Андрей Имранов - Каменное эхо
Рука Вира метнулась, подобно змее, и сомкнула пальцы на шее птицы, тирада закончилась коротким сдавленным писком. Магик поднес руку с удавленной жертвой к лицу, посмотрел, ощерившись, повернулся и зашел в дом. Оштон выждал некоторое время, вздохнул и зашел следом. Вир как раз спускался по лестнице.
– Отнеси ей ужин, – сказал он мрачно и прошел мимо.
Атаман пожал плечами, взял на кухне корзину, покидал в нее остатки ужина и понес наверх. Девка сидела в своей комнате над тушкой птицы и рыдала весенней сосулькой. Оштон не повел и бровью, но в душе почувствовал немалое удовлетворение. Не должны звери и птицы разговаривать, аки люди. Мерзко это и ненормально. Оштон закрыл дверь, спустился вниз и чуть не наткнулся на вылетевшего из-за двери магика. Отскочил, сдавленно выругавшись. Вир, зло стрельнув взглядом, прошел мимо и начал подниматься по лестнице. Оштон замер. Обычно после вечернего визита к узнице дел больше никаких у него не оставалось, но сегодня атаман решил уточнить:
– Милсдарь Вир… я вам не нужен?
– Нет, – донеслось с лестницы после некоторой паузы, – сегодня – нет. Иди к себе.
Оштон снова пожал плечами и пошел к себе. Нет так нет.
ГЛАВА 5
Если бы мы тогда сделали все, что надо сделать, я уверен, сейчас не было бы того, что есть, и нам определенно не пришлось бы делать того, что приходится делать, потому что в этом не было бы ни малейшей надобности!
Из высказываний некоего политического деятеляМалик Локай ша-Итан
Я закончил рисовать внутренний круг и, придирчиво рассматривая получившийся узор, вдруг заметил тонкую сетку царапин, проступающую на полу. То есть заметил-то я ее давно; еще только начав рисовать, я уже видел, что весь пол исцарапан, но не придал этому должного значения. А стоило бы! Потому что царапины эти вовсе не были случайными, как показалось поначалу, – в них отчетливо проступал какой-то узор, и, что самое странное, он явно переплетался с тем, который только что закончил рисовать я.
– Учитель! – позвал я настороженно.
Урсай поднял голову и наградил меня злым взглядом.
– Я дорисовал узор, – сказал я быстро, не дожидаясь иных проявлений его раздражения, – но мне кажется, что пол… что на полу уже есть какой-то узор. Вот, эти царапины, смотрите – это вовсе не царапины. То есть, конечно, царапины, но они кем-то специально процарапаны! Вот это – энергетический контур, и он сплетается с цепью энергии моего узора. А вот эта трещинка… не знаю почему, но она явно не зря проходит прямо через мою контрольную цепь.
Урсай мрачно кивнул:
– Не обращай внимания. Это я сделал.
Я немного успокоился, но не до конца. Чего-то он мне недоговаривает.
– Зачем? Учитель, вам не кажется, что если бы я знал о смысле своих действий, то мог бы работать намного эффективней?
– Ты знаешь, что делаешь: учишься устанавливать привязку своего канала силы к идеографическому узору. Не болтай зря. Открывай канал и активируй узор.
Подозрения забурлили во мне с удвоенной силой.
– Но, учитель, почему тогда я не учусь этому там, в охотничьем домике? Зачем вы привели меня в это здание и в чем смысл…
Урсай гневно вскинул голову:
– Активируй немедленно!
Я выпрямился.
– Нет.
– Что-о?! Как ты смеешь? – Урсай поднял правую руку. Я зажмурился, ожидая неизбежного наказания, но Урсай продолжал: – Если к тому моменту, когда я закончу говорить, ты не сделаешь то, что велено, – маг выждал паузу, коленки у меня ощутимо вибрировали, но я остался недвижим, – то я немедленно заставлю тебя самого себя препарировать и зашить вместо внутренностей амулет повиновения. А потом ты умрешь, и у меня будет ручной сумеречный зверь…
Пауза. Капля пота скатилась у меня по виску.
– …Куда менее строптивый и куда более полезный…
Пауза. Проклятие, он что, издевается надо мной?
– Итак, ты не собираешься мне повиноваться. – Из голоса Урсая вдруг исчезли нотки гнева и ярости, теперь он говорил совершенно спокойно, с легкой иронией и тонким оттенком грусти, но меня этот голос напугал даже больше предшествовавших угроз. И хотя его высказывание звучало скорее как утверждение, а не как вопрос, я нашел силы кивнуть и выдавить из себя:
– Да.
На самом деле мне было весьма интересно, не пропал ли у меня голос. Если наступил мой последний час, мне не помешает способность четко говорить. Однако все же надеюсь, этого еще не случилось. Ладно, в первые дни своего ученичества я мог мечтать о том, что однажды застану своего учителя врасплох. Но чем дольше длилось мое обучение, тем больше я ощущал, что нас разделяет непостижимая пропасть и очень далек тот день, когда я смогу его чем-то удивить. После «экзамена» я понимал это особенно ясно. Ни капли не удивлюсь, если мои познания в вербалистике не окажутся для него сюрпризом.
Урсай молчал, я стоял и потел, стараясь ни о чем не думать. Только в глубине моего сознания трепетала ехидная мысль: «Моя взяла! Десять! Десять!» И еще пару раз проскользнула мысль: «Ох и вздует меня Урсай», – не особенно, впрочем, тревожная.
– Поздравляю, – сказал вдруг учитель. Я напрягся, совершенно не понимая, с чем он меня поздравляет и чего по этому поводу ожидать. А он продолжал: – В первый раз за все время твоего обучения ты поймал меня на лжи.
Я открыл глаза и уставился на Урсая. А ведь и правда! Не припомню случая, чтобы он раньше мне врал… нет, не то чтобы он мне никогда не врал, наоборот, уверен, что он делал это частенько, но доказательств у меня никогда не было. Почему-то это открытие напугало меня чрезвычайно, мне даже немного дурно стало.
– Можно, конечно, сказать, что я еще не закончил говорить, нигде же не указано, в какой момент пауза в монологе перестает быть паузой и становится разрывом между двумя монологами, но я не стану так делать. Всегда считал подобные уловки уделом слабых и не собираюсь доставлять тебе удовольствие, делая вид, что все в порядке. Кстати, ты, наверное, не знал, что подобная ситуация между учеником и учителем означает обычно конец их отношений как ученика и учителя. Не то чтобы это предписывалось какими-то правилами, скорее это просто хороший тон. Если доверие ученика к учителю подорвано, эффективность обучения резко падает. А что может сильнее подорвать доверие ученика, чем пойманный на лжи учитель? Ведь не знал?
Я автоматически помотал головой – нет, не знал.
– Я так и думал. – Урсай кивнул. – Вдобавок такая ситуация не делает чести учителю… как учителю. Поэтому маги, пекущиеся о своей репутации, стараются не допускать подобных случаев любым способом.
Я быстро пересчитал языком зубы – сначала на верхней челюсти, потом на нижней – разминка языка, стандартное упражнение вербалистов. Не пойму, к чему он клонит, но, похоже, ничего хорошего ждать не следует.
