Тамара Воронина - Надежда мира
Риэль маялся с похмелья, но не особенно. Тарвик тоже не был румян, а вот Симур еще даже из комнаты не выходил, кряхтел: «Стар я для всего этого», и служанка уже отнесла ему местный набор для борьбы с последствиями серьезной пьянки.
– Что случилось, Женя? – спросил именно Риэль. А Тарвик не спросил, хотя был куда наблюдательнее. Он знал. Видел, наверное, Хайлана. Потому и не интересовался, почему так мрачна Женя. Она набралась решимости… нет, не набралась. Она понимала, что передаст приглашение. Понимала, что сделает Риэлю больно. И понимала, что никто, кроме него, не может решить этой проблемы.
Риэль выслушал, бледнея еще сильнее, хотя вроде и некуда было, кивнул:
– Да. Спасибо, что не вчера. Я…
– Убью я его, – сообщил Тарвик, – и если ты начнешь меня за это ненавидеть, переживу.
– Ты уже обещал убить придурка с жезлом кары, – язвительно напомнила Женя. Тарвик удивился:
– А кто тебе сказал, что я этого не сделал?
– Не надо никого убивать, – ровно проговорил Риэль. – Потому что мне от этого легче не станет. Я пойду. И провожать меня не надо. Я не стану бросаться в реку или вешаться на первом дереве. За все надо платить. Я вернусь. Я всегда вернусь к тебе, Женя.
Он встал и быстро, чтоб не передумать, пошел к двери, как был, в полурасстегнутой серой рубашке, встрепанный, очень похожий на птицу. Тарвик проводил го глазами и осуждающе покачал головой.
– Нет, ну каков болван, а? Искать будешь – не найдешь. Женька, а если Хайлан вдруг помрет естественной смертью? Подавится там чем-нибудь, в сортире поскользнется и свернет себе шею? Риэль это тоже на меня повесит?
– Повесит. Он не настолько наивен, чтоб не понимать, какой ты специалист… В том числе, наверное, и в естественных смертях.
– Обижаешь, – вовсе не обиженно сказал Тарвик. – В этом я, увы, не большой специалист. Я попроще умею, а так, чтоб изощренно – не моя специализация. Не стану я этого делать именно потому, что знаю Риэля. И всю его биографию. И все его мотивы. Жезл кары не располагает к скрытности, так что все я теперь знаю. За что он собрался платить? За то, что хотел спасти своего друга так, что наплевал на собственную честь и гордость?
– Ты мне это говоришь? – горько спросила Женя. – Столько времени уже прошло, я понадеялась, что у Хайлана это прошло…
– Любовь, – философски произнес Тарвик, наливая себе еще стакан опохмеляющего напитка. Женя тоже уже два выпила – вкусное было пойло, похожее на глинтвейн, но без капли спиртного. – А у нашего дурака – комплекс несуществующей вины. У него это давно… То есть о существовании комплекса я знал еще с нашего знакомства, но причины… Женька, как ты умудряешься понимать эти его заморочки?
– Как ты умудряешься не понимать?
Тарвик неприятно усмехнулся, опустил голову и вдруг спросил:
– А этот твой где? Не отправился убивать Хайлана как-нибудь изысканно?
– Он же не дурак. Вик, я и сама б его убила, ей-богу.
– Но с другой стороны, – словно и не слыша ее, продолжил Тарвик, – тело тоже своего требует. Не замечал я что-то, чтоб Риэль заинтересованно поглядывал на мужчин…
– Но он же…
– У меня прошло, – с нескрываемым удовольствием сообщил Тарвик. – Ну то есть совершенно. И это лучшее, что случилось со мной в последние пять лет. А ему поменьше досталось, так что, я думаю, тоже прошло. Ой-ой-ой, только не надо от меня шарахаться, я не буду тебя совращать, потому что… потому что Райв меня быстренько вернет в исходное состояние, и навсегда, потому что никакая магия не пришьет оторванное обратно. О, забыл. Смотри, это тебе принесли подарок. Бери, бери, это от Кастина, его знак. Жень, разве не лестно: сам король помнит о тебе и следит за твоей жизнью? Клянусь, я ему не говорил!
Женя открыла крохотную коробочку. Истинно королевский подарок. Маленький золотой резной шарик, а внутри то, что Женя назвала бы сухими духами. Сохраняет запах почти полгода. Носить можно как кулон на цепочке, или прикалывать к платью специальной булавкой или просто держать в кармане. Легкий аромат будет сопровождать повсюду. Дарили ей уже нечто подобное, только намного проще. На месяц хватало. Тарвик принюхался и одобрительно кивнул:
– Осенняя смерть. Соображает.
– Ты где цветок взял? – вспомнила Женя.
– Купил. А что? Сама ж знаешь, у меня заначки есть. На очень черный день. Жень, ну давай пойдем погуляем, в цирк сходим, в зверинец, ну куда угодно, чтоб ты не зацикливалась на одной мысли. Привет, Райв.
– Привет, Вик. Ушел? М-да… Женя, возьми себя в руки, не расклеивайся. Он в конце концов сам выбрал. И не спорь. Я легко могу избавить его от этого самонадеянного тана. И Риэль знает, что я могу. И тан останется жив и здоров. Но он же у нас… все, молчу.
И он честно молчал целый час, пока Женя не спросила:
– Ты и правда а-тан? Ты родственник Кастина? Брат?
– Что интересно, старший, – хмыкнул Райв. – Мы не похожи, у нас матери разные, а отец один… По крайней мере, так считалось, хотя ни в моей матери, ни в его быть уверенным было нельзя. Очень большие гулены достались нашему папеньке. Но мы привыкли считать себя братьями. В конце концов это определяется не только кровью. Женя, выбрось из головы. Ты не сумеешь решить его проблемы, потому что решать должен он.
– Если бы он хотел, – выразительно вставил Тарвик, делавший вид, что читает книгу, – он бы давно избавился. Наложил на себя епитимью – и чуть не гордится. Райв, ты ее в случае чего поймать успеешь? Она девушка шустрая и ужасно обижается, если ей начинают сообщать неприятную правду, которую она к тому же и сама знает. Знаешь, Женя, он просто боится забыть о своей вине, забыть о своей боли. Есть такие люди. Нужно ему жить прошлым. И наплевать, что в настоящем все складывается не так уж и плохо, главное, что в его жизни были события, заставлявшие его так страдать. Не скажу, что он своим страданием упивается, зато ему кажется, что, перестав постоянно думать о Матисе да Камите, он непременно предаст их память. Ну зачем он таскает за собой флейту, если практически на ней не играет? Но сидит у костра, гладит футляр и вспоминает, как боялся вытащить кол из тела Камита, как его насиловали, пока тот умирал, как тот кинулся его убивать, думая, что так спасет. Самый глупый поступок, какой можно придумать. Что в итоге вышло? Насилие наш нежный юноша пережил, и уж если бы Камит не наворотил глупостей, то пережил бы еще легче, потому что было бы, к кому прислониться. И ведь что интересно, Риэль винит в этом опять же себя. Две разновидности идиотов: у одних всегда виноват кто-то другой, зато другие, словно в компенсацию, придумывают себе несуществующую вину. Ты меня знаешь, знаешь, что я циник и вообще сволочной мужик, но даже я вижу, что Риэль по благородству души кого хочешь за пояс заткнет. Я серьезно. Чистый, честный и благородный. Как сказочный герой. Ну так какого ж рожна он так увлечен самоистязанием? Только не говори, что иначе он не был бы чистый, честным и благородным. Был бы. И уж прости, он вполне мог бы не пойти к Хайлану.
