"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс

Арахнианская Королева повернулась к огромной сети и ощутила мягкое подергивание. Двинувшись по воздуху, она осторожно позволила тонкой нити притяжения вести себя и приблизилась к части паутины, соединенной со стволом дерева, а затем неуверенно коснулась лапкой плетения.

Пес. Коричнево-белый пес, которого она увидела в самой первой паутине, сплетенной, когда завершилось время холодов. Она просила Ведьму привести собаку, Ладвариана, на остров Ткачих. Ей хотелось взглянуть на этого Предводителя — и чтобы он сам увидел ее.

Паучиха дернула за нить Ладвариана и ощутила, как вибрация прошла по всей сети. Многие нити, связанные с Эбеновым Камнем, — нити родства — ярко засияли.

Человеческие нити тоже разгорелись, но не так уверенно, не так ярко. Она должна помнить об этом. Что до этого треугольника…

По-прежнему цепляясь за нить Ладвариана, Королева позволила своему сознанию пуститься прочь отсюда, к тайной пещере, священному убежищу, расположенному в самом центре острова. Туда раз за разом отправлялись Арахнианские Королевы, чтобы слушать сны — и плести, ткать, нить за нитью, особые сети, которые связывали мечты с плотью, которые и были первым существенным шагом на пути к созданию Ведьмы.

Маленькие паутины. Большие паутины. Иногда лишь одна раса, лишь один вид мечтателей мог привести Ведьму в мир. Порой же — и гораздо чаще — они происходили из различных краев и испытывали различные потребности, которые каким-то образом нужно было собрать воедино, чтобы создать одну общую мечту для всех.

Когда время, отведенное воплощенной грезе, истекало и она более не ходила по Королевствам, Арахнианская Королева с благоговением перерезала основные нити, крепящие паутину к каменным стенам, скатывала паучий шелк в шарик, убирала его в нишу, а затем обращалась к Ремеслу, чтобы попросить кристаллы вырасти и перегородить проем. Там было множество закрытых хранилищ, куда больше, чем человеческая Кровь могла бы себе представить. С другой стороны, мечтатели из родства всегда были более целеустремленными.

В пещере была одна паутина, начатая очень, очень давно. Поколение за поколением Арахнианские Королевы прикасались к одной из несущих нитей сети, прислушиваясь к мечтам, а затем добавляли новые нити. В этой сети терялись многие мечтатели и многие сны, сплетавшиеся, чтобы стать единым целым. Двадцать пять лет назад по человеческому летоисчислению мечта наконец обрела плоть.

В центре этой особой паутины располагался треугольник. Три сильных мечтателя. Три нити, обретавшие дополнительную силу и крепость столько раз, что теперь они стали толстыми и очень мощными.

И каждая Королева, поглощая добровольно предложенную плоть той, что была до нее, слышала одно и то же: «Помни эту паутину. Знай эту паутину. Знай каждую нить».

Сознание паучихи усилием воли вернулось к новой сети.

Воплощенная мечта. Дух, взращенный во Тьме, плоть, созданная мечтами. И спутанная сеть, сотворенная и скрытая от посторонних глаз во мраке пещеры, полной древней силы, которая привела этот дух в нужную плоть.

Бывали времена, когда паучиха видела в своих паутинах снов и видений ужасные вещи, когда она невольно начинала гадать, действительно ли долгожданный дух обрел нужную плоть, боялась, что, возможно, некоторые из нитей были слишком древними. Но нет, имелись причины, по которым она воплотилась именно в этом теле. Боль и страдания не были виной мечты — или мечтателей.

Паучиха осторожно вытянула шелк из собственного тела и бережно прикрепила его к нити Ладвариана.

Итак… Ведьма выберет вторую тропу, не обращая внимания на то, что, спасая Царство Теней и тех, кого она любит, она уничтожит Сердце Кэйлеера.

Способ сохранить его должен существовать.

Выпустив несущую нить между стволом дерева и крепким, надежным суком, Арахнианская Королева начала плести свою собственную спутанную паутину.

Глава 2

Люцивар Яслана вновь вернулся к первой странице списка имен, занесенных в регистр аккуратным почерком, и отошел от стола, ощутив толику веселья, — мужчины, которым очень хотелось посмотреть эти перечни, вместе с тем не имели ни малейшего желания приближаться к нему.

