Гай Орловский - Ричард Длинные Руки
– Поединок, – пробормотал Беольдр, – сколько же он длится?
Он махнул рукой, помрачнел. Асмер толкнул меня, а Беольдр с рыцарями пошел к замку.
За воротами громко и торжественно протрубил боевой рог. Асмер вздрогнул, посмотрел на розовую половину неба.
– Святое причастие, – сказал он зло, – Карлу не терпится войти в город! У тебя молот при себе?.. Ладно, исповедуешься позже, сперва посмотрим. Если что…
Он машинально провел ладонью по широкому поясу, где два ножа, короткий меч, пара свободных колец, куда можно подцепить еще что-нибудь, лишающее жизни.
«Асмер прост, – мелькнуло у меня в голове, – но не сложнее и те, кого я видел в лагере противника». Я вспомнил Карла, его полководцев, как воочию представил их лица и почти увидел все, как там, на той стороне…
Конечно, король Карл не спал остаток ночи. Несмотря на всю уверенность перед рыцарями, он трепетал от мысли, что крепость сумеет продержаться до прихода подкреплений. И хотя им вроде бы неоткуда взяться, но страх подтачивал изнутри, и все труднее держать на лице уверенную улыбку.
Ночью был шум, переполох. Была замечена, хоть и поздно, крохотная группка, что пробиралась к крепости. Идиоты, сейчас из крепости надо бежать, а они сами лезут в пасть волку… Стража без охоты пыталась остановить, но те прорвались, а ворота успели захлопнуть. Плевать, все равно там им и крышка.
Зато примчался ликующий сэр Черлунг, волосы всклокочены, в них прыгают искры, шипят, щелкают, словно лопаются крупные блохи.
– Наконец-то! – возопил он. – Наконец-то!..
Карл хоть и не спросонья, но пребывал в хаотичных мыслях, вздрогнул, рявкнул зло:
– Вы о чем, сэр Черлунг?
Черлунг чуть опомнился, выпрямился, ответил с достоинством, но не мог сдержать ликующую улыбку:
– Только что сообщили… Наконец-то перехвачен караван с мощами святого Тертуллиана!.. Уже на перевале!
– Ну и что?.. Мы их не страшились никогда.
Черлунг взмахнул руками.
– Кто страшился самих мощей? Суеверие, не больше. Но если этому суеверию подвержены тысячи людей, сотни тысяч?.. А сейчас по всем королевствам разнесется весть, что святые мощи у нас. Что мы разбросали их у порога и вытираем о них ноги.
Карл поморщился:
– Что за дурость? Вытирать ноги о кости?
– Попирая чужую религию, – возразил Черлунг почтительно, – возвышаешь свою. И хотя у нас своей нет, это все суеверие, но попирать чужих богов всегда полезно. Показываем всем нашу мощь. Противник должен страшиться не только нашего оружия!
В узкую щель шатра виднелся краешек горизонта, где тихо алела заря. Карл поднялся с ложа, крикнул:
– Эй, не спать!.. Парадные доспехи, быстро!
Оруженосец почтительно водрузил ему на голову позолоченный шлем с пышным плюмажем из разноцветных павлиньих перьев. Второй набросил на плечи роскошный красный плащ, цвет крови и победы. Конюх вывел коня, уже оседланного, укрытого не боевой попоной, что выдерживает удары острых стрел, а красочной шелковой, с золотыми нитями. Конь горделиво позвякивал серебряной уздой с золотыми бляшками. Широкие ремни перехватывали выпуклую грудь коня, на ремнях блестели золотые квадратные пластинки с изображениями зверей и хищных птиц.
Солнце еще не взошло, но он, не в состоянии удерживать нетерпение, взобрался с помощью оруженосцев в седло. К крепости ехать рано, заставил себя повернуть коня и поехать вдоль костров. Воины вскакивали, лица свирепые, злые, но на него смотрят с обожанием. Он всегда отдает все города и села на разграбление, всегда разрешает делать с людьми все, что вздумается, а после них остаются только огонь, дым и горящие обезображенные трупы…
Оруженосец догнал, сказал торопливо:
– Пора!
Карл, сдерживая ликование, повернул к крепости. Ему казалось, что измученные осадой люди еще ночью, едва заслышав об условиях сдачи, должны броситься к воротам, распахнуть их и разбежаться по домам, бросая оружие. Но защитники вытерпели до утра, чтобы все получилось достойно, и, надо признать, никогда еще Карл не получал такого отпора. Они в самом деле держались достойно. Таких бы иметь в своей армии… но тем более надо всех уничтожить, все сжечь, а город разрушить, чтобы устрашенный мир знал, каково сопротивляться силам Тьмы.
За спиной фыркали и переступали с ноги на ногу кони. Карл насторожился, со стороны крепости послышались стук, скрип, лязг. Створки ворот едва заметно дрогнули. Карл почти видел сквозь толстое дерево, как по ту сторону дюжие мужчины с усилием вынимают бревно из железных петель.
Створки начали раздвигаться, как края проснувшейся раковины. Их так давно не открывали, что они почти вросли в землю. Нет, уточнил про себя Карл. Перед воротами пало столько его людей, что они добавили праха перед воротами…
За спиной Карла послышался голос Локатрантера, свирепого рыцаря, но верного, насколько вообще можно получить верность в армии, где властвуют совсем другие ценности:
– Сегодня наш день… ха-ха!.. и наша ночь!
Карл сдержал улыбку. О грубых выходках Локатрантера знает вся армия. В каждой армии есть свои локатрантеры, падкие на женщин, но когда они оставляют их, то на месте их забав остаются лишь изуродованные куски еще живого мяса.
Кто-то бросил в ответ с такой же веселой кровожадностью:
– Да, сегодня мы спать, похоже, не ляжем…
Створки дважды застревали, словно мучительно противились сдаче города, но, когда наконец застыли, вход в город был открыт. Там мелькнули фигуры воинов, но поспешно убрались с дороги, будто ждали, что Карл со своими рыцарями ворвется галопом.
Сдержанная улыбка тронула губы Карла. Он пустил коня ровным медленным шагом. За спиной послышался ровный перестук, Карл слышал конское дыхание за спиной и тепло отборной сотни, запах смазанных маслом кольчуг и поясных ремней.
Мимо проплыли створки, когда-то ровные, гладкие и блестящие, а сейчас поклеванные железными стрелами так густо, что не было места приложить ладонь младенца. Под массивным карнизом темно и сумрачно, но дальше весь двор залит ярким утренним солнцем. На каменных плитах торопливо прыгают воробьи, расклевывают еще теплые конские каштаны.
Карл выехал из-под арки, за спиной надежно подрагивала земля под копытами богатырских коней. Железо доспехов позвякивает, слышится стук щитов, сдержанные голоса.
По ту сторону широкого двора возвышалась церковь. Ворота распахнуты, доносится слитный гул голосов. Верующие в своего дурацкого Христа что-то поют, просят милостей. У самого входа оседланные кони. На седлах мечи, топоры. И только теперь, когда копыта коня Карла спугнули воробьев, из-за укрытий начали выходить воины. У многих окровавленные повязки на головах, руках, но все, к удивлению и замешательству Карла, с топорами, мечами, пиками.
