Дэвид Геммел - Троя. Повелитель Серебряного лука
— Конечно, нет! Ты думаешь, я — языческий дикарь, как он? Нет, его смерти будет достаточно.
— Ну, ты можешь выследить Сжигателя. засмеялся Банокл. Как только мы избавимся от орлов, я поищу более нежную добычу. Никогда прежде не развлекался с царской дочкой. Говорят, что все дочери Приама красивы. Ты думаешь, мне позволят забрать одну домой?
— Зачем тебе это? — спросил Каллиадес. — Получив золото, которое нам обещали, ты сможешь купить сотню женщин.
— Правда, но царская дочь — это особенное. Есть чем похвастаться.
— Мне кажется, тебе никогда не нужно было ничего особенного, чтобы хвастаться.
— Я обычно думал, что я — самый большой хвастун в Зеленом море, — искренне рассмеялся. Банокл, — но затем я повстречал Одиссея. Теперь цари Итаки может хвастаться. Я клянусь, что он может придумать волшебную историю о том, как наступил на дерьмо в болоте.
Вокруг них начали собираться отряды микенцев. Каллиадес увидел, что к ним идет Коланос.
— Пора заслужить свою награду, — сказал чернобородый Эрутрос, надевая шлем.
Каллиадес вернулся туда, где оставил свой шлем. Банокл пошел вместе с ним. Когда Каллиадес оделся для битвы, Банокл снял свой шлем и потрогал пальцами свои длинные волосы цвета соломы.
— Пора надеть шлем, который ты снял, — заметил его товарищ.
— Потею как свинья, — ответил микенец с широкой улыбкой.
Они встали рядом со своими товарищами, ожидая, пока Коланос оглядит их.
— Вы знаете, что от вас требуется, микенцы, — закричал Коланос. — Дворец удерживается несколькими царскими стражниками. Это ночь крови. Этот ночь убийства. Намочите свои копья. Убейте их всех. Не оставляйте никого в живых.
Тела мертвых фракийцев сложили высокой кучей вокруг дворцовых дверей, еще больше воинов, убитых лучниками, валялось во внутреннем дворе. Геликаон опустил свой меч, когда выжившие фракийцы отошли к воротам.
Орлы вокруг него расслабились, наконец, воцарилась тишина. Геликаон повернулся к воинам, стоящим рядом с ним.
— Теперь придут микенцы, — сказал он. — Когда они нападут, займите свои позиции слева и справа от дверей.
— Нас осталось немного, — заметил высокий воин, оглядев оставшихся в живых троянцев. У дверей было не больше двадцати орлов. Аргуриос и его двадцать восемь воинов стояли немного сзади, приготовив мечи и копья.
— Похоже, пора закрыть дверь, — предложил другой воин.
— Нет, — покачал головой Геликаон. — Они задержат их только на несколько минут. Это даст им время убрать тела. Но они будут продвигаться медленнее, если им придется карабкаться через трупы.
— Никогда не сражался с микенцами, — сказал первый троянец. — Говорят, они превосходные воины.
— Они думают, что являются самыми великими бойцами в мире, — подтвердил Геликаон. — Сегодня им предстоит узнать печальную правду.
Он повернулся туда, где стоял Аргуриос. Люди выстроились в три ряда. Полидорус отошел вправо, позволив Геликаону встать рядом с Аргуриосом. Никто не разговаривал, царило молчание.
— Нет больше стрел, — объявил Диос, спустившись с балкона со своими лучниками.
— Отведи своих людей на галерею, — велел Аргуриос. — Там есть колчаны со стрелами.
— У тебя мало людей, — возразил царевич. — Мы останемся с тобой.
— Нет, — сказал микенец. — У твоих людей нет доспехов. Их разрежут на кусочки. Защищайте лестницу.
Диос ушел, не произнеся ни слова, воины остались ждать. Со своего места Геликаон мог видеть внутренний двор. Там никого не было, за исключением умирающих и трупов. Этой ночью погибло столько человек, и еще многие отправятся темной дорогой еще до рассвета. Время шло. У Геликаона пересохло во рту. Тут он услышал шаги марширующих микенцев.
— Они идут! — закричал воин в дверном проеме.
В этот момент появился царевич Диос в доспехах из бронзы и серебра, с длинным щитом в руках. Он подошел к Аргуриосу.
— Ты возражаешь против того, чтобы сражаться рядом с таким ничтожеством, как я? — спросил он с напряженной улыбкой.
— Для меня это будет честью, царевич Деифоб, — тихо ответил микенец.
— Называй меня Диосом, — попросил юноша с улыбкой. — И пожалуста, постарайся забыть, что я бываю напыщенным глупцом.
— Как и мы все, — успокоил его Аргуриос. Затем он повысил голос, обращаясь к ожидающим воинам.
— Не колите в живот и грудь, — сказал он. — Эти доспехи хорошо сделаны и спасут от любого удара. Цельтесь в горло, бедро или руки.
Геликаон посмотрел во внутренний двор. Микенцы, выстроившись в тесные ряды по восемь человек, маршировали ко дворцу. Подойдя ближе, они перешли на бег. Орлы в дверях отошли вправо и влево. Микенцы замедлили шаг, приблизившись к стене из мертвых фракийцев. Аргуриос поднял копье.
— За царя и за Трою! — взревел он.
И орлы бросились в атаку.
XXXIV Потерянный сад
Андромаха почувствовала, как ее сердце готово вырваться из груди при виде этих храбрых мужчин. Со своего места в галерее она могла видеть, каким неравным был бой. Ей показалось, что пришли сотни тяжело вооруженных микенских воинов и бросились с животной яростью на четыре ряда орлов. Даже при этом микенские силы дрогнули, когда орлы из дверного проема собрались по обе стороны наступающего отряда и ударили с флангов. Теперь лучники на галерее не могли стрелять, боясь попасть в своих. Когда отряд микенцев вошел в мегарон, некоторые лучники постепенно начали выпускать стрелы в воинов, все еще толпившихся в дверях. Несколько стрел попало в огромные щиты, тяжелые шлемы и доспехи захватчиков. Это заставило воинов в центре строя поднять щиты перед этой новой угрозой, и они уменьшили давление на передние ряды. Аргуриос не отступал, экономя силы, его копье разило врага, а щит был, словно неприступная стена. Рядом с ним сражался Геликаон, и Андромаха увидела, как первый микенец пал от его копья. Вскоре стало еще больше мертвых, бой становился все более жестоким. На каждого орла теперь приходилось, по крайней мере, по два микенца. Этого было не достаточно. Натянув лук, она тщательно прицелилась и выпустила черную стрелу, просвистевшую в воздухе и вонзившуюся в щель для глаза сверкающего бронзового шлема. Жертва исчезла под ногами его товарищей.
Битва продолжалась, орлов теснили, словно сгибали лук из человеческой плоти. Андромаха заметила, что и другие лучники продолжали стрелять во врагов, удачно попадая один раз из двадцати. Орлов заставляли отступить, микенцы пытались их окружить и отрезать отход к лестнице. В центре троянского строя храбро сражались Аргуриос, Геликаон и Диос, но фланги редели быстрее, чем центр. В любой момент микенцы могли разойтись и окружить воинов. Андромаха увидела опасность.
