Олеся Шалюкова - Заговор теней
– Но почему?
– Я расскажу… как-нибудь потом. Хорошо?
– А у нас будет «потом»?
– Конечно. Видишь, вокруг нет никого.
– И что это означает? – спросила тихо демонесса.
– То, что право решать отдано нам самим. – Нейл шагнул к краю весов. Лея одновременно с ним – назад. – Лея?
– Почему? – требовательно спросила девушка. – Почему ты так резко изменил свое мнение? Не нужна, не нужна. А тут раз, и без моего согласия под венец. Даже не поленился взять у Императорского совета дурман.
– Ты… знала?
– Знала.
– Ты пила? – спросил Нейл.
– Нет. – Демонесса опустила голову, потом резко вскинула. Ее взгляд стал злым. – Я не пила дурман. Я оставила его на тумбочке.
– Но Карен…
– …была уверена, что я выпила. Но это слишком важное решение, чтобы я могла действовать по воле сердца.
– Лея.
– Я уже очень давно Лея. И пока ты не скажешь, с чем все это связано… я не соглашусь стать твоей женой. А времени у нас не так уж и много.
Нейл улыбнулся:
– Знаешь?
– Да. Мы с тобой здесь ровно на то время, пока горят три свечи в руках наших лучших друзей.
– Верно. Но, Лея… разве чувства нужно объяснять?
– Если бы я была уверена в том, что это чувства…
Нейл кивнул:
– Я тебе покажу. Только ты не бойся. Дай мне руку.
– Руку? – удивилась Лея, сделав еще небольшой шажок назад.
– Да. Только твою руку. Я не сделаю ничего, чтобы навредить тебе. Или как-то повлиять на твое решение. Я просто покажу, что именно пробудилось в моей душе вместе с сущностью древнего вампира. И сразу скажу, это мои настоящие чувства.
Лея недоверчиво смотрела на дракона:
– Но…
– Ничего не бойся, – улыбнулся Нейл. – Просто дай мне руку.
Вздохнув, Лея кивнула и протянула руку дракону.
– Да будет так.
В зале было тихо и пусто. Карен задумчиво посмотрела на свечу, на конце которой неожиданно для нее вспыхнул маленький огонек. Свеча потрескивала, не давая ни света, ни дыма. Только легкий аромат корицы и, наверное, лимона поднимался от нее, пропитывая собой все вокруг.
– И зачем она? – спросила стихиария у Лики.
Императрица, присевшая в тени алтаря, улыбнулась:
– Это мера. Мера времени для них там. В том месте, в той вечности, в которой они оказались.
– Вечность? – удивился Вир, опускаясь на пол.
Анжелика пояснила:
– Да. Это не этот мир. И не тот. Это что-то посередине.
– Междумирье? – уточнил посерьезневший Стар.
Лика отрицательно покачала головой:
– Нет. Скорее всего, это место между вселенными. Между слоями. Там страшно. А три свечи здесь – это гарантия того, что ушедшие вернутся. Даже если не достигнут согласия. Погаснет одна свеча – вернуться смогут только двое как одно целое. Значит, они верят друг другу. Погаснут две – вернется только один. Погаснут все три – не вернется никто…
Карен взглянула на Стара, опять на свечу в своих руках:
– А о чем вы говорили? Золотой и алый дракон? Что они такое? И последствия этого?
Анжелика задумчиво коснулась золотого кольца на пальце, покрутила его.
– Золотой дракон – это не значит дракон Императорского рода. Золотой дракон – это тот, кто рождается с особой отметиной демиурга. Тот, кто рожден для того, чтобы изменять правила, существующий порядок вещей.
Вир опустил голову, задумчиво что-то прикидывая. Карен и Стар переглянулись.
– Нейл… изменяет все?
– Изменяет все вокруг. Не в лучшую или худшую сторону, просто изменяет…
– А какие последствия? – спросила тихо стихиария.
– Разные. Когда хорошие, когда плохие. Когда это обличение властью, когда суд.
– А что означает алый дракон? – уточнил Вир.
Анжелика улыбнулась:
– Тот, который рожден, чтобы править.
Карен закашлялась:
– Править?! Алый цвет?! Но ведь это же… цвет крови. Цвет огня.
– И цвет рубинов, цвет королевской магии, цвет вина. – Анжелика развела руками. – Алый дракон – это не воплощение войны. Война – черные драконы. Алые драконы – это воплощение власти, которая сваливается на голову, даже если того не желаешь.
– А почему тогда алый и золотой драконы – это легендарная пара? – спросила тихо Карен.
– Потому что они никогда не рождались вместе. В одном времени может быть либо золотой дракон – изменяющий, либо алый – правящий. Они никогда не пересекались ранее.
– Но… тогда что означает их пара?! – уточнил Вир.
– Ничего. – Лика склонила голову набок. – Ничего… Они всего лишь два огромных одиночества, которые неожиданно встретились друг с другом. Как Карен и Стар. Как ты, Вир, встретил свою Ари.
– Два… одиночества?
– Две половинки. Те, что были предназначены друг для друга. Те, без кого мир кажется бесцветным. – Анжелика вздохнула. – Это то, что мало касается других, но зато очень сильно задевает драконов.
– Драконов? – не поняли остальные.
– Серая пустота… – прошептала Лика. – Когда твоя половинка отвергает тебя, вокруг распространяется серая пустота.
Ладони соприкоснулись, и Нейл притянул к себе Лею, обнял, прижимая крепко-крепко.
– Моя, – прошептал он тихо-тихо, открывая свои мысли, воспоминания, всего себя до самого конца.
И Лея сняла свои щиты, потянулась в мысли дракона, чтобы неожиданно очутиться…
Вокруг никого и ничего не было. В огромном сером шаре, полном одиночества и безысходной тоски, было страшно, в груди рождался крик боли. А потом… в центре этого кома вспыхнул один маленький огонек.
Лея оттолкнулась от того места, где была, и прыгнула туда. В маленьком огоньке она неожиданно увидела себя. Стоящую в дверях таверны в пыльных сапогах и походном костюме. Усталую, с печатью проклятья на виске и отражением виденных смертей в глазах.
Огонь немного увеличился в размерах, весело стрельнул в сторону искоркой. И в ней, проскользнувшей мимолетно рядом, Лея опять увидела себя. Самое начало года. Когда в Серую седмицу сплошных дождей она экспериментировала с непромокаемыми плащами. В тот день, когда она стояла в холле академии, а Нейл предлагал пройтись вместе с ним.
В отблесках разрастающегося огня, в искрах, которыми он сыпал вокруг, Лея видела себя и только себя.
А потом, когда огонь стал огромным и осветил весь серый шар, Лея увидела себя на маскарадном балу. И огненный шар неожиданно стал алым.
Шагнув назад, демонесса взглянула в темные глаза дракона:
– Ты… сопротивлялся. Ты всегда сопротивлялся мне! Моей любви! Ты не отталкивал меня, ты… отталкивал сам себя! Но почему?!
– Я увидел тебя как мою вторую половину на выпускном балу. Такую прекрасную, такую завораживающе опасную и одновременно хрупкую. Я еще сопротивлялся, не желая вовлекать тебя в круг тех изменений, которые происходят, просто оттого что я появляюсь где-то.
