Роман Гринь - Битвы магов. Книга Хаоса
— Эм, я пожалуй воздержусь! — мне совсем не хотелось пить этот странный напиток.
— Да ладно тебе! Это просто вино, оно так выглядит в моем мире!
— И все же удержусь, уважаемый… эээ… как вас называть?
— Можно просто Люцифер, все-таки это мое первое имя.
— Угу! В общем, уважаемый Люцифер! Я, конечно, благодарен за вино и оригинальные декорации, — я обвел рукой пустыню, — но у меня там, в моем мире серьезная жестокая битва, на которой мне очень желательно поприсутствовать, хотя бы в целях самосохранения.
— Конечно, конечно! Не буду тебя задерживать! — тот, кто назвал себя падшим ангелом, повернулся ко мне спиной и медленно направился в сторону горизонта. Через несколько шагов он остановился, обернулся и лукаво улыбнулся. — Если ты, конечно, знаешь, как вернуться?
— Чего?
— Ты здесь потому, что воспользовался силой одного из моих слуг. Но в момент заклинания ты был слаб, и это повредило твою волю. И теперь ты здесь!
— Я мертв? — спросил я, севшим голосом.
— Да! Хотя, и жив тоже!
— Это как? Я же не кот Шредингера.
— Ты в пограничном состоянии. Если твоя воля и решимость вернуться окажутся сильнее страха боли и потерь, то ты сможешь выбраться отсюда. Если же нет — останешься здесь навсегда.
— А вы не поможете мне?
— Нет! — ответил Люцифер, пригубив из кубка. — В прочем, мешать я тебе тоже не буду!
— Как милосердно, как для Дьявола, — пытался иронизировать я.
— Я скорее справедлив, строг и требователен, чем жесток! — мужчина еще раз пригубил из бокала и потряс им передо мной. — Точно не хочешь? Знаешь, этот лицемерный стоицизм тебе не идут. Мне всегда больше нравились эппикурейци. Хоть я и ценю постоянное целеустремленное желание совершенствоваться, но жизнь без наслаждений не имеет смысла.
— Весьма спорный тезис! А как же аскетизм, укрепляющий дух лишениями и ограничением своих страстей?
— Аскетизм есть обман! На место побежденных пороков приходят гордыня и тщеславие, порожденные осознанием побед над своими страстями. И место слабых демонов занимают более сильные.
— С удовольствием пофилософствовал бы еще, — ответил я, — но меня там заждались!
— Как уже говорил — не буду задерживать! Если сможешь выбраться — прошу! И, кстати, должен тебя предупредить, — падший ангел медленно провел кончиком пальца по ободу золотого кубка. — Скоро, привычный мир, который ты знаешь — перестанет существовать. Моя клетка потеряет силу, и я освобожусь. Драма подходит к своей кульминации и грядет время моего выхода на сцену. Мир людей и магов — смертельно болен, полон страданий и несправедливости. Но мы сможем перестроить его!
— Мы? — переспросил я.
— Я и мои верные последователи! Те, кто помогут мне, обретут все, о чем только могут мечтать! Я умею быть благодарным! Странник, мне нужны такие, как ты, с развитым воображением, интеллектом, волей к борьбе и болезненным осознанием того факта, как несовершенен наш мир.
— Дайте угадаю, постройка нашего нового прекрасного мира будет сопровождаться массовыми репрессиями и сжиганиями в печах и на кострах всех, кто не оценит наших стараний? Боюсь, мне придется отказаться, мой фюрер.
— Не ерничай! — падший ангел скорчил недовольную гримасу. — Безусловно, придется сжечь некоторое количество бесполезной биомассы. Но поверь, скинув лишний балласт, человечество и мир магов лишь вздохнут с облегчением.
— А если я откажусь? — спросил я. — Как-то исторический опыт человечества показывает, что все глобальные попытки сделать мир лучше, обычно заканчиваются кострами инквизиции и пламенем печей концлагерей. Тогда, если я не с тобой — то тоже буду бесполезной биомассой, для которой твоя дружная команда последователей готовит эпичную утилизацию?
— Ну, зачем так сразу?! Я же не какой-то там социопат, чтобы вечность жарить в аду всех, кто не хочет жить по придуманным мною бессмысленным заповедям. Всегда можно найти компромиссы. Просто, тогда ты пропустишь все веселье!
— Да мне и сейчас там не скучно! Так что, пожалуй, пойду!
— Ну, бывай! — падший ангел тут же растворился в воздухе.
Тут же посреди пустыни прозвучал взрыв, настолько громкий, что я даже зажал руками уши. Яркая вспышка алого света, и где-то в сотне метров от меня возник огромный золотой трон. На нем восседало существо, напоминавшее сатиров или фавнов из легенд. Тело было похожим на человеческое, но очень большое и массивное. Вместо ног — покрытые шерстью копыта. И на человеческой шее — большая козлиная голова. Маленькие молнии бегали по черным как смоль рогам этого существа. У трона, сидели молодые мужчина и женщина. Они были голыми и на головах у них тоже были рога. А на их шеи были надеты ошейники, и массивные тяжелые цепи приковывали их к трону. Впрочем, этих двоих такое положение вещей ничуть не смущало. Они улыбались, о чем-то говорили и даже смеялись. Каждый из них держал в руках гроздь винограда, срывал по ягодке и аккуратно раздавливал ягоды о тело другого, а потом медленно и нежно слизывал с партнера виноградный сок.
Чудище на троне зарокотало. Я не сразу понял, что это был смех. Его пасть раскрылась, и из козьей морды вывалился длинный язык:
— Тебе понравились мои игрушки? — и чудовище указало пальцем на парочку с виноградом у своих ног. — Может, хочешь, что бы они проделали такие же шалости с тобой? Я могу это устроить! Я могу подарить любые наслаждения своим верным слугам. Подумай, Странник!
Я лишь улыбнулся.
— Мне с вами не по пути, Светоносный Ангел! Мне бы со своими играми разобраться в своем мире!
— Наши судьбы связанны, Странник! Я Великий Дракон! Грядет мое пришествие, и я воздвигну свое царство. И хочешь ты этого или нет, но ты станешь моим предтечей!
Я зажмурил глаза. "Этого всего нет! Этого мира нет! Вернись Странник! Туда, где боль! Туда, где убивают твоих товарищей! Туда, куда возвращаться не хочешь, но обязан! Вернись!". Я чуть ли не заклинал себя. Но ничего не получалось.
— Тебе не хватает решительности! — я открыл глаза, передо мной стоял падший ангел, снова в человеческом облике. — Не хватает самую малость! Но, в ответственный момент именно это тебя и погубит! А теперь очнись! — и он ударил меня по щеке.
— Да очнись же, Странник! Сейчас не время тут валяться, — я заморгал, но перед глазами были лишь красные пятна.
— Приди в себя! — Ловкач продолжай довольно болезненно бить меня по щекам.
— Хватит! — еле слышно прохрипел я, и мой друг прекратил избиение.
— Ты как? Что с тобой? — Ловкач выглядел обеспокоенным, а еще он был очень уставшим и помятым. Боевой костюм испачкан кровью и грязью, местами изорван. На плече и на левой руке были перевязанные раны, что еще продолжали немного кровоточить. Казалось мой друг, сам еле держался в сознании, но все еще пытался меня спасти.