В этом заключалось его преимущество над другими потенциальными покупателями, которые сновали от стола к столу, листая списки выставленных на аукцион услужения людей. Никто не толкал его, не жаловался, что Люцивару требуется слишком много времени, чтобы просмотреть все имена, ведь никому не хотелось связываться с носившим Эбеново-серый Камень Верховным Князем, который к тому же был прекрасно обученным эйрианским воином, обладал вспыльчивым, взрывным характером и вполне заслуженной репутацией несдержанного человека, прибегающего к силе гнева — и огромных кулаков — без колебаний. Если к этому добавить его принадлежность к одному из сильнейших и самых властных семейств в Королевстве, а также служение при Темном Дворе в Эбеновом Аскави, не приходилось удивляться тому, с какой легкостью другие мужчины уступают ему выбор.

Но даже все это не помогало Люцивару почувствовать себя спокойнее на ярмарке услужения в Готе, столице Малого Террилля. Как бы это мероприятие ни называли, в воздухе витал отчетливый запах аукциона рабов, которые по-прежнему проводились в Королевстве Света.

Медленно шагая к двери, Люцивар сделал глубокий вдох и тут же пожалел об этом. В огромном зале собралось невероятное количество народу, и даже с открытыми окнами в воздухе разливался запах пота и усталости, а также страха и отчаяния, которые, казалось, исходят от самих имен в списках.

Выйдя из здания, Люцивар поспешил расправить темные, кожистые крылья. Он до сих пор так и не понял, осталась ли эта привычка на память о тех временах, когда у него не было иного способа сделать вызов, заработав очередной удар хлыста, или же ему просто нравилось ощущение солнца и ветра на темной коже после того, как несколько часов пришлось провести в помещении. Или, возможно, таким образом эйрианец напоминал себе, что теперь он стал покупателем, а не товаром.

Снова сложив крылья, он направился к дальнему краю огромного поля, отведенного под ярмарку, который целиком занимал эйрианский «лагерь».

В реестрах Люцивар заметил несколько эйрианских имен, которые вызвали в нем интерес, но не они, а другое имя — хейллианское — было истинной причиной, по которой он несколько часов напряженно проглядывал эти проклятые списки. Первый Эскорт Темного Двора настойчиво искал имя Деймона на протяжении последних пяти лет, с тех самых пор, как идиоты в Темном Совете решили, что ярмарки услужения следует проводить дважды в год, поскольку они могут оказаться замечательным способом переправить сотни людей, бегущих из Террилля и пытающихся обрести подобие нормальной жизни в Кэйлеере. И вновь, как раньше, Люцивар пытался отыскать причины, по которым имени Деймона не было в этих списках. И вновь отвергал все причины, кроме одной: он ищет не то имя.

Однако это было не слишком похоже на правду. Под каким бы именем Деймон Сади ни решился проникнуть в Кэйлеер, оказавшись на ярмарке, он стал бы использовать только свое собственное. Здесь было слишком много людей, которые могли узнать его, и, поскольку наказанием за утаивание сведений о носимых Камнях было немедленное изгнание из Королевства — либо в Террилль, либо во Тьму, вряд ли Деймон прибег бы к этому способу. Указывать же свой настоящий Камень под вымышленным именем было бы попросту глупо, потому что Деймон был единственным мужчиной, не считая Повелителя, носившим Черный Камень, за всю историю Крови. Тьма знает: у Деймона великое множество недостатков, но он отнюдь не дурак.

Преодолев вновь вспыхнувшее разочарование, Люцивар задумался, как объяснить все это Ладвариану. Песик породы шэльти, Предводитель, настаивал на том, чтобы эйрианец как следует просмотрел списки в этот раз, и, казалось, был уверен в успехе. Большинство людей посчитали бы довольно нелепым боязнь разочаровать собаку ростом в холке чуть выше колена, однако, когда лучший друг этого милого существа весит восемьсот фунтов и обладает довольно агрессивным темпераментом огромной кошки, умный человек не станет пренебрежительно относиться к чувствам своего четвероногого приятеля.