спрыгнул Кевин Лэйн, с грохотом ударился об пол, вскочил и тоже бросился к своему другу, продолжая орать от радости и немыслимого облегчения.
Ким успела первая; она так обнимала Пола, словно решила задушить его, впрочем, и он обнимал ее с неменьшей силой. На глазах Ким блестели слезы радости, и она знала, что сияет, как полная идиотка, но ей было на это наплевать. Наконец она отступила в сторону, уступая место Кевину.
