Даниил Аксенов - Самозванец
Но в данную минуту для него наиболее важны были двое – послы Томола и Кманта.
Принц Нерман принял их во всем блеске. Дело происходило в главном зале для приемов в весьма торжественной обстановке. Сам он восседал на троне, а около него стояли двое великих ишибов – Аррал и Йонер, а также почти все крупные военачальники. Все, кроме Иашта.
Послами были все те же тагга Кепат Ицук и уру Дыкон Бурен. Они уже встречались с принцем в менее формальной обстановке – в рощице в первый день осады Парма.
Михаил милостиво поздоровался с ними.
– Мы рады вновь видеть тебя, твое высочество, – ответили послы. – Мы счастливы, что ты занял место, положенное тебе по праву рождения.
Начало переговоров можно было считать успешным. Послы и, следовательно, их руководители – короли Томола и Кманта – не подвергали сомнению тот факт, что принц Нерман существует и что он, как говорили в его прежнем мире, легитимен. При этом вопрос о причинах его появления словно ниоткуда игнорируется. Вот не было его – а теперь он есть. И дела будут вести с ним без оглядки на обстоятельства прихода к власти. Хотя, по большому счету, в свете информации, поступившей к послам от Михаила с Иаштом, короли Томола и Кманта должны быть счастливы, что Миэльс больше не занимает трон Ранига.
– Как чувствуют себя ваши монархи? – поинтересовался принц. – Как поживает их союз?
– Благодарю тебя, твое высочество, – ответил слегка раскрасневшийся Кепат Ицук. – Их величества в добром здравии, а союз прочен, как никогда.
– Почтите ли вы своим присутствием мою коронацию?
Этот вопрос не удивил послов. Слухи о коронации ходили уже давно. Верховный жрец Оззена еще несколько дней назад официально заявил, что принц Нерман – настоящий и имеет полное право занять трон. И даже более того – справедливость требует, чтобы он занял трон.
– Непременно придем, твое высочество, – поклонились послы. – Но будет ли позволено нам обратиться с небольшой просьбой?
– Конечно, – кивнул тот. – Обращайтесь.
– Не подтвердит ли твое высочество законную силу мирного договора, который наши страны заключили с королем Миэльсом? – поинтересовался Ицук.
– Разве договор нуждается в подтверждении? – удивился принц. – Он же окончательный? Или нет?
– Не совсем так, твое высочество, это был лишь предварительный договор. Согласно этому договору, наши войска вошли в города Пурет и Орален. Но полное право на их земли должно быть оговорено дополнительно. Так требует протокол и сложившаяся практика отношений между нашими королевствами. Договор заключается в два этапа.
Михаил попался. У него не было этой информации, и заявление послов грянуло как гром среди ясного неба.
– Я бы хотел уточнить. Что будет, если договор так и не вступит в силу?
Лица послов слегка помрачнели.
– Конечно, это не очень хорошо, но ведь передача городов и провинций фактически произошла. Там наши войска, – ответил Ицук. – И войска находятся там на законном основании. Если договор не будет завершен, это будет означать лишь отсутствие четких границ между нашими странами. Иными словами, не будет полного мира. Не мир и не война, а непонятно что.
– Благодарю за разъяснение, – сказал Михаил. – Я этого не знал.
После чего надолго задумался. Его размышления никто не решился нарушить. Поэтому все так и стояли в огромном зале, переминаясь с ноги на ногу: и послы, и сподвижники.
– Мы уже встречались с вами в другой обстановке, более сложной для меня, – наконец сказал он. – Я могу быть совершенно искренним? Ведь в этом зале находятся лишь доверенные лица.
Послы сразу же кивнули. А Ронел при словах «совершенно искренним» поздравил себя с тем, что, выполняя волю принца не пользоваться своим даром в его присутствии без прямого приказа, не ввел себя в состояние, в котором он мог распознавать любую ложь. Он уже знал по предыдущему опыту, что именно этой фразой его высочество обычно предварял нагромождение самой чудовищной лжи, от которой так страдала чувствительная к неправде натура старика.
– Конечно, твое высочество, – ответил Бурен. – Мы глубоко уважаем тебя и, если твои слова не пойдут во вред нашим странам, то сохраним их в тайне.
– Не нужно в тайне, – быстро сказал Михаил, а потом его лицо исказилось гримасой гнева. – Этот мерзавец подставил меня! – завопил он что было силы.
– Кто, твое высочество? – удивились послы.
– Миэльс! Какой негодяй! – лицо будущего монарха преобразилось еще больше.
Оно пылало одухотворенным гневом. Настолько сильным, что принц, казалось, не мог больше вымолвить ни слова, а лишь грозил кулаком куда-то вдаль. Получилось очень убедительно, не зря он потратил немало времени, отрабатывая соответствующее выражение лица перед зеркалом.
– Как подставил? – осторожно поинтересовался Ицук, слегка напуганный внезапной вспышкой гнева.
– А ты подумай сам, – ответил Михаил, направив палец в грудь посла. – Вот подумай!
Послы переглянулись. Лицо Ицука снова стало похожим на помидор. Было видно, что он мысленно быстро перебирает все варианты объяснения, почему «негодяй» Миэльс подставил достойного принца.
– Я объясню, – сказал его высочество, слегка успокаиваясь. – Мне нужно немного подышать. Подышу и все объясню.
Он демонстративно сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. После чего закрыл глаза на несколько секунд, открыл их, а потом вдохнул и выдохнул еще раз, показывая, что готов говорить.
– Как ты полагаешь, почему дворяне пошли за мной? – наконец спросил он бедного Ицука.
– Ты же законный наследник престола, – пробормотал тот.
– И это говорит дипломат! – припечатал принц собеседника. – И это говорит профессионал умолчаний, иносказаний и сокрытия смысла в потоке велеречивости! У них ведь был Миэльс! Уже коронованный Миэльс! Почему же они пошли за мной?
Тут лица обоих ветеранов дипкорпуса просветлели, и они посмотрели на принца с явной симпатией, ведь он с таким глубоким пониманием охарактеризовал их трудную, но почетную деятельность. А если понимает, но требует в данный момент искренности, значит, надо пойти навстречу. Возможно, это поможет укрепить отношения с новым властителем, а это всегда зачитывается как достижение посла. Первым отреагировал Бурен:
– Миэльс их чем-то не устраивал, – догадался он.
– Вот! Правильно! А чем он их не устраивал?
– Потому что была война, а он не воевал, – буркнул Ицук, который понял, что сейчас лучше говорить правду, а не пускаться в дипломатические выкрутасы.
– Молодец, – похвалил его принц. – Можешь ведь, если захочешь. Я подошел к столице, когда Миэльс подписал договор о мире. То есть я как бы оказался в стороне от этого. Ответственность и за войну, и за мир лежит целиком на Миэльсе. Вы меня понимаете?
