Кирилл Довыдовский - Каятан
Дохнуло воздухом. Существо задержало дыхание и… спустя мгновение все-таки не выдержало, вдохнуло. Пахло горячим, обжигающе горячим молодым мясом… и это был не хозяин. Голод…
Существо открыло глаза. В девственно-черном мире двигался сгусток струящейся красной жидкости. Он приближался и был бесконечно, мучительно и прекрасно горяч…
Глава 10
Стук колес, успевший за недавние дни стать привычным, этим утром был до утомления настырен. Из раскрытых окошек падали ненавязчивые косые лучи, шелестел лес, было по-утреннему прохладно и свежо, но было и скучно.
С другой стороны, сегодня скуке можно было радоваться. Охватившее Киру вялое настроение уже вторую неделю не отпускало, ничего не хотелось. Активные попытки отца как-то ее расшевелить, продолжавшиеся почти все то время, что он не правил лошадьми, пропадали втуне. Сейчас ей вдруг захотелось на улицу, а еще лучше – потренироваться. Дышать стало легче.
– Пап, – позвала она в полголоса, чтобы не будить Риану с Лианой, которые в кои-то веки стали вести себя спокойней и сейчас спали: наверное, чувствовали ее настроение. И отец тоже чувствовал. Кира ощутила себя виноватой. Им всем не легче, а самой слабой на поверку оказалась именно она. Мысленно встряхнувшись, Кира еще раз окликнула отца, который, высунувшись из окна, что-то внимательно там высматривал. – Пап, на что ты там смотришь?
Он сел на место. Оглядев ее беспокойным взглядом, улыбнулся.
– Просто подышал. Чувствуешь?
– Что? – не поняла Кира.
– Море рядом.
– Да? – Кира вдохнула поглубже. Интересно: то, что воздух был сыроват, она чувствовала, но было еще что-то – незнакомое и пока не понятное. – Я ведь никогда не была…
– Да, – он перебил ее, – я знаю. Ты вообще видела немного, в чем, конечно, моя вина, но… жизнь на месте не стоит, – он приобнял ее за плечо. – Можешь мне поверить, тебе еще покоя захочется.
– Зловеще звучит.
– Нормально. Тебе это пока трудно понять. В Аане, там… все другое.
– Хуже?
– Нет, просто по-другому. Всего больше и все сложней. Увидишь.
Хм, «другое». Кира представила, с чем она обычно ассоциирует это слово. Ничего на ум не приходило. Ее жизнь всегда носила очень размеренный, предсказуемый характер. Кире вспомнился единственный в ее жизни бал. В тот раз она ожидала большего – и была немало разочарована увиденным. Отец говорит, что теперь все действительно поменяется. Хочет ли она этого? Вспоминая о побеге из собственного дома, Кира уже не была в этом уверена. Папа очень прав, когда говорит, что жизнь не стоит на месте.
– Да что ты там высматриваешь? – спросила Кира: отец опять высунулся из окна.
– Думаю, осталось не больше десяти минут, – произнес он.
Он оказался прав. Вскоре карета начала снижать скорость, потом остановилась совсем. Уклоняясь от сомнительного удовольствия будить девочек, Кира сразу выскочила наружу.
Они были посреди леса – иначе не скажешь. Кире сразу стала ясна причина остановки. Жалкое подобие дороги – промежуток между деревьями, достаточный для прохода тройки всадников бок к боку, – по которому они передвигались всю ночь, в этом месте окончательно упиралось в лесную чащу. Н-да, они действительно приехали. Только куда?
Девочки вылезли наружу, широко зевая, – за ними с небольшой кожаной сумкой в руке появился отец.
– Больше ничего брать не будем, – сказал он, – там у нас уже все есть.
– Мы что, через лес пойдем? – спросила Кира.
– По воздуху точно не полетим, – отец усмехнулся в ответ. Было видно, что настроение у него улучшилось. Кажется, за их судьбу он больше не беспокоился. Даже шутить пытался – как всегда, не очень удачно.
– Это я поняла, – Кира сделала «серьезное» лицо. – Но не пойму, как мы здесь будем ориентироваться. Ты здесь раньше был?
– Раньше не был, – ответил он, вертя головой, – но направление здесь легко определить. Туда пойдем, – он махнул рукой вправо. – Все за мной.
Пристраиваясь к скорости не отошедших ото сна девочек, отец особенно не спешил. Кира шла рядом.
– Нам долго идти? – спросила она.
– Вот теперь я тебя узнаю. Такая же нетерпеливая, как и прежде, – он сделал попытку потрепать ее по волосам, но Кира увернулась. Н-да, порою он забывал, что ей уже шестнадцать. «Серьезное» лицо делать не стала: когда папа в таком настроении, на него все равно не действует. – Что же касается того, как я определил направление… просто послушал.
Лес кончился очень скоро. Они вышли к морю.
Короткая, заросшая травой полоска земли через несколько шагов обрывалась, врезаясь в испещренную трещинами серую скалу. Десятью метрами ниже шумело Серединное море. Шумели, вяло переворачиваясь, тяжелые волны, шумели парящие над блестящими водами в поисках добычи белые чайки, шумел, шевеля листочками, крылышками и ножками серо-зеленый берег, шумел и жил весь мир. Море было точно таким, каким Кира читала о нем в книгах. Было прекрасным.
– Мы до Аана будем вплавь добираться? – у Киры тоже прорезалось шутливое настроение.
– Только если тебе очень захочется… Аккуттуран! Рад тебя видеть, старое земноводное!
Кира резко обернулась. В нескольких метрах от них стоял… сикорец. Да, рисунок, виденный ею в книге, от оригинала отличался значительно, но перепутать все же было нельзя. Что уж говорить, внешность была специфической.
– Папа! – вскричали двойняшки, мигом избавляясь от всякой сонливости. – Папа, смотри какая большая лягушка!
Нет, тут Кира больше была согласна с отцом. Сикорец был похож именно на ящерицу. Хвоста у него не было, зато были покрывающие все тело мелкие чешуйки мягкого зеленовато-сероватого цвета, острый гребень на вытянутой кверху овальной голове, два широких глаза без радужки, длинные перепончатые пальцы и два метра роста, делающие хлипковатую на вид фигуру довольно комичной. Одежда – хоть и смотрелась на нем странновато, казалась вполне обычной, только было ее не очень много. Ничего общего с лягушкой.
– Тебе, человек, следовало бы научить своих детенышей уважительному уважению к старшим, – Кира не сразу поняла, что это говорил сикорец. Звук вырывался у него откуда-то из глубины глотки, в то время как лицо и чуть приоткрытый рот оставались неподвижны. – Они ведь могут вырасти похожими на тебя.
– Ну, ты должен признать, что это намного лучше, чем быть точной копией всех своих сородичей.
– Я бы объяснил тебе, что пигментация чешуйчатого покрова любого сикорианина абсолютно неповторима, но ты же и так знаешь… а нам лучше поторопиться.
Развернувшись, он зашагал вниз по скале.
