Алексей Пехов - Колдун из клана Смерти
— Как успехи?
— Все, кроме них, мертвы, нахттотер.
— Превосходно. Ступайте к машинам. Я догоню.
Оставшись в одиночестве, он пошел по кровавой дороге к обессилевшей Хранье. Она лежала в снегу, свернувшись калачиком. Но услышав, что брат приближается, попыталась сесть и со стоном упала на спину. Между ее ладоней заметалась и погасла серая молния.
— У тебя никогда не получался «Смех Исдеса». Постой. Я сейчас, — мягко произнес тхорнисх и достал из внутреннего кармана носовой платок. Склонился над сестрой и с нежностью вытер кровь на ее губах. Она не препятствовала. — Тебе не кажется, что история повторяется? Словно время бежит по замкнутому кругу?
Он вновь протянул к ней руку, но на этот раз Хранья зло сверкнув глазами, отстранилась:
— Мир не стоит на месте, Миклош! Просто ты не меняешься!
— Можно подумать, ты стала другой! — он не без сожаления отбросил испачканный платок и сердито нахмурился. — Судя по твоей беспомощности в магии, все осталось, как прежде. Жаль, что это наш последний разговор.
— Убьешь меня?! — с вызовом бросила она.
— Да, — не стал врать он. — И не скажу, что я опечален.
— Спасибо за правду, братец, — неприятно улыбнулась Хранья. — Но я хочу у тебя спросить — ты не задумывался над тем, что порой время и все происходящее вокруг нас не больше, чем иллюзия?
Прежде, чем Миклош успел понять, о чем идет речь, поднявшийся ледяной ветер плюнул ему в лицо острыми кристаллами льда, и Бальза ошалело уставился на унылый заснеженный двор, старые тополя, детскую площадку, мусорку, готовых к атаке тхорнисхов и запертые ворота трамвайного депо.
— Пленные вам нужны? — Иохан вытащил из кармана рацию.
Прежде чем нахттотер успел ответить хоть слово, забор начал мерцать и таять.
— Лигаментиа! — предупреждающе крикнул глава клана, поняв, что все происшедшее с ним было не более чем морок. И швырнул вперед боевое заклятье. Следуя его примеру, остальные Золотые Осы также нанесли упреждающий удар, после которого территория депо «расцвела» всеми оттенками магии Тления.
Забор, ворота, окрестные здания, став прозрачными, открыли взору бесконечную снежную степь с редкими растрепанными деревцами, ветви которых мерцали голубым инеем. Огромный темно-желтый месяц, перевернутый рожками вверх, занимал половину неба. Ярко горели тысячи неизвестных Бальзе ослепительных звезд. Каждые несколько секунд одна из них бесшумной кометой срывалась с небосвода и, оставляя за собой живописный искрящийся шлейф, падала за горизонт.
Все пришедшие тхорнисхи попали на Грань — созданную Лигаментиа реальность, где перестают действовать привычные законы мира, а их магия становится сокрушающей. Воздух трещал от разлитой в нем силы. Миклош раздраженно выругался. Нет большей головной боли, чем сражаться с детьми Лигаментиа по им правилам и на их территории.
Воины Соломеи и Иноканоана появились внезапно. Бальза зашипел, рассматривая невысоких, вечно юных противников. Их было гораздо меньше, чем тхорнисхов, но сей факт не дал ему себя обмануть. В этом мире им хватит и тех, кто пришел. Дым и зеркала — вот, что такое магия лигаментиа. Реальность и ирреальность. То, чего не существует в обычной жизни. То, что всегда лжет, отражая эфемерные грани вселенной.
Ослепительно-бирюзовый луч «Копья Пифии», угодив в группу солдат, испарил всех, до кого сумел дотянуться. Один из тхорнисхов неожиданно рассыпался на сотни маленьких ярких лоскуточков. Тропические бабочки веселым калейдоскопом устремились в звездное небо.
— Усильте защиту!
Десять бойцов Милоша отошли за спины товарищей и занялись оборонительными заклинаниями.
Остальные, разбившись на тройки, продолжили сражение. Норико разметала упавшую на нее пелену «Иллюзии». Заклинание, больше всего похожее на разорванного осьминога, подрагивающими клочьями упало под ноги кровных братьев. Все еще живые щупальца магии пытались дотянуться до добычи. Миклош швырнул «Волну Танатоса», разлагая заразу.
Их отрезали от реальности, отступать было некуда. Сражение складывалось не самым удачным образом. Погибло восемь тхорнисхов и всего трое детей Лигаментиа.
Молокососы сумели вытащить на Грань не только противников, но и часть привычного мира — старые тополя, угол детской площадки, автомобильную ракушку. От творимой магии начал плавиться снег и разбитый асфальт под ним. Уличный фонарь лопнул, осыпая тхорнисхов огненными шипами разбитого стекла, деформировался, завязался узлом, начал вытягиваться, обрастая шипами, и развалился от совместной атаки телохранителей Норико.
Один из тополей отрастил ноги и, трубно ревя, крушил кроной всех, кто попадался на его пути. Огромный призрак сгреб длинной лапой ракушку вместе с находящимся в ней автомобилем, швырнул ее в тхорнисхов. Снаряд смял тех и лопнул, рассыпая вокруг себя молнии.
Несмотря на тяжелейшие потери, перевес сил все еще был на стороне Золотых Ос. Они уничтожали опасные иллюзии и тех, кто их создавал. Одна из противниц — невысокая, рыжеволосая, веснушчатая девчонка, внезапно стремительной мышкой проскользнула под мечом Иохана, закрыла двумя кулаками лицо, отбив этим брошенную Рэйлен «Гарпию сна».
В мгновение ока переместилась на десяток метров вперед, оказалась среди солдат, ударила рукой одного, другого, третьего. Каждый, кого она коснулась, превратился в сотни упавших на снег алых тюльпанов. Однако, шестерка тхорнисхов, наконец, умудрилась зажать девчонку в кольцо и разорвать на части.
Еще двое подростков появились подле Золотых Ос. Создав из тлена «кнут», Миклош взмахнул им, оплетая хлыстом ногу мальчишки, дернул к себе. Тот упал в снег и заскользил по влажному насту к Иохану, поджидающему с обнаженным мечом в руках. Но напарница противника успела схватить друга за руку.
Бальза выругался, дернул сильнее. Глаза девочки зло полыхнули бирюзовым. Кнут, обернувшись в шипящую змею, оставил раненого лигаментиа и бросился на собственного хозяина. Миклош поспешно развеял заклинание и хотел растворить кости дерзкой нахалки, но обоих подростков уже и след простыл. Пришлось отыграться на другом лигаментиа, ударив по зазевавшемуся противнику «Молотом гниения».
И почти тут же наступила тишина. Иллюзии исчезли, боевые заклятья перестали сыпаться со всех сторон.
Тхорнисхи объединенными усилиями окружили себя «Шипами боли» — между ними и врагами вырос черный лес терновника. Нахттотер, стараясь не чертыхаться, оглядел усеянное трупами поле. Потери были серьезными, но не критическими. Один из бойцов склонился над телом погибшего лигаментиа.
