Ирина Успенская - Конт
— Мне было бы легче принимать решение, если бы я знал их имена.
Ксен на мгновение задумался, но потом, видно, решил, что выйдет отсюда конт их марионеткой, либо его вынесут трупом.
— Герцог Вас' Хантер. Его род идет от древних королей, он тоже имеет права на трон. Но герцог великодушен, его устроит, если править будут его внуки. Вы женитесь на дочери герцога. Красивая молодая кирена пятнадцати лет.
У конта зло сощурился единственный глаз. Все распланировали, гады! Кайрату — деньги и амнистию для его рода, этому хлыщу — Храм, герцогу — плащ серого кардинала, а королю — малолетку.
— Герцог мертв.
— Мертв его брат — самозванец, а истинный герцог озабочен процветанием соседнего государства…
Виктория его уже не слушала. Никогда она не станет сотрудничать с тем, кто обрек Тура на такую участь. Как все банально! Столько шума из — за трона? Зачем он им? Зачем им власть? Ответственность? Заботы?
— Он не согласится, — раздался голос Кайрата. — Он знает, где корона, и сам хочет сесть на трон. Пытки вам тоже не помогут. Он не боится боли. Когда — то мы напились и спустились в пыточную поиграть с одной дерзкой рабыней. Так вот, он взялся голой рукой за раскаленный прут и при этом хохотал. А потом попросил меня избить его деревянной палкой. Сказал, что хочет попробовать, что ощущают люди подвешенные на крюке. Его это только возбудило…
— И я тебя использовал? А ты и не сопротивлялся? — не удержался Алан, не думая о последствиях.
В этот раз она успела увидеть, как прут летит прямо в лицо, и подставила руки. Запястья обожгло. Черт! Как же больно!
— Барон! Неужели вы не видите, что он вас провоцирует?
— Тварь! — прошипел Кайрат, бросая прут на угли.
«Неужели угадала? Да нет! Этого не может быть! У реципиента никогда не было таких мыслей! А если были? Ужас! Надеюсь, барон умрет раньше, чем успеет об этом рассказать».
— Каков ваш ответ, кир Алан?
— Да пошел ты, — ответил конт по — русски.
— Где корона? Мы точно знаем, что ваша кормилица вынесла её из королевской резиденции за день до смерти короля.
— Не в курсе.
Виктория перешла на русский язык, на случай, если вдруг не сможет молчать. Если не случится чуда, то она здесь и умрет. Как — то легко душа приняла эту новость. Не было страха. Смерть — это всего лишь переход из одного состояния в другое.
— Он не скажет, — повторил Кайрат. — Я знаю того, кто сможет нам помочь. Он захочет денег, но он сумеет заставить Алана делать то, что вам надо. Или заставит его говорить.
— Кто это?
— Брат Катес.
— Он здесь, на фронтире? Найди его. Мы не знакомы, но я слышал о нем, как о специалисте и истинном борце с анчутами. Говорят, Длань тоже здесь?
— Никогда не встречал. А вот с братом Катесом работать уже приходилось. Да и Алана он знает.
— Найди его, — повторил ксен.
— А что делать с этим?
— Отдай его «братику». Из — за него я лишил нашего друга утренней дозы, и он теперь зол, как стая диких тау. Только предварительно свяжи конта и предупреди Айро Третьего, чтобы не убивал нашего гостя.
В этот раз конта били двое, били ногами, обутыми в сапоги с железными накладками, а когда мужчина потерял сознание, его просто заперли в камере. Без воды, без еды, и даже не проверив, жив он или нет.
Через двое суток дверь открылась, и в нее вошли ксены в сопровождении двух амбалов. Один из братьев был старый знакомец, а вот второго Алан рассмотреть не смог. Много ли увидишь, лежа на полу в позе зародыша, да еще одним глазом. Тело превратилось в один большой синяк. Язык распух от жажды, а одежда пропиталась кровью и мочой. Сознание то уходило, то возвращалось, и каждый раз, проваливаясь в небытие, Виктория мечтала не вернуться. Апатия захлестнула мозг. Она была готова умереть и смирилась со смертью.
— Разденьте его и положите на стол, — раздался тихий знакомый голос. — И напоите.
Твою …! Вот теперь Виктории стало по — настоящему страшно.
— Брат Катес, может быть привязать узника?
— Не стоит, брат.
Алан жадно пил воду, обливаясь, давясь. Он боялся, что у него отберут ковшик с протухшей, но такой желанной водой, поэтому едва не захлебывался, спеша напиться.
Амбалы кинули его на стол и замерли у двери. Ксен склонился над лежащим мужчиной. Из — под капюшона раздался голос:
— Кир Алан, мне жаль, но ваш «брат» умер. Сегодня. Так обидно. Стоило мне приехать, чтобы помочь ему занять трон, как он решил свести счеты с жизнью и повесился в своей комнате. Говорят, у него была больная психика. Такая трагедия для страны. Теперь у нас надежда только на ваше послушание и сотрудничество. Вы ничего не хотите мне сказать?
— Я узнал тебя. Да пошел ты, урод!
— Надеюсь, через несколько дней вы передумаете.
В чувственных пальцах ксена мелькнула тонкая длинная игла.
Никогда еще Виктория так не кричала. Ни в этом теле, ни в том. Схватки, роды, зубная боль, почечные колики — все это казалось мелочью по сравнению с раздирающий тело непрекращающейся болью. Каждая клетка тела кричала вместе с нею, каждый капилляр готов был взорваться изнутри. Казалось, кожа плавилась, обжигая мышцы, хотелось сорвать её и выдрать из себя эту боль. Но она не могла поднять руку, не могла шевельнуть пальцами, могла лишь кричать, захлебываясь кашлем и слезами.
— Вы не передумали? — почти нежно спросил брат Катес, складывая иголки в деревянную резную коробочку.
— Д-да по — ш–шел т-ты, — выстучали зубы.
— Как скажите, кир Алан. Я приду завтра.
С этими словами он вышел из камеры.
— Подвесить его до завтра, — распорядился будущий Приближенный, выходя следом.
Амбалы не церемонясь связали дрожащему конту руки и, перекинув веревку через крюк, вбитый в потолок, натянули ее так, что Алану приходилось вытягиваться вверх, чтобы не вырвать руки из плечевых суставов.
Катес не обманул. Он приходил ежедневно в одно и то же время. Виктория научилась распознавать его мягкие шаги, его манеру открывать дверь. Она с ужасом и нетерпением ждала прихода брата Катеса. Ужас охватывал тело от мыслей о предстоящей боли, а нетерпение было вызвано мучительной жаждой. Только перед пытками конту давали воду. В минуты, когда разум возвращался, Виктория сравнивала себя с собакой Павлова. Если она задержится здесь надолго, она будет хотеть этой боли. Потому что знает, что без нее не сможет утолить жажду.
А когда не было Катеса с его иголками, приходил Кайрат. Он не позволял конту спать, используя раскаленный прут, вместо будильника.
— Висим?
Из темного угла вышел босой мужчина в синих джинсах и белой майке — алкоголичке. Виктория приподняла голову. Господи, как же больно.
