У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III
– Выходит, второй монах тоже пострадал, – засмеялся Сунь У-кун.
– Да он только отдал жизнь, и все, – возразил старик, – а нам опять пришлось раскошеливаться впустую.
– Ничего, ничего! – стал успокаивать старика Сунь У-кун. – Я непременно изловлю этого дьявола.
– Если ты в самом деле знаешь, как поймать беса, то я сейчас схожу за старейшинами нашего селения, и мы напишем бумагу: одолеешь его, мы заплатим тебе столько, сколько сам назначишь, ни на полгроша не обманем. Если же он тебя побьет, то пусть с нас никто не взыскивает, такова уж, видно, воля неба.
– Ишь ты какой! – сквозь смех проговорил Сунь У-кун. – Видно, здорово тебя припугнули. Да мы ведь не такие люди. Приглашай скорей своих старейшин.
Старец очень обрадовался и тотчас велел слугам пригласить соседей слева и справа, старших и младших двоюродных братьев по отцу и матери, родных и друзей. Всего набралось восемь старцев, которые явились и представились монахам.
Речь зашла о поимке беса-оборотня. Все старцы пришли в восторг и стали спрашивать: кто же берется изловить беса?
Сунь У-кун скрестил руки на груди и, выступив вперед, сказал:
– Это я, смиренный монах!
Старцы в страхе заговорили:
– Ничего не выйдет! Тебе не справиться! Этот бес владеет множеством чар, да и сам он здоровенный. А ты, почтенный монах, такой тщедушный и маленький, что даже не заполнишь просвета между его зубами и клыками!
– Уважаемые мои почтенные господа! – смеясь, ответил Сунь У-кун. – Плохо вы в людях разбираетесь. Я хоть и мал ростом, зато очень крепкий, как говорится, «вспоили меня водой от точильного камня, лучший из всех пяти жизненных духов играет во мне!».
Старцам ничего другого не оставалось, как поверить, и они перешли к делу:
– Сколько же ты возьмешь в награду за поимку беса, почтенный монах? – спросил самый старший.
– Какая там еще награда! – отвечал Сунь У-кун. – В народе есть такая поговорка: «Кто о золоте говорит, у того пелена на глазах, кто о серебре говорит, тот круглый дурак, а кто о меди говорит, от того дурно пахнет!» Мы – добродетельные монахи и никаких денег нам не надо!.
– Судя по твоим словам, – сказали старцы, – вы действительно весьма добродетельные монахи-аскеты. Но где это видано, чтобы даром трудились? Раз ты не хочешь денег, мы можем предложить тебе другое: все мы занимаемся рыболовством и земледелием и этим кормимся. Если ты в самом деле одолеешь беса и очистишь нашу землю, каждый из нас выделит в дар по два му самой лучшей полевой земли, таким образом наберется тысяча му, которые мы нарежем в одном месте. Вы с вашим наставником возведете там монастырь и будете предаваться созерцанию, что, пожалуй, лучше, нежели скитаться по свету, подобно облакам.
– Об этом и говорить нечего! – рассмеялся Сунь У-кун. – Допустим, что мы возьмем вашу землю, значит, надо будет обзаводиться хозяйством, держать коней и слуг, платить налоги, поставлять фураж, поздно ложиться, рано вставать. Этим пред – ложением вы просто без ножа нас режете.
– И от одного ты отказываешься и от другого, – огорченно молвили старцы. – Так скажи, чем же отблагодарить тебя?
– Я – человек, ушедший из мира – ответил Сунь У-кун. – Напоите чайком, покормите вареным рисом, – вот и все воздаяние!
– Ну, это пустяки, – обрадовались старейшины. – А теперь расскажи нам, как ты думаешь изловить беса.
– Как только он появится, – сказал Сунь У-кун, – так я его и поймаю.
– Он ведь огромный! – предупредили старцы. – Голова его упирается в небо, а ноги – в землю. При его приближении налетает сильный порыв ветра, а когда он исчезает, остается туман. Как же ты приблизишься к нему?
– Если этот дьявол способен только вызвать ветер и носиться в облаках, то он годится мне во внуки. Не беда, что он ростом велик; я все равно с ним справлюсь.
Пока они беседовали, неожиданно завыл ветер. Старцы пришли в смятение и, дрожа от страха, стали говорить:
– У этого монаха дурной язык: как заговорил о дьяволе, так дьявол тут как тут!
Хозяин, старец Ли, открыл калитку и стал звать всех своих родных, а также Танского монаха:
– Заходите сюда! Заходите! Прячьтесь скорей! Бес явился!
Даже Чжу Ба-цзе перепугался и тоже хотел спрятаться, а за ним и Ша-сэн. Но Сунь У-кун удержал их.
– Я вижу, вы совсем забыли, кто вы такие, и ведете себя неподобающим образом! Разве можно монахам забывать, где свои, где чужие?! Оставайтесь здесь! Выйдем и посмотрим, каков из себя бес.
– Брат, – сказал на это Чжу Ба-цзе, – зачем нам на него смотреть? Эти умудренные опытом старцы знают, что раз ветер зашумел, значит, должен появиться дьявол. Они спрятались, а мы что? Мы не приходимся ему родней, никогда не были с ним знакомы и не ведем дружбы…
Но Сунь У-кун не стал его слушать. У него оказалось достаточно силы, чтобы вытащить своих обоих братьев во двор. А ветер все крепчал:
Он валит деревья, дорогу в лесу пролагает,
На тигров с волками смятенье и жуть нагоняет,
Всю воду речную мутит и волнует широкое море,
И духов печалит, ввергая в тревогу и горе,
С горы Хуаюэ он огромные камни срывает
И небо с землею, что коней, на дыбы поднимает,
И всякий в селенье, охваченный новой заботой,
Укрыться спешит, на засов замыкая ворота.
Чжу Ба-цзе, дрожа от страха, ничком лег на землю и стал рыть ее своим рылом, чтобы спрятаться: было слышно лишь, как он сопит. Ша-сэн обхватил голову руками и крепко зажмурил глаза.
Прислушиваясь к ветру, Сунь У-кун старался разгадать, кто был этот бес. Как только ветер немного утих, высоко в воздухе замерцали два фонаря. Сунь У-кун тотчас наклонил голову и крикнул:
– Братья! Ветер умчался! Вставайте смотреть!
Дурень вытащил свое рыло из земли и, отряхивая пыль, стал смотреть на небо, где действительно увидел свет двух фонарей. Засмеявшись, он сказал сиплым голосом:
– Вот так штука! Оказывается, он знает, как себя вести, и нам следует с ним подружиться.
– Почему ты так думаешь? – изумился Ша-сэн. – В этакую темень ничего нельзя разглядеть, к тому же ты ведь с ним ни разу не встречался.
– А ты разве не знаешь древнюю пословицу? – ответил Чжу Ба-цзе: – «Если ночью в путь идешь, бери фонарь с собою, нет фонаря – стой на месте». Видишь, какие фонари он зажег, чтобы освещать себе дорогу? Несомненно – это добрый бес.
– Ты ошибся, – проговорил Ша-сэн. – Это вовсе не фонари, а глаза чудовища.
От страха Дурень сжался в росте на три цуня и промолвил:
– О небо! Неужели бывают такие огромные глазищи! Какая же у него должна быть пасть!
