Ксения Чайкова - Светлым по Темной
— Надо ее развязать, — сообщил результат своих измышлений озадаченный Мастер. В глазах искусников явственно промелькнуло: «Тебе надо — ты и рискуй здоровьем». Возмущенный пренебрежительным отношением к общему делу, Мастер упер руки в бока и грозно нахмурился. Его подельники, секунду подумав, ответили тем же. Ух ты, а тут, похоже, свара назревает! Ха, вот здорово было бы, если бы они друг друга поубивали или хотя бы поранили, а я тем временем тихонечко уползла бы с этой «веселенькой» напольной картинки и драпанула, куда глаза глядят!
Размечталась! Мужчины, паче чаяния, сумели-таки не разодраться, а прийти к консенсусу и взаимоудовлетворяющему решению. Пусть, мол, с моей упаковкой (вернее, освобождению от оной) потусторонняя тварь разбирается. Так оно и им спокойней, и ей, твари, наверняка приятнее будет. Ну да, конечно. А почему моим мнением никто не интересуется? Впрочем, кому ж охота проклятия на свою голову выслушивать…
Какое представление мне показали мужчины… Как они нараспев тянули заклинания, напоминая специально нанятых плакальщиц-кликуш на похоронах никем не любимого богатея… А уж как отплясывали… Нет, я, разумеется, знала, что некоторые сильные и опасные заклинания требуют более активных телодвижений, помимо обычных пассов, но и не подозревала, что это выглядит как канкан в неумелом мужском исполнении. Только осознание своей уязвимости помешало мне захохотать во все горло при виде искусников во главе с самим Мастером, старательно приплясывающих и подпрыгивающих, взявшись за руки. Мужчины, прекрасно понимая, какие язвительные мысли вертятся в моей голове, и пребывая далеко не в восторге от необходимости выставлять себя на посмешище, были убийственно серьезны и мрачны, едва удерживаясь от нецензурных комментариев происходящего. Хмурые надутые лица составляли потрясающий контраст с развеселыми телодвижениями, так что удержаться от смеха становилось все труднее. Честное слово, небудь обстановка столь зловещей, я бы уже заходилась от хохота и поощрительных возгласов. Но, увы, ситуация не располагала к веселью. Поэтому я лишь подбадривала мужчин сардоническими ухмылками и старалась как можно незаметнее выпустить когти, чтобы попытаться разорвать веревки. Эх, если б не травяная и пеньковая пакость, уж я бы быстренько разогнала этот танцевальный вечер!
Но, как ни глупо выглядели искусники, своего они все-таки достигли: пентаграмма подо мной начала ощутимо нагреваться и даже слегка вибрировать, готовясь открыть проход в потусторонние миры Света изначального. Я сжалась в комочек, красочно представляя, как сейчас попросту провалюсь туда, оставив заговорщиков с носом. Хотя еще вопрос, кому от этого будет хуже: потусторонние миры — совсем не то место, куда стоит выбираться на экскурсию. Тамошние обитатели наверняка очень обрадуются нежданной посетительнице и быстренько ее оприходуют, дабы добро не пропадало зря. Ну и ладно! По мне, так уж лучше быть съеденной потусторонними тварями, пусть и производными Света изначального (а большего позора для темной искусницы и не придумаешь!), чем ценой своей жизни плодить каких-то чудищ, высокопарно именуемых стражами нового порядка! Не говоря уже ни о чем другом — я еще слишком молода и легкомысленна для материнства!
Лицо Мастера просияло, когда он понял, что пляски и песнопения выполнили свое предназначение и смогли пробудить к жизни пентаграмму. В огромную серебряную чашу, торжественно установленную на пол, были по очереди налиты какие-то жидкости (одна из них подозрительно напоминала человеческую кровь) и насыпаны порошки, после чего отчаянно трусящий Даерт взболтал получившуюся смесь кинжалом и с почтительным поклоном протянул своему начальнику. Шерринар в активных приготовлениях не участвовал, а немигающим взглядом уставился на пламя свечей, напитываясь силой огня. Разумно Мастер все рассчитал, ничего не скажешь. Искуснику-стихийнику даже не нужны энергетические потоки, при необходимости он может взять силы из воздуха, воды, земли или огня. Ясное дело, энергии будет не слишком много, зато пополнять таким способом собственные резервы можно хоть до бесконечности. Поэтому Шерринар сможет продержать проход между мирами открытым столько, сколько понадобится.
В следующую секунду я поняла, что мужская подлость просто не имеет границ: Мастер подошел к границам круга и, предусмотрительно не перешагивая их, примерился и плеснул непонятной смесью в центр пентаграммы. Прямо мне на живот.
Я взвыла. Во-первых, от омерзения (уж не знаю, из чего эта гадость была приготовлена, но смердела она просто невыносимо), а во-вторых, от боли — казалось, в меня запустили сгустком сжиженного огня. В голове набатом зазвенели слова, как-то брошенные мне в запале Шерринаром: «Когда-нибудь ты плохо кончишь, вот посмотришь!». Смотрю. Вижу. Действительно плохо. Но кто в этом виноват?!
— Тихо-тихо-тихо, — успокаивающе забормотал Мастер кружась рядом с пентаграммой, как огромный бежевый нетопырь, — Тшш, бедная девочка… Потерпи, сейчас все пройдет. А что поделаешь, надо, надо…
Ну, я вам сейчас покажу — надо! В бешенстве я рванулась вверх, к ненавистной роже, приплясывающей за границами круга, позабыв обо всем, желая только одного: вцепиться в этот оскал. Вампирья кровь буквально вскипела во мне, заставляя не обращать внимания ни на боль, скручивающую меня в узел, ни на веревки, тут же врезавшиеся в тело и немало увеличившие страдания, ни на предупреждающее гудение активизированной пентаграммы, уже готовой распахнуть ворота между мирами. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Только попадись мне, светлая гадина! Без всякой боевой трансформации на части разорву и по всей Светлой Школе раскидаю!
Увы, до Мастера я не достала — ноги подогнулись, и я тяжело упала на бок на горячие линии пентаграммы, задыхаясь от боли, хватая ртом воздух и проклиная весь мир. Гады, гады, ненавижу! Из глаз потекли невольные бессильные слезы, я пару раз слегка постучала лбом об пол, надеясь таким нехитрым способом привести себя в чувство. Ничего, что не получилось, первый блин всегда комом выходит, причем не только у меня. Глядишь, и у мерзейших светлых что-нибудь наперекосяк пойдет…
Впрочем, пока что они не собирались ничего портачить, наоборот, все делали верно: взявшись за руки, опустились на колени, образуя круг силы и вполголоса напевая заклинания. Пентаграмма уже дрожала не переставая, от нее ощутимо тянуло чужеродной, незнакомой, враждебной энергией, заставлявшей меня невольно ежиться и щурить глаза, защищая их от странного силового воздействия. Похоже, дело почти сделано… Что ж, остается одна надежда — что я потеряю сознание или, того лучше, помру от отвращения.
