Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру
– Ну естественно, – самоуверенно ответил Гераклов. – Мне нечего скрывать от своего народа!
– Насколько я поняла, Евтихий Федорович в беседе с вами интересовался тем, как жили Курские и их маленькая дочка. – Политик кивнул. – A мне хотелось бы узнать, что было сразу после их исчезновения. Может быть, вы, как сосед, что-то видели и что-то слышали? Итак, утром к вам прибежала Вероника и сказала, что ее родители исчезли...
– Ну да. Я первым делом позвонил в милицию, и она довольно скоро приехала. Сотрудники опросили Веронику, меня, других соседей и уехали. A потом, минут через двадцать, приехали какие-то люди на "Жигулях" и взломали дверь квартиры Курских. Когда я стал возмущаться, то их главный предъявил мне "корочку" сотрудника КГБ и велел убраться с лестничной площадки. Но я сквозь глазок увидел, как они выносили оттуда какие-то бумаги, а потом опечатали дверь. Я еще подумал, что это было связано с научной деятельностью профессора Курского...
– Как опечатали – штампом КГБ? – удивился адмирал.
– Да нет, в том-то и фокус, что это была печать городской прокуратуры! – воскликнул Гераклов.
– Ну понятно – Рейкин и Железякин действовали совместно, – сказала Кэт. – Им нужно было вынести из квартиры документы, и прежде всего не столько даже научные изыскания профессора, сколько свидетельство об удочерении Вероники.
– Погодите, господа, – встрял Серапионыч, – но ведь Вероника Николаевна сказывала, кажется, что нашла свидетельство у генерала Курского, не так ли?
– Это была фотокопия, – подала слабый голос Вероника. – Должно быть, родители еще раньше передали ее дяде, на всякий случай.
– Да, этого люди Разбойникова не учли, – заметила Кэт. – Но мы, кажется, опять отвлеклись. И долго еще квартира стояла опечатанной?
– Пару недель, – подумав, ответил Гераклов. – Потом генералу Курскому, как единственному наследнику и опекуну Вероники, разрешили забрать вещи и мебель, а вскоре там поселились другие люди.
– Константин Филиппович, вы были на похоронах Курских? – продолжала расспросы радистка.
– Да, конечно, был.
– И ничего необычного там не заметили?
– Да нет. Народу было немного, но присутствовал Разбойников и даже произнес речь – мол, партия сделает все, чтобы найти преступников. Кто же мог знать, что он сам их и прикончил!
– Трупы были сильно изуродованы?
– Должно быть, сильно, так как их лица были прикрыты.
– Вот еще загадка, – вдруг сказал доктор Серапионыч, – где находились трупы до похорон? Ведь ко мне в морг их не привозили...
– Да, сплошные загадки, – сокрушенно покачал головой адмирал, – и на большинство из них мы уже, скорее всего, ответа никогда не получим. Поэтому давайте поговорим о том, что нам сейчас более-менее ясно... Катерина Ильинична, на чем я остановился?
– На том, что Вероника попала к своему дяде-генералу, – напомнила радистка.
– Да. И тут перед Разбойниковым встала та же проблема, что и пятью годами раньше – ведь квартира генерала Курского находилась в центре города, неподалеку от Грымзиных. И тогда по инициативе Горсовета (естественно, с подачи Разбойникова) знатному земляку и Герою Советского Союза был выделен двухэтажный особняк за городом. Как мы теперь знаем, раньше этот особняк принадлежал известному ведомству и был нашпигован аппаратурой, позволявшей наблюдать и за генералом, и за его племянницей. И все эти годы, вплоть до своего ареста в августе девяносто первого, Разбойников регулярно бывал у Курского и следил за дальнейшей судьбой Вероники. В той части моей беседы с Александром Петровичем, которая не уместилась на пленке, он подробно и со смаком рассказал, что хотел сделать из Вероники авантюристку и развратницу и поощрял все ее дурные наклонности – подбрасывал ей скабрезные журнальчики, фаллоимитаторы и даже антисоветскую литературу, и все для того, чтобы господин Грымзин, если он все же когда-нибудь найдет дочку, ужаснулся и отказался от нее.
– Как же он меня ненавидел! – вырвалось у Грымзина.
– И даже больше, чем меня, – не без доли ревности добавил Гераклов. – Вы в расстрельном списке стояли вторым, а я – лишь третьим.
– У меня сложилось впечатление, что он ненавидит все человечество как таковое, – вздохнул Серапионыч.
– Но, к счастью, с Вероникой он просчитался, – продолжал адмирал Рябинин. – Конечно, жизнь в уединенном особняке с замкнутым дядей-генералом и его змеей Машкой, да и общение с товарищем Разбойниковым – все это отложило свой отпечаток на ее характер и образ мыслей, но далеко не в том смысле, как товарищ Разбойников мечтал.
– Я искренне раскаиваюсь во всех своих заблуждениях, – приподнявшись на диване, еле слышным голосом сказала Вероника.
В кают-компании ненадолго воцарилось молчание.
– И что же это получается? – нарушил тишину Гераклов. – Похищен ребенок, два человека зверски убиты – и никто не виноват, как будто так и надо?!
– A что тут сделаешь? – возразила Кэт. – Чекисты и коммунисты умели прятать следы своих преступлений. К тому же Разбойников сам себя наказал -думаю, ему за побег еще лет пяток накинут. A Рейкин и Железякин пред земным судом уже не смогут предстать.
– Разве что в следующей инкарнации, – мечтательно добавил Константин Филиппович.
ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ – СУББОТА
В субботу утром "Инесса Арманд" снялась с якоря, а уже около полудня грациозно причалила к Кислоярской пристани. Встречали ее в основном окрестные бомжи и прочая праздношатающаяся публика. Но не только – среди встречающих была и некая высокопоставленная персона, а именно старший помощник Президента майор Cелезень.
– Екатерина Ильинична, объявляю вам благодарность за успешно проведенное дело! – рявкнул майор, едва радистка Кручинина спустилась с трапа. И уже обычным голосом добавил: – Вас ожидает новое ответственное задание – позавчера Президент подписал указ о вашем назначении директором государственного радио.
– Правда? – обрадовалась Кэт. – Знала бы, так попросила адмирала плыть быстрее...
– Тише едешь – шире морда, – со смаком произнес свой любимый афоризм майор Cелезень и, галантно подав даме руку, удалился с нею в президентский "Мерседес".
* * *Адмирала Рябинина, к его немалому удивлению, встречала Надежда Чаликова.
– Наденька, ну как это вы успели раньше меня? – вопросил он, не забыв, однако, поцеловать ей ручку.
– Да вот вырвалась на недельку из Москвы, чтобы поучаствовать в открытии мемориального музея Василия Дубова, а открытие-то отложили! -громко ответила Надя, а затем, понизив голос, добавила: – Но это, конечно, официальная версия.
