Анастасия Парфёнова - Городская фэнтези — 2008
— Лучше не надо, — помотал головой Бернар. — Со временем у него испортился характер, и он не подпускает к себе решительно никого, кроме нас с Раймоном.
Пьеро умер сырым майским вечером ровно через два года после того, как последний раз поднялся в воздух. Бернар сидел возле окна, за которым мягко шептал тёплый дождь, пил виски и смотрел на тело друга, минуту тому назад прошептавшего ему «ор-ревуар, мон ами…». В смерти Пьеро стал как будто меньше, вновь превратившись в маленького серого котёнка, смешно щурящегося в глаза молодому студенту…
Позади было все, решительно все. Первые парижские ячейки маки, расстрел родителей на небольшой площади в Сен-Дени, бегство в Англию на крохотной рыбацкой лодке, учёба в лётной школе в Бристоле, невыносимо долгие вечера в ожидании, когда его зачислят наконец в боевую эскадрилью. Десятки раз их «Москито»-патфайндер прорывался сквозь зенитки к германским городам, чтобы сбросить светящиеся бомбы, указывающие путь армаде тяжёлых «Ланкастеров», идущих следом, и благополучно возвращался назад. Их везению поражались все.
Но однажды, августовской ночью, крохотный осколок, прошив тонкую стенку кабины, разорвал Пьеро спину и царапнул по позвоночнику. Рана казалась несерьёзной, после недолгого лечения кот снова занял своё место на плече хозяина. Да, тогда она казалась несерьёзной… А через год после окончания войны Бернар заметил, что Пьеро стал прихрамывать. Он возил его к лучшим ветеринарам, но те, стоило им увидеть шрам и услышать о его происхождении, только разводили руками. Пьеро боролся как мог, но осколок оказался неумолим.
Бернар зарыл Пьеро в саду своего особняка и позвонил старому скульптору, другу отца. Услышав его просьбу, тот не удивился.
…Когда Джимми подрос, Лотта стала брать его с собой на прогулки вокруг фермы. Иногда с ним гулял и Карл. Глянцевокожие чёрные люди, что работали в полях, уже привыкли к присутствию молодого льва и перестали пугаться. Иногда они даже подходили ближе, опасливо заглядывая в блестящие глаза зверя.
Джимми вполне устраивала его жизнь, но иногда по ночам к нему приходили неведомые прежде желания, заставлявшие его тихонько скулить, глядя на висящий в небе белый диск луны. Однажды в таком виде его застал Карл, мучившийся бессонницей.
— Да ты уже вырос, мой мальчик, — заметил он, усаживаясь подле льва на корточки. — Скоро вам придётся расстаться — Лотта уезжает в Кейптаун в пансион для девочек. Жаль, я не успел подготовить тебя к самостоятельной жизни.
Джимми всхлипнул и потёрся носом о его штанину.
После отъезда Лотты в его жизни наступила пустота. Он не хотел вспоминать сцену прощания, поэтому не увидел её и Гийом. Но, живя в своих видения жизнью того юного льва, он ощущал боль, терзавшую дух Джимми, его отчаянные попытки уловить хотя бы тень привычного запаха девушки — и снова принимался искать Лотту среди улыбающихся лиц вокруг арены.
Постепенно видения стали приходить реже, да и выглядели они какими-то тусклыми. Гийом понял, что к нему мягко подкралась старость. Его тело, прежде безупречно гибкое и сильное, теперь болезненно реагировало на осенние дожди. У него выпал зуб, потом другой. Он продолжал работать на арене, но по взглядам хозяина понимал, что конец карьеры не за горами. Гийом не знал, что станет с ним в тот неизбежный день, когда он больше не сможет потешать публику, но догадывался, что ничего хорошего ему не светит.
…Годы спустя колонель Раймон Клери, выйдя наконец в отставку, написал книгу «Хвост укажет цель», посвящённую удивительной дружбе человека и кота, не раз спасавшего ему жизнь. Приём, посвящённый её выходу, решено было провести в особняке видного финансиста мсье Брезе, майора в отставке и одного из главных героев книги.
Колонель Клери долго стоял в саду особняка, вытянув руки по швам, глядя на странный памятник, зачем-то установленный там: огромный кот, подняв к небу щекастую морду, сидит на спинке пилотского кресла. Потом двое молодых офицеров в синей форме установили перед памятником венок и отдали коту честь. Клери отошёл в сторону: на глазах у него блестели слёзы.
В тот вечер к Бернару подошёл человек в поношенном пиджаке с кожаными накладками на локтях.
— Мы с вами встречались в префектуре, мсье, — начал он.
— Да, — кивнул Бернар, отвечая на рукопожатие. — Вас зовут Шони, если не ошибаюсь?
— Да-да, Шони… у меня к вам немного необычная просьба, мсье Брезе. Один мой приятель — владелец небольшого цирка. Бродячего цирка. Так вот, у него есть лев, совсем уже старый, работать почти не может, а усыплять его жалко. Я знаю, у вас связи решительно везде, так вы… вы не бы могли помочь устроить его в какой-нибудь зоопарк? Лев такой славный, совершенно ручной, с ним не будет никаких проблем…
— Лев? — что-то вдруг пребольно кольнуло Бернара под левой лопаткой. — Ну вы даёте, мсье Шони… впрочем, давайте сделаем так: у вас есть визитка?
Той ночью Бернар, утомлённый количеством поглощённого с Раймоном Клери кальвадоса, долго ворочался в постели. Едва он уснул, как перед ним появилась умильная мордочка маленького серого котёнка, и мсье Брезе, видный финансист, боевой пилот и майор в отставке, беззвучно зарыдал во сне.
Следующим вечером его «Кадиллак» остановился возле каких-то облупившихся складов в парижском пригороде.
— Ну, показывайте вашего льва, — приказал он.
Шони и хозяин цирка мсье Робер провели его длинным, воняющим навозом коридором в большое помещение с крашеными зелёными стенами. Мсье Робер отдёрнул край полога, накрывавшего клетку. Брезе подошёл ближе.
На дощатом полу, робко моргая от бьющего в глаза света, сидел старый, облезлый, как древний плюшевый диван, лев в широком кожаном ошейнике. Бернар встал вплотную к прутьям и поймал вдруг взгляд зверя. В этот миг он понял, что у льва отчаянно колотится сердце; он хотел что-то сказать ему, даже приоткрыл немного рот, но не решился, так и замер с чуть высунутым языком.
— Как его зовут? — отрывисто спросил Бернар, не оборачиваясь.
— Гийом, мсье, — с готовностью ответил Шони.
— Очень хорошо. Анна, — Бернар повернулся к секретарше, стоявшей у двери, зажимая нос надушённым платочком, — распорядитесь насчёт купчей. И сегодня же закажите приличный вольер.
— Купчей? — растерялся хозяин цирка.
— Ну да, купчей. Я забираю его. Или вы не хотите его продавать?
…Видел он уже плохо, но зрение почти не потребовалось. В тот миг, когда в глаза Гийома ударил свет, заставивший его очнуться от дрёмы, он понял, что нашёл то, что искал столько лет. Высокий человек, стоящий перед клеткой, имел внутри себя нечто, объединявшее его с друзьями почти забытого уже львёнка Джимми — Лоттой и Карлом. Гийом не знал, что именно, да, собственно, подобное знание и не несло в себе какого-либо смысла. Он чувствовал, и этого было достаточно.
