Барб Хенди - Мятежный дух
— Оставь нас, дочь моя.
— Отче… — с тревогой начала Фретфарэ.
— Уходи!
Фретфарэ метнула на Бротандуиве испепеляющий взгляд и вышла. Бротандуиве дождался, когда звук ее легких шагов затихнет наверху, и вошел в древесную келью престарелого патриарха.
— И какими жалкими доводами ты намерен оправдать свое поведение? — надтреснутым голосом осведомился Вельмидревний Отче.
— Чем бы ни завершился этот день, но старейшины были обеспокоены твоим поведением. Я ожидал, что они сместят тебя.
— И заменят, вероятно, тобой?
Бротандуиве пропустил этот вопрос мимо ушей.
— Почва под тобой рушится. Если старейшины узнают о том, что мы по твоему приказу творим в человеческих владениях, — как думаешь, долго ли мне придется ждать того, на что я надеялся?
— Шантаж… и открытый вызов? — Вельмидревний Отче изобразил притворное изумление, но тут же захихикал. — Меня это вовсе не удивляет. Я давно уже заподозрил тебя, обманщик.
Бротандуиве спокойно покачал головой:
— Я служу своему народу, чего ради и была много веков назад создана наша каста… во что верят все анмаглахки, когда приносят обет служения. Это мы — наша каста и наш народ — обмануты тобой. И однако же мы сохранили веру. Зачинать кровавые распри между людьми — не служение нашей цели, но успокоение твоих собственных страхов. Люди — вовсе не тот Враг, которого ты изредка поминаешь, кто бы или что бы он ни был.
Ладони Вельмидревнего Отче обмякли.
— Я так верил тебе, так любил тебя… и сколь же долго ты предавал свой народ?
— Я никогда не предавал свой народ, хотя больше и не верю в твои замыслы. И Куиринейна тоже никого не предавала. Старейшины закрывают глаза на то, что ты с ней сотворил, поскольку она одна из нас. Они считают, что это внутреннее дело анмаглахков. Однако я сейчас пришел предложить тебе кое-что за ее освобождение.
— Сделка? — огрызнулся Вельмидревний Отче. — Зачем, если ты очень скоро присоединишься к ней?
Голос Бротандуиве похолодел.
— Ты освободишь ее сегодня же. Или я расскажу старейшинам о том, как ты используешь анмаглахков, чтобы натравливать людей друг на друга.
Иссохшее лицо Вельмидревнего Отче исказила ярость, и Бротандуиве шагнул ближе.
— Я заговорю перед советом, — продолжал он. — Я расскажу старейшинам все, что мне известно о твоих делах. Пока что тебе еще не в чем меня упрекнуть. Освободи Куиринейну, поклянись, что ни ты, ни кто другой ее не тронет… и я поклянусь, что буду молчать и впредь.
Он пристально смотрел на Вельмидревнего Отче и ждал.
Этот дряхлый эльф будет любой ценой цепляться за власть, даже если продлит ее совсем ненадолго. К этому вынуждает его то, чего он так страшится. Он заключит сделку, а как только Куиринейна будет свободна, Лисил покинет этот край, и у него больше не будет причины сюда возвращаться. Он будет если и не в безопасности, то, по крайней мере, вне досягаемости старца… пока для него не наступит время исполнить свою миссию.
— Я… принимаю твое предложение, — прокаркал Вельмидревний Отче. В глазах его стекленело безумие. — Но это ничего не меняет. Преданные анмаглахки по-прежнему будут служить нашему народу.
— Значит, Куиринейна свободна?
Вельмидревний Отче наконец закрыл глаза и надолго приложил свои увядшие ладони к стенам древесной колыбели.
— Она свободна, так что ступай к ней, если хочешь. Но только немедля пришли ко мне Сгэйльшеллеахэ и Фретфарэ.
Бротандуиве повернулся к выходу. Сердце его неистово колотилось.
Они оба хорошо сознавали, насколько непрочна эта сделка. Пока что она служила собственным замыслам Бротандуиве и оставляла ему время для размышлений. Предаст ли он первым или предадут его — покажет время.
И все же он не изменяет своей касте. Он защищает ее будущее, поскольку разделяет страх Вельмидревнего Отче, что старинный Враг еще вернется. Он сделает все, чтобы каста анмаглахков оставалась единой и сильной. До тех пор, пока в анмаглахках больше не будет нужды, до тех пор, пока все не закончится одним ударом клинка в руке Лиишила… Лиишиарэлаохка.
— Во тьме и безмолвии, — прошептал Бротандуиве и вышел.
* * *Магьер пыталась успокоить Лисила, но он все мерил шагами комнату, не в силах остановиться. В конце концов она принялась чистить свою саблю. Особой нужды в этом не было, но возня с оружием не давала ей взорваться — от напряженного ожидания и от дрожи, которая сотрясала ее изнутри.
Винн, усевшись на полу, что-то сосредоточенно писала.
— Что ты пишешь? — спросила Магьер.
— О собрании совета старейшин. Гильдии любопытно будет сравнить здешние обычаи с культурой эльфов нашего континента.
— Как я рада, что мне удалось потешить любопытство ваших ученых, — съязвила Магьер.
— Магьер, я совсем не это хотела…
— Извини… забудь.
Из головы Магьер не выходило неожиданное явление сильфы и то, что она — либо кто-то из ее сородичей — спасла их во время снежной бури в горах. Почему же сильфа решила объявиться только во время совета? Как долго она следила за Магьер?
В ушах ее до сих пор звучало дважды переведенное заявление сильфы о том, что она, Магьер, — «кровь ее народа». Остается лишь надеяться, что крылатая женщина не знает, откуда взялось это якобы «кровное» родство.
Занавеска на входе отлетела вбок, и в дом шагнул Бротан. Он не выглядел уставшим, но слегка запыхался.
Лисил ринулся к нему:
— Ну, что?
— Твоя мать свободна, — без обиняков ответил Бротан. — Но сама она об этом еще не знает, так что мы немедленно отправляемся к ней. Я потом объясню, почему вы задержались с отплытием, и устрою вам места на другой барке.
Магьер, как и Лисил, остолбенела, но Малец стремительно метнулся к ногам полуэльфа.
— Бротан… — потрясенно начала Винн. — Как ты?…
Магьер очень хотелось спросить то же самое, но она только сунула саблю в ножны, а Лисил поспешно натянул перевязь с клинками.
— Да плевать я хотел, как! — бросил он.
Малец согласно гавкнул и, опередив всех остальных, стремглав вылетел из дома.
* * *Фретфарэ, стоявшая в древесной келье перед Вельмидревним Отче, не верила своим ушам.
— Свободна? — повторила она.
Сгэйльшеллеахэ молча стоял рядом с ней, и лицо его было непроницаемо. Фретфарэ знала его лучше, чем он предполагал. Сегодняшние события ввергли его в полное смятение. Сегодня был худший день в ее жизни — одно поражение за другим и вдобавок унижение.
— Да, дочь моя, — сказал Вельмидревний Отче. — Срок наказания Куиринейны истек, и она свободна.
